Осколочными и шрапнелью — по своим

Эта операция стала не только одной из самых результативных акций партизан и разведывательно-диверсионных подразделений НКВД за время Великой Отечественной войны, но и великолепно задуманной и осуществленной практически без потерь. И проведена она была в рамках завершающего этапа Битвы за Москву.

Зимой 1942 года, когда в ходе грандиозного контрнаступления Красной Армии фашистские дивизии были отброшены от столицы, Ставка потребовала от специальных формирований НКВД, а также от частей, сражавшихся в немецкой тылу, и партизан не допустить организованного отхода врага на переформирование. Гитлеровцев надлежало уничтожать, пока они еще не опомнились, были деморализованы и ослаблены.

Одну из таких задач получил и легендарный чекист подполковник Артур Спрогис. Одному из его разведывательно-диверсионных отрядов приказано было встать на пути у врага на юго-западе от Москвы. В этой месте успешно действовал партизанский отряд под командованием майора Гаева. Поэтому операцию было решено проводить совместными усилиями, а координация действий отводилась Разведывательному управлению Западного фронта.

Понятно, что об открытом противостоянии регулярным немецким частям речи быть не могло. Необходимо было найти какое-то нетривиальное решение, чтобы задержать потрепанные, но все еще боеспособные силы противника и нанести им ощутимый урон. И оно было найдено. Требовалось поубавить прыти отступающим колоннам врага, сбить их с прямого пути и заманить в ловушку. И место для западни было выбрано очень удачно. Проселочная дорога в районе деревень Дунино и Головино с открытого пространства углублялась в лесной массив, а затем, уже в чаще, делала крутой поворот. Более того, в этом месте она шла по дну довольно глубокого оврага и контролировалась сверху нашими разведчиками в купе с партизанами. Бойцы подготовили на косогоре прекрасные позиции — им отлично была видна вся колонна фашистов как до поворота дороги, так и после. В то время, как немецкий арьергард не ведал, что творится в авангарде, и наоборот.

Единственная проблема заключалась в том, что это была даже не второстепенная, а совсем уж забытая всеми дорога. И ясно было, что отступающие гитлеровцы по ней не пойдут. Для того, чтобы добиться обратного, совместными действиями партизан и бойцов разведывательно-диверсионного отряда был выведен из строя отрезок Можайского шоссе и взорван мост. Фашистам ничего не оставалось, как самим направиться в западню. Ловушка захлопнулась.

В голове немецкой колонны двигалась артиллерия разведки. И вот уже автомобили с орудиями, проезжая по оврагу, скрылись из виду за поворотом. Прямо под притаившимися на косогоре бойцами маршировали уже основные силы противника — пехота. Последовала команда приготовиться, и через минуту разведчики и партизаны забросали фашистов сверху гранатами. Ничего не понимающие и не видящие наших бойцов гитлеровцы решили, что это минометный обстрел. По логике вещей вражеские солдаты должны были выйти из-под огня, рассредоточиться и залечь. Но они попали в настоящую ловушку: овраг был хоть и широкий, но весьма глубокий — бежать было некуда.

Началась паника. Артиллеристы, двигавшиеся во главе немецкой колонны, уже довольно далеко ушли от места разыгравшейся трагедии. Тем не менее, они решили поддержать огнем своих орудий сослуживцев, на которых, как они предполагали, напали партизаны.

Сохранились воспоминания немецких солдат, участников того сражения. Согласно им, после того, как «на помощь» неприятеля пришла его артиллерия, стрелявшая на звук разыгравшегося боя, в рядах фашистов стали рваться осколочные снаряды. Начался настоящий кошмар. Ополоумевшие от паники «фрицы» метались на небольшом пространстве оврага, кто-то стрелял в воображаемого противника, кто-то пытался карабкаться вверх по косогору — только бы подальше от этого ада. Задние ряды фашистов наседали на передние, и наоборот, развернувшиеся назад в надежде убежать от разрывов снарядов солдаты стали теснить сослуживцев, на которых, в свою очередь, напирали идущие вперед. В этой дикой давке нашли свой конец десятки гитлеровцев…

Однако, кошмар на этом не закончился. Командование артиллерийской батареей, шедшей в арьергарде, предположило, что авангард попал в засаду. Приняв стрельбу своих же пушек за огонь советской артиллерии, командир батареи приказал подавить его. В результате, из хвоста колонны стреляли по ее головным силам, передовые орудия утюжили свою же пехоту и отвечали на огонь арьергарда. Между двумя батареями даже развернулась настоящая артиллерийская дуэль, которая дорого стоила немцам… Вся эта вакханалия продолжалась целый час, пока фашисты не разобрались, что к чему, и не прекратили убийственный огонь по своим.

Когда противник посчитал потери, все были в шоке: благодаря собственным усилиям, гитлеровцы потеряли убитыми и раненными два батальона своих солдат — более шестисот человек! Кроме того, они лишились нескольких орудий и автомобилей, десятков лошадей с повозками, значительно расстреляли боезапас. Но главное — из-за всей этой неразберихи на целые сутки был задержан отход немецкой дивизии на новые позиции. Организованное отступление «непобедимых» «фрицев» превратилось в тривиальный «драп». При этом потерь среди партизан не было вообще, а разведчики-диверсанты потеряли убитыми двоих. Одна девушка оказалась без вести пропавшей и две ранены.

Сегодня принято считать, что командование вермахта не видело в Красной Армии достойного противника. Это мнение складывалось якобы из того, как была организована и проведена Финская кампания. И главную роль здесь сыграла фашистская пропаганда. Однако, гитлеровские маршалы и генералы, как специалисты, прекрасно осознавали, что им приходится иметь дело с весьма серьезным противником.

«Силы, которые нам противостоят, являются, по большей части, решительной массой, которая в упорстве ведения войны представляет собой нечто совершенно новое по сравнению с нашими бывшими противниками, — считало немецкое командование. — Мы вынуждены признать, что Красная Армия является очень серьезным противником. Русская пехота проявила неслыханное упорство, прежде всего, в обороне стационарных укрепленных сооружений. Даже в случае падения всех соседних сооружений некоторые ДОТы, личный состав которых мы призывали сдаться, держались до последнего бойца».

То, что война с Советским Союзом не станет прогулкой, понимали не только военные, но и многие политики Третьего рейха. Сохранились воспоминания, как тот же министр иностранных дел Иоахим Реббентроп со слезами на глазах уговаривал Гитлера не нападать на СССР. Он-то понимал, что это грозит настоящим крахом для Германии. Но умственно и психически неполноценному фюреру бесполезно было что-либо объяснять. Наслушавшись от услужливых подчиненных разной чуши про «величие немецкого народа и его уникальность», он, не задумываясь, подписал этому народу смертный приговор, отдав приказ на вторжение на территорию Советского Союза.

«Если бы я знал, сколько у русских танков, я бы не стал нападать на Россию», — это рейхсфюрер якобы сказал, когда вермахт постигли первые поражения на восточном фронте. Впрочем, сам план «Барбаросса» изначально был обречен. Не зря ведь говорят: как корабль назовешь, так он и поплывет.

А операцию по вторжению в нашу страну Гитлер назвал именем германского короля, который… утонул в горной реке Селиф, облаченный в тяжелые доспехи. Вот и не верь после этого в народную мудрость.