Огромное небо одно на двоих

Военный аэродром близ Финовфурта существовал с 1929 г. В последние дни войны, когда советские войска изгнали отсюда гитлеровцев, после разминирования аэродрома перебазировалась советская авиачасть.

Разминированием аэродрома руководил первый комендант Финовфурта лейтенант Николай Григорьевич Попов, получивший за это орден Красной Звезды. Авиачасть размещалась здесь вплоть до вывода российских войск из Германии.

Самолеты, взлетевшие с аэродрома Финов, прибыли туда тремя днями раньше из Союза.
Дальше летчики должны были перегнать машины на аэродром в Кетен, находившийся примерно в получасе лета между Магдебургом и Лейпцигом.

Эти двухместные самолеты имели мощное вооружение, включавшее ракеты с тепловыми и радиолокационными головками самонаведения и новейший радиолокационный прицел «Орел-Д». Двухместный самолет мог успешно выполнять перехват низколетящих целей, которым занимался летчик-оператор РЛС, сидевший позади командира.

«В те времена, — пишет заслуженный летчик-испытатель, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации Степан Анастасович Микоян, — радиолокаторы не могли обнаруживать цель на фоне земной или водной поверхности — для этого перехватчик должен был лететь ниже перехватываемой цели, чтобы не мешала засветка экрана радиолокатора от земли. Наличие оператора позволяет летчику все внимание уделять пилотированию самолета и контролю высоты, не занимаясь одновременно поиском цели по радиолокатору».

По ряду боевых параметров Як-28П превосходил аналогичные машины НАТО. Однако по летным качествам он имел существенные недоработки, в том числе и связанные с неустойчивой работой двигателей. В частности, С. А. Микоян был против поставки этих машин в войска. Официально самолет на вооружение принят не был, хотя много лет эксплуатировался частями ПВО, так сказать, в «состоянии доработки на месте».

В 15.30 авиагруппа пробила облачность и, выйдя на высоту 4000 метров, легла на заданный курс. Внизу начинался Берлин. В самолете ведущего находились командир — капитан Борис Владиславович Капустин и летчик-оператор РЛС старший лейтенант Юрий Николаевич Янов.

Вдруг машина стала быстро терять скорость. Начались перебои с двигателями (один из них барахлил еще при перелете на аэродром Финов, и посадка там была вынужденной). Машина стремительно теряла высоту. Еще можно был успеть катапультироваться.

Однако внизу находился густонаселенный район Шпандау. Траектория падения выходила на видневшийся впереди лес, но оказалось, что это кладбище, где по случаю Пасхи было много людей. Невдалеке поблескивали воды реки Хафель и какого-то озера. Надо было вытянуть самолет туда и попробовать приводниться. Пилот успел сообщить об этом на землю. Ему дали добро, и связь оборвалась...

Дальнейшее установлено по записям черного ящика, анализу повреждений самолета и свидетельству очевидцев.

— Юра, тебе надо прыгать, — отдал приказ Капустин.

Но выстрел катапульты Янова вызвал бы еще большую потерю высоты, и офицер ответил:

— Я остаюсь, командир.

Западноберлинский рабочий В. Шрадер рассказывал:

…Самолет я увидел… на высоте примерно полтора километра. Машина начала падать, затем поднялась, вновь падала и вновь поднималась. И так трижды. Очевидно, пилот пытался выровнять самолет».

(«Красная звезда». 12.05.1966).

В последние секунды еще оставался шанс приводниться, Янов даже успел отстегнуть привязные ремни. Но на пути возник пятиполосный мост с мчащимися по нему автомобилями. Неимоверным усилием Капустин «перетащил» через него самолет, после чего машина окончательно потеряла скорость и рухнула в воду.

Самолет упал в озеро Штессензее (Stoessensee) на юго-западе Берлина, в английском секторе, относительно недалеко от внешней границы с ГДР. Сюда немедленно была направлена группа советских военнослужащих во главе с генералом Владимиром Булановым. Но англичане не допустили их к месту катастрофы. Дело чуть не дошло до перестрелки.

Поднимавшиеся части советского секретного самолета тщательно исследовали натовские разведчики. Говорят, некоторые, особенно важные, блоки были немедленно доставлены самолетом в Великобританию, где имелась необходимая техника для их изучения. Через сутки их вернули в Берлин и вместе с другими частями самолета передали советским представителям. Спасательные работы западноберлинское телевидение транслировало в прямом эфире.

Останки летчиков советским военным передали 8 апреля. Для участия в траурной церемонии из Великобритании прибыл королевский оркестр, представители английских войск с большим уважением отнеслись к подвигу летчиков. Все крупные города ГДР прислали свои делегации.
Людей, желающих отдать последние почести русским парням, было столько, что несколько часов, пока на аэродроме готовились к отправке останков летчиков на родину, колонна граждан ГДР с венками и цветами двигалась непрерывно.

Руководитель ГДР Эрