Хроники «Львовской резни». Как убивали во славу Украины

Первые недели Великой Отечественной войны были трагическим и страшным временем для Советского Союза. Тяжёлые поражения, большие потери, оставление огромных территорий — на страну обрушился мощнейший удар лучшей армии того времени, выполнявшей план «молниеносной войны».

Стремительное наступление гитлеровцев лишило сотни тысяч советских граждан возможности эвакуироваться. Для многих из них это стало смертным приговором.

В современной Украине крайне неохотно вспоминают историю так называемой «Львовской резни» — массовой расправы над еврейским и польским населением города Львова, развернувшейся сразу после оставления города Красной армией.

Первой мишенью для гитлеровцев и украинских националистов стали евреи. Ближайший сподвижник Степана Бандеры Ярослав Стецько уже 25 июня 1941 года сообщал своему шефу: «Создаём милицию, которая поможет убирать евреев».

В ночь на 30 июня 1941 года части Красной армии покинули Львов, а около 4:30 утра в городе появились первые подразделения гитлеровцев, в числе которых был и печально известный разведывательно-диверсионный украинский батальон «Нахтигаль».Вместе с этими частями в городе появилась и передовая группа Организации украинских националистов из двадцати человек во главе с Ярославом Стецько.

На некоторое время во Львове образовался вакуум власти, поскольку немецкая администрация сформирована не была, а вошедшие в город гитлеровские части фактически не вмешивались в действия националистов и бойцов батальона «Нахтигаль».

В результате так называемые «украинские милиционеры», а также местные жители из числа приверженцев националистов приняли сводить счёты с теми, кого они считали своими врагами, — с евреями, поляками и русскими.

Формальным поводом к развернувшемуся погрому стал расстрел заключённых в тюрьме НКВД, проведённый перед отступлением Красной армии. В число расстрелянных попали и ранее арестованные украинские националисты.

Евреи и поляки, оставшиеся во Львове, никакого отношения к казням националистов не имели, однако руководство ОУН во главе с Ярославом Стецько решило использовать этот предлог для масштабного погрома.

Командиры немецких частей во Львове докладывали: «30 июня и 1 июля в отношении евреев имели место крупные акции насилия, которые приняли характер наихудшего погрома. Жестоким и отвратительным поведением в отношении беззащитных людей полицейские силы подстрекают население».
Свидетели погромов во Львове рассказывали, что руководили избиениями, истязаниями и убийствами людей «украинские милиционеры», а также люди в гражданской одежде с голубовато-жёлтыми повязками на рукавах.

Особенность погрома во Львове заключается в том, что после него сохранилось достаточное количество фотодокументов. На фотографиях видно, как на улицах Львова «борцы за Украину» истязают и унижают женщин и стариков, раздевая их донага, подвергая издевательствам и избиениям.

«Нечеловеческие крики, разбитые головы, обезображенные тела и лица избитых, залитые кровью, смешанной с грязью, возбуждали кровожадные инстинкты черни, которая выла от наслаждения. Женщин и стариков, которые почти без дыхания лежали на земле, тыкали палками, волочили по земле», — вспоминали свидетели погромов.

После первого дня погромов во Львове лидеры националистов расклеили листовки, в которых говорилось: «Народ! Знай! Москва, Польша, венгры, евреи — это твои враги. Уничтожай их! Знай! Твоё руководство — это ОУН. Твой вождь — Степан Бандера».

Жертвами Львовского погрома стали, по самым скромным оценкам, 4000 человек.

С появлением в городе штаба айнзацгруппы СС, которому была поручена организация ликвидации еврейского населения Львова, так сказать, на официальном уровне, погромы прекратились. Однако это лишь означало, что массовые убийства стали осуществляться в организованном порядке.

Из 135–150 тысяч евреев, проживавших во Львове к моменту оккупации города гитлеровцами, до освобождения его Красной армией дожило всего 823 человека.

Так, близким Витольда Новицкого не позволили передать ему даже мыло, отрезав: «Оно ему не понадобится». Профессору-правоведу Роману Лонгшамо-де-Бере, арестованному вместе с сыновьями, не дали взять из дома никаких личных вещей и проститься с семьёй.

Аресты сопровождались обысками, которые перетекали в обычный грабёж. Поскольку представители профессуры были людьми небедными, из их квартир выносили золото, валюту, ковры, дорогие картины. Разумеется, опись изъятого имущества не проводилась.

Расстрел профессоров во Львове фигурировал в материалах советского обвинения во время Нюрнбергского трибунала. В материалах процесса говорилось, что расстрел был осуществлён гестапо по приказу немецкого правительства.

В октябре 1943 года тела расстрелянных были эксгумированы, перевезены в Кривчицкий лес и сожжены вместе с сотнями других трупов в ходе мероприятий по сокрытию следов нацистских преступлений.

4 июля 1941 года во Львове были расстреляны профессор-стоматолог Антоний Цешинский, профессор-терапевт Ян Грек, профессор-хирург Генрих Гилярович, профессор-правовед Роман Лонгшамо-де-Бере с тремя сыновьями, профессор математики Антоний Ломницкий, профессор-геолог Станислав Пилят, профессор судебной медицины, ректор университета Владимир Серадзский, профессор-хирург Тадеуш Островский с женой, доктор права, беженец из Гданська Тадеуш Тапковский, профессор-терапевт Роман Ренцкий, академик, писатель Тадеуш Бой-Желеньский, профессор-пенсионер Адам Соловей с женой и внуком, профессор, декан Витольд Новицкий с сыном, профессор Роман Виткевич, профессор Владимир Круковский, профессор Владимир Стожек с двумя сыновьями, доктор технических наук Казимир Ветуляни, доктор Каспар Вейгель с сыном, доцент-хирург Владислав Добржанецкий, окулист Ежи-Юрий Гжендельский, доцент Ветинститута Эдмунд Хамерский, врач-гинеколог, профессор Станислав Мончевский, врач-педиатр Станислав Прогульский с сыном, ординатор госпиталя Станислав Руфф с женой и сыном.

Также арестованный профессор Казимир Бартель, бывший премьер-министр Польши, был казнён 26 июля 1941 года, отвергнув предложение гитлеровцев возглавить марионеточное польское правительство.

Ряд исследователей считает, что данный список неполон и включает в него ещё до двух десятков фамилий.

Как указывает польский историк Зигмунт Альберт, жильё расстрелянных заняли высокопоставленные чиновники гестапо и украинской полиции.