Российский бизнесмен перевёз из Киева в Белоруссию мать с девочкой

Кусочек хорошего интервью с Настей, её мамой и Алексом Крепчинским от корреспондента Александра Коца:

- С самого начала, у меня в голове было одно: надо вывезти семью, - неспешно рулит по Минску Алекс. - И обезопасить. Когда происшествие 9 мая было предано широкой огласке, я понял, что их в покое уже не оставят. Кстати, мне писали несколько людей из добровольческих батальонов Украины с предложением принести голову Регора туда, где будут лежать деньги.

- Во сколько они ее оценили?

- Пять тысяч долларов, вдвое дешевле, чем за идентификацию. А люди, которые давали о нем информацию, отказались от вознаграждения. Мы не знали, насколько безопасно вывозить их через аэропорт, - говорит он. - Сначала хотели ехать на машине. Но потом проверили возможность выезда самолетом и все быстро сделали. Сам я туда не летал, все было организовано моими друзьями в Киеве.

- Ты ведь не только обязательство на себя взял, но и определенные расходы...

- Для меня важнее всего безопасность и будущее этой семьи. И Украины, кстати, тоже. Все остальное не имеет особого значения. Мы постараемся с теми людьми, кто уже помогает вместе со мной, обеспечить этой семье максимальный комфорт и будущее. Возможностей у нас для этого достаточно.

- Это твой первый подобный опыт?

- Нет, я помогал вывозить несколько семей из Дебальцево. Они прекрасно устроились в Москве, работают, дети ходят в школу, занимаются спортом. И уже абсолютно ассимилировались. Вспоминают последние годы на Украине, как кошмарный сон.

Небольшой отель в пригороде Минска. Пока семья не в России, Алекс Крепчинский старается по максимуму обезопасить семью от возможных провокаций. Поэтому и место было выбрано тихое, малолюдное. В фойе появляется Настя — то же милое детское лицо, толстая рыжая коса, хитроватый взгляд... Вручаю ей презент из Крыма — шеврон «Вежливые люди». Берет его двумя руками, хлопает застенчиво большими ресницами: «Спасибо». Садимся за столик в кафе.

- Мы каждый год на 9 мая выходили, ребенок вырос на этом, - говорит отец Насти Руслан. - У нее дедушка орденоносец, всю войну прошел. Прабабушка Настина в 13 лет под Сталинградом через минные поля на позиции снаряды таскала. Ребенку это с самого малого возраста прививалось.

- А вокруг вас детей также воспитывали?

- В общем — да, но резко все поменялось к концу 2013 - началу 2014-го, - вздыхает Наталья. - Меня это очень сильно удивило, Настю тоже. Как начался Майдан, я наблюдала, что они там говорят. Поначалу-то ничего непонятно было. У меня родственники на Донбассе, хорошие друзья в Крыму общалась и с ними. И понимала, что на Украине эти процессы воспринимают неправильно. Они не знали, что думают люди Крыма, Донбасса. При этом Настя даже в школе свои убеждения не предавала. Сплела себе браслетик-триколор, так ее там чуть не линчевали. Мне пришлось бежать в школу за ней. Она летом отдыхает в Крыму, даже при Украине в Севастополе на день ВМФ люди с российскими флагами ходили, скандировали «Россия!» Она все это впитывала...

В прошлом году в школе учитель украинского языка детям дала задание: написать сочинение про героя. Какого конкретно из всего «пышного» пантеона нынешней Украины — не уточнила. И Настя, посмотрев документальный фильм про 13-летнего героя-снайпера, наводившего ужас на фашистов в Великую Отечественную, под впечатлением выложила все на бумагу. Учитель поставила двойку, перед всем классом объяснив, что писать надо было о героях Майдана. Настя пришла домой и не смогла сдержать слез. Когда отец попытался получить объяснения у преподавателя, та лишь отмахнулась — стиль изложения не тот.

9 мая этого года Настя сначала пошла с бабушкой в Киево-Печорскую Лавру, откуда должен был двинуться крестным ходом марш «Бессмертного полка». С мамой должны были встретиться по дороге. Но выход оказался перекрыт полицией.
- Они стояли скрестив локти и не выпускали нас, - тихо говорит Настя. - Потом нам скомандовали пытаться прорываться через другие выходы. Мы пошли к одному — закрыто, к другому — тоже. Через третий еле прорвались. Мы шли, а они вокруг, как обезьяны какие-то дикие.

- Мы отделились от всего шествия, - вспоминает Наталья. - У памятника Славы в начале аллеи началась потасовка, и мы отошли в сторону. Никого вокруг вроде, пустая площадь. Ленточка, кстати, была на мне. На Насте была пилотка со звездой. Она сама так захотела. И вдруг меня сзади как схватили... Настя пыталась меня защищать...

- Я его ногами пинала, руки мне мама держала, - грустно улыбается девочка.
- Стоявшие рядом солдаты в бронежилетах вроде смотрели сочувствующе, но не вмешивались, - продолжает Наталья. - Настя больше от обиды заплакала. От обиды за дедушку, что в его день вот такое произошло. В толпе с меня сорвали ленточку с куском блузки, а вытащили нас женщины.

Для ребенка серьезная прививка от фашизма. Как Настя это пережила.
- Да сейчас у них лучшее лекарство — компьютер, - уходит от ответа Наталья. Матери сложно это вспоминать. - Конечно было страшновато. Слишком много было статей. А потом вдруг в школе каким-то образом узнали, куда мы собираемся уезжать.
- И с матами на меня одноклассники наезжали, и дразнили, и угрожали, - треплет в руках шеврон Настя. - Одна единственная учительница — по русскому — спросила, как я себя чувствую. Передала маме рукопожатие. В итоге я последние недели в школу почти не ходила.

- На улицах узнавали?

- Подходили, даже благодарили за позицию, - вспоминает Наталья. - Там людей-то вменяемых много, просто их не видно. Киев обязательно встанет, нужно время, чтобы они поняли о осознали. Сейчас там и нацисты ходят в эсэсовских футболках, и кругом эти люди в форме и бронежилетах. Мы в Минск приехали, а тут тишина, спокойствие, чистота.
- Кайф! - смеется Настя. - И мороженое здесь очень вкусное. А еще знамя победы спокойно висит, в Киеве запретили.
- Уезжать тяжело было?

- Знаете, я в Киеве я никогда не чувствовала себя дома, - признается Наталья. - Я люблю этот город, я там родилась. Вот в Крым, к примеру, приезжаешь, чувствуешь себя дома. Люди сплоченные, крепкие. Встают на раз в случае чего. Поэтому я в Россию, как домой еду.
Рано утром провожаю семью. Крепчинский везет их в Россию на своей машине.

- Знаешь, что больше всего поразило во всей этой истории, - серьезно смотрит он мне в глаза. - Отсутствие чего-то человеческого в людях с той стороны. Не видно людей. Для меня происходящее там — история личная. Часть родственников живет в Киеве. Как и во времена страшной Гражданской войны 1917 года эти люди разделились на две части. Одни — с Россией, другие — против нее. Даже братья родные разделились...

Кусочек хорошего интервью с Настей, её мамой и Алексом Крепчинским от корреспондента Александра Коца:

- С самого начала, у меня в голове было одно: надо вывезти семью, - неспешно рулит по Минску Алекс. - И обезопасить. Когда происшествие 9 мая было предано широкой огласке, я понял, что их в покое уже не оставят. Кстати, мне писали несколько людей из добровольческих батальонов Украины с предложением принести голову Регора туда, где будут лежать деньги.

- Во сколько они ее оценили?

- Пять тысяч долларов, в