Константин Сёмин: Премьера балета о гомосексуалисте-перебежчике собрала властную элиту

9 и 10 декабпя ГАБТ осуществил премьерные показы балета «Нуреев» на музыку Ильи Демуцкого в постановке Кирилла Серебренникова.

На премьерах побывали пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, экс-министр финансов Алексей Кудрин, глава «Ростеха» Сергей Чемезов, министр транспорта Максим Соколов, замминистра иностранных дел Григорий Карасин, глава «Газпрома» Алексей Миллер, член Олимпийского комитета России Шамиль Тарпищев, бывший и нынешний начальники департамента культуры Москвы, миллиардеры во главе с Романом Абрамовичем, Ксения Собчак и иные «львицы». Многие из них поделились в сети восторженными впечатлениями.

Постановку скандального балета в Большом театре вроде как удалось отбить полгода назад, потому что слишком многих возмутило то, что часть балета проходит на фоне фотографии Нуреева со всеми анатомическими подробностями — на весь задник сцены, в многоэтажную величину. Также в балете множество иных порнографических «изюминок». Но общество успокоилось зря. Балет вышел — со скандальной фотографией, с «любовными» дуэтами однополых особей. Притом он вышел не просто в виде какого-то корявого, неприятного, досадного, но частного около-художественного факта нашей действительности — он явлен в качестве манифестации. Поддержанной множеством высших чиновников и олигархов. Очевидно, разделяющих пафос авторов и артистов спектакля, вышедших на поклоны в футболках, на которых было написано «Свободу Серебренникову».

Нас критиковали за то, что мы разрушаем иллюзии, за то, что мы расшатываем лодку. Но мне кажется, что в какой-то момент нужно уже опустить глаза под ноги и увидеть, что лодка до краёв набрала воды. Если и должен после всего происходящего стихнуть какой-нибудь хор, то это не хор, состоящий из наших робких голосов, призывающих людей опомниться и осознать то, что творится. А хор из тех, кто пытается изо всех сил подыскивать себе оправдательную партитуру, оправдывать то, что происходит, неким планом, в соответствии с которым нужно ещё чуть-чуть сдать назад, сделать ещё какую-нибудь небольшую уступочку. А уж потом вылетит засадный полк и разгромит всю нечисть и, наконец, выведет государство на оперативный простор.

Нужно смотреть на вещи здраво и трезво. Это означает, что мы сами себе должны ставить трагические диагнозы. Не конкретный человек руководит происходящим, не индивидуальная какая-то судьба ведёт за собой Россию — героическая или, наоборот, предательская. Процессом управляет класс. И этот класс в кадрах телевизионных трансляций спектакля прекрасно можно увидеть. Разрозненные фамилии аплодирующих «Нурееву» вместе составляют класс. Класс победивших в 91-м году. И этот класс сейчас вводит в обиход в очередной раз (точно так же, как в 90-х) коленно-локтевую лирику. Легитимизирует эту позицию вновь не только для себя, но и для всей страны. Потому что мы понимаем, что точно такой же колено-преклоненный оттенок есть и у трагической оперы под названием «Наше неучастие в Олимпиаде». И это не последнее звено. Так вот, нужно перестать надеться на то, что внутри этого класса появятся здравые силы, какие-нибудь долго хранившие молчание и притворявшиеся частью этого класса офицеры, патриоты, которые внезапно дорвутся до штурвала и весь корабль повернут в противоположном направлении. Нет. «Нуреев» — это манифест, это истинное лицо победившего в 91-м году класса и истинное представление этого класса о том, как должны складываться отношения как нашей страны с внешним миром, так и народа и власти.

Возможно, лицо — это и есть как раз то, что в «Нуреева» ниже пояса на знаменитой фотографии, из-за которой балет прежде бы не допущен на сцену. Я не уверен, где у «элиты» находится образина и что является в данном случае инструментом дипломатической стыковки для указанного класса. Но совершенно точно, что весь пафос того, что происходило в этих роскошных декорациях, восприниматься должно именно так. На дипломатическом языке это называется, наверное, переговорной позицией. И наша переговорная позиция такова. А народу, я думаю, будет предложено поддержать эту позицию и занять аналогичную, потому что для того, чтобы найти точки, так сказать, соприкосновения с Западом, правящим людям необходимо прочно стоять на ногах у себя дома. И не для того ищутся точки соприкосновения с Западом, чтобы утратить завоёванные в 90-х господствующие высоты. Поэтому ещё спорный вопрос, кто на самом деле главный герой этого действа? Если до конца расшифровывать представление, переводить на русский язык — кто в действительности является Нуреевым?

