Силу Сталина создают те, кто его ненавидит и оскорбляет

«Эхо Москвы» может захлебываться в истерике. Дондуреи и Альбац. Новодворские и Латынины, Пивоваровы и Архангельские, Сванидзе и Федотовы, Ерофеевы – ругаться, лгать, «обличать», впадать в истерику, биться в припадке... В историческом плане это уже бесполезно. Все их атаки большей частью обречены лишь провоцировать в ответ возвращение и укрепление популярности Сталина. Даже не в силу того, что он хороший и великий. Просто есть, как писал Уоллерстайн, законы жизни исторических имен. Крупные имена, что ни делай, не уходят.
Если бы ненавидящие Сталина не поминали его так часто и с такой ненавистью, может быть, он и не возвращался бы столь уверенно. Если бы власть, строившая себя на его отрицании, смогла бы сделать что-либо полезного больше, чем сделал он, может быть, он и вовсе не возвращался бы. Хотя все равно это неизбежно в той или иной степени.

Человек четверть века возглавлял великую державу, которая за время его правления совершила всем понятный рывок. Под его руководством разгромила врага, который перед этим разгромил всех, с кем воевал. Под его руководством достигла такого мирового влияния и могущества, какого, в общем-то, ранее никто никогда не имел. Да и сегодня, если вдуматься, не имеет... Он же определил на десятки лет вперед устройство мира, и можно только спорить, сложилось ли оно таким благодаря ему, несмотря на него или же вопреки ему. В любом случае крайне мало шансов доказать, что не «благодаря ему».

Все просто: берем десять лет с 1930 по 1940 годы и десять лет с 1990 по 2000 годы и сравниваем. Там – прорыв вперед, здесь – обрушение назад. Дальше можно говорить: «А какой ценой?», имея в виду человеческие жизни и судьбы. Но, уходя от всего остального, – человеческие-то потери сопоставимы… И еще неизвестно, где пострадавших больше, не говоря уже о потерях территории, численности населения, ухудшении здоровья, разрушении образования.

«Реформы водят по кругу – Сталин нас вел вперед!» К тому же если Сталина ругают подобные тем, кто был условно поименован выше, – так любой минимально порядочный человек, выбирая, скажет: «Ну, если против него эти … … …, – то мне уж деваться просто некуда: я – ЗА». Ведь если подлецы и мерзавцы против, то что остается делать честным?

Имя встает. Имя. Образ. Тень. Призрак. Припоминание. Легенда. Легендам вообще почти невозможно противостоять, тем более если не можешь предложить в ответ ничего реального. Годунову не удалось противостоять имени царевича Димитрия, который вообще был ничем, кроме как именем. Чем больше того проклинали в церквях (в церквях России начала XVII века, а не на «Эхе Москвы» и не в «Новой газете», то есть веры проклинающим было несоизмеримо больше!), тем больше люди верили в «чудом спасшегося».

Силу Сталина во многом создают те, кто ненавидит его и оскорбляет. Еще в 1990-91 годах положительно оценивал эту фигуру лишь каждый десятый гражданин России. Но зато потом эта поддержка последовательно и упрямо росла, пока не достигла в 2003 году примерно нынешнего уровня: 53% положительных оценок при 33% отрицательных.
То есть нынешнее почитание Сталина не есть плод пропаганды его времени, также как и не продукт симпатий к нему нынешней власти. Это творение периода правления тех самых «антисталинистов», которые сегодня призывают к третьей кампании по его разоблачению, проиграв в конечном счете две предыдущие.

«Антисталинисты» все время находятся в состоянии агрессии, им все время нужно разоблачать, и они не признают за теми, кто с ними не согласен, права иметь свою точку зрения. Поэтому, честно говоря, «антисталинисты» на фоне «сталинистов» выглядят скандалистами и хулиганами, постоянно провоцирующими и оскорбляющими последних.

Второе, чем антисталинисты отличаются, скажем так, от «асталинистов» (или «несталинистов»). Эти последние не видят в Сталине ни бога, ни дьявола, они не хотят ни проклинать, ни обожествлять: они хотят разобраться и понять. Однако если «сталинисты» воспринимают их довольно толерантно, будучи уверенными, что любой объективный подход подтвердит их правоту (то есть что «Сталин – бог»), то «антисталинисты» воспринимают их куда более нервно и ожесточенно, чем самих «сталинистов», как нечто значительно более чудовищное, чем слепых поклонников вождя, и нападают на них куда более яростно. Прежде всего за то, что «асталинисты» ведут себя достаточно спокойно и взвешенно, и обвинить их в фанатизме нельзя, но при этом получается так, что они признают положительные черты в деятельности Сталина.

Нетерпимость проявляют «антисталинисты», а не «сталинисты», навязать свою точку зрения и изничтожить чужую хотят они же. Главная их и беда, и вина в том, что им не нужна историческая правда: им нужны истерика и травля несогласных. И основная недостойность их поведения в том, что они не хотят понять и принять простую вещь: люди имеют право думать иначе, чем хотелось бы «антисталинистам», тогда как последние не имеют права оскорблять святыни своих оппонентов только на том основании, что не разделяют их веры. Поэтому простой нормальный человек сегодня невольно начинают сочувствовать «сталинистам» как жертвам информационной агрессии и постоянно продолжающейся провокации.

Когда те, кто его не любят, говорят, что вопрос не в нем самом, а в выборе пути развития страны, они тем самым признают, что предлагают идти не тем путем, каким шел он, а неким иным. Тогда встает вопрос в том, что это за путь.
У Стругацких есть замечательная мысль о том, что человек, чтобы действительно остаться человеком, должен постоянно бороться с сидящей в нем обезьяной, которая мешает работать, творить, жить чем-то большим, чем веления неги, лени, желудка и комфорта.

Строго говоря, «антисталинисты» – это как раз те, кто отказался от этой борьбы, те, для кого все вышеперечисленное – самое важное. А еще важнее для них – жизнь как биологическое существование. Без идеалов, без возвышений, без идей и самопожертвования, без напряжения. Главное, что они не принимают и ненавидят в «сталинистах», – то, что у тех все это есть: стремление к героизму, к творению нового мира, готовность к самопожертвованию и готовность бросить вызов старому миру и посвятить жизнь строительству нового.

То есть «антисталинизм» – это та самая обезьяна, о которой писали Стругацкие, и которая в конце концов победила человека, заставила его встать на четвереньки. И, стоя на четвереньках, эта обезьяна смотрит на стоящего на двух ногах человека и возмущается тем, почему он стоит на двух ногах, когда как она на это неспособна. И поскольку она не понимает, как можно стоять на двух ногах иначе как с помощью костылей, она считает и заявляет, что он, человек, стоит на костылях. И гордо утверждает, чтобы утолить свой комплекс неполноценности: «А я хочу стоять без помощи костылей на собственных ногах», не понимая при этом, что, с одной стороны, ненавидимый ею человек не только стоит на собственных выпрямленных ногах, но и обходится при этом без всяких костылей, потому, что он – человек. А она, обезьяна, без костылей может стоять только на четвереньках, и при таком положении дел ее призыв отбросить костыли означает одно: встать на четвереньки.

Выбор, который предстоит нам сделать, в конечном счете состоит в том, ходить ли нам так, как хотят они – по кругу и на четвереньках, или же как положено человеку – на своих ногах, выпрямившись во весь рост – и вперед.