Понятно всем, что происходит, понятно, что это означает, понятно, кому посылается сигнал. Абсолютно логичный сигнал. Вслед за беззубыми бесславными попытками что-нибудь изменить в Совете безопасности ООН, вслед за понурой головой Жукова, на которую мы смиренно готовы принять любые помои и любые оскорбления, как и обладатель этой головы — вслед за этим должен был станцевать какой-нибудь Нуреев. И вся эта публика должна была сходить на какой-нибудь спектакль и похлопать государственному изменнику, воплощённому лучшими артистами и музыкантами страны в этой «бессмертной постановке».

Но вот о чём я думаю. С 91-го года на всём постсоветском пространстве (не только в нашей стране) к власти пришли люди, объединённые коллективной ответственностью и коллективным участием в грабеже народного достояния в эти 90-е. Они очень здорово напоминают сельские оккупационные администрации в годы Великой Отечественной войны. Это могли быть власовцы, это могли бандеровцы, но и те, и другие должны были как-то выстраивать отношения со своим руководством. Это мог быть Вермахт, могли быть люди из СС, это могла быть администрация Восточного Рейхскоммисариата. Но в любом случае нужно было, с одной стороны, налаживать отношения с вышестоящим начальством, а с другой стороны — поддерживать доверие в простом народе, оказавшемся на оккупированных территориях. Как правило, эти администрации изображали в глазах людей своеобразных защитников от немцев. Они говорили: «Если вы будете плохо себя вести, если вы не будете нам доверять, то придут немцы и вам сделают ещё хуже. Поэтому вступайте в ряды наших мелкопоместных национальных армий, поддерживайте нас и снабжайте нас продуктами и всем необходимым. Потому что другая крайность, если вы её не хотите — это приход немцев, от которого мы вас защищаем. В этом проявляется, собственно говоря, патриотизм».

Это здорово напоминает мне патриотическую риторику, которую мы слышим в последние годы, потому что у нас есть кровожадные пиндосы, которые спят и видят, как бы им расчленить и уничтожить. Соответственно, те люди, которых мы видели на «Нурееве» — это наша единственная опора и надежда, это единственная наша защита. Эти же люди финансируют производство высокоточного вооружения, эти же люди, получается, санкционировали освобождение от террористов ближневосточных государств, эти же люди протянули руку помощи Донбассу и Крыму. Интересно, кстати говоря, как «Нуреев» и всё, что вокруг этого произведения сейчас творится, воспринимается на Донбассе теми людьми, которые отправились туда по зову сердца? И вот вся эта публика как бы защищает нас от пиндосов, которые мечтают расправиться с нами. Так вот, она в такой же степени защищает нас от пиндосов, в какой коллаборационистские формирования на Украине, в Белоруссии или на территории России, попавшие под фашистский сапог, защищали от фашистов несчастных людей, оставшихся в колхозах и деревнях. В конечном счёте это иногда заканчивалось тем, что, устав от местного кровопийства, люди призывали фашистов для того, чтобы расправиться со своими порученцами. И тогда не раз и не два (известны такие примеры) нацисты действительно разбирались с коллаборационистами, не в перу прыткими. Тогда народ оставался один на один уже с немецуими фашистами, как и предрекалось. И тогда никакого другого способа жить, кроме как уходить в партизаны, у народа уже не оставалось. Я не знаю, насколько эта абстракция здесь уместна, насколько эта параллель уместна, может быть, я просто брежу и фантазирую. Но согласитесь, в последнее время слишком много стало поводов для того, чтобы бредить и фантазировать.

Над страной развевается белый флаг, на котором изображена осина — флаг Иуды. Под ним торжествующим маршем идёт наша власть и призывает нас идти под ним. Олимпиада ли это, балет ли «Нуреев», посвященный предателю, год ли Солженицына, посвященный предателю, госпремия ли, данная президентом Алексеевой — всё творится под этим флагом.

Это подтверждается ещё и густой антисоветчиной спектакля «Нуреев». Антисоветчина изначально заложена в саму фабулу. Биография предателя как может быть оправдана? Только тем, что предатель — герой. А все, кого он предаёт — 300 миллионов советских людей — уроды, ватники и совки.

Композитор «Нуреева» Демуцкий очень гордится тем, что он создал пародию на советскую песню. Это знаковый момент спектакля. В этом вроде бы нет никакой порнографии, никакого гомосексуального стриптиза, но это самый, пожалуй, страшный момент того, с чем общество столкнулось 9-10 декабря 2017 года. Демуцкий избрал стихотворение Маргариты Алигер:

Родины себе не выбирают.
Начиная видеть и дышать,
Родину на свете получают
Непреложно, как отца и мать.
Дни стояли сизые, косые…
Непогода улица мела…
Родилась я осенью в России,
И меня Россия приняла.
Родина! И радости и горе
Неразрывно слиты были в ней.
Родина! В любви. В бою и споре
Ты была союзницей моей.

Этим Демуцкий на голубом глазу завершил свою балетную пародию. Но дальше-то у Алигер вот какие слова:

Родина! Нежнее первой ласки
Научила ты меня беречь
Золотые пушкинские сказки.
Гоголя пленительную речь,
Ясную, просторную природу,
Кругозор на сотни вёрст окрест,
Истинную вольность и свободу…

Таким образом, Демуцкий и другие авторы спектакля вместе с главой этого проекта режиссёром Серебренниковым отказывают нам: первое — в праве любить Родину; второе — в праве любить наших великих творцов Пушкина и Гоголя, и третье — в праве почитать истинную вольность и свободу. Тем лучше, что это демонстративно. Замечательно то, что любому человеку, кто узнает то, что мы сейчас рассказали, станет очевидно, что родина у этих людей и наша Родины — это две разные родины. У них собственное буржуазное классовое отечество, и они за него сдадут любое другое Отечество вместе со всеми его обитателями — вот что принципиально важно.

Когда мы некоторое время назад пытались заводить разговор на эту тему, нас со всех сторон заклёвывали обвинениями, что, дескать, вы пытаетесь сеять рознь и демонстрируете, что народ не един, нет солидарности. А какая может быть солидарность вот с этим? Хорошо, что падают на пол трусы и становится ясно, что и с крестиком какие-то проблемы. И наступает окончательная ослепительная очевидность. Государство рукоплещет постановке о предателе, о человеке, который предал государство так же, как любой Солженицын. Ещё не поставили спектакль про Власова. Я думаю, поставят, это трилогия могла бы быть, триптих в сценическом искусстве — Власов, Солженицын и Нуреев.

Самое важно, что спадают все театральные маски и обнажается совершенная реалистическая суть, та, от которой нам так долго хотелось отворачиваться, хотелось чем-то её замазывать, припудривать, чем-нибудь как-нибудь себя успокоить. Пудра сейчас должна слететь даже с самых запудренных мозгов.

Мы видим воспевание тупого антирусского национализма (либеральная пресса педалирует татарский национализм Нуреева). Мы видим воспевание антисоветчины. Ну а на первом плане, безусловно, воспевание самого постыдного, позорного гомосексуализма. Мы видим обращение к «мировому цивилизованному сообществу» по всем вышеназванным и многим другим трендам. И вместе с тем мы не видим настоящего общественного протеста. О чём я? Когда относительно безобидный фильм «Матильда» готовился к показу, там чуть ли не за год начались марши, демонстрации, петиции и уголовные дела. Вся блогосфера, всё информационное пространство аж стонало и рвалось. А тут — ничего. Только Никита Михалков полгода назад что-то сказал уничижительное по поводу порнографического «Нуреева», да и то скорее в ироническом ключе. Что же думать по поводу таких разных реакций?

А это логично. За оскорблённое августейшее монаршее достоинство есть кому заступиться. За диссидентов, беглецов, коллаборационистов всех мастей и расцветок есть кому заступиться, потому что у предателей есть представительство в господствующем классе. А за Советский Союз, за советский народ — поруганный, униженный, раздробленный, распятый советский народ — заступиться некому, так же как за советский период нашей истории, за Советский Союз в целом заступиться некому, кроме самого народа. Народ безмолвствует, как всегда, народ бессловесен, он лишён права возмущаться, он иногда даже лишён способности возмущаться, лишён возможности осознавать то унижение, которому его подвергают.

Но, кроме народа, у Советского Союза ничего нет, и кроме народа никто слова сказать не может в защиту советского прошлого. А кроме Советского Союза, кроме советского периода, советского проекта, советской идеи у народа нет ничего, чем народ может защититься. Когда народное самосознание и советская идея, два этих вектора, вновь сойдутся в одной точке — я думаю, что тогда диспропорции будут устранены. Но тогда очень многим придётся горестно всплеснуть руками и позавидовать страданиям Нуреева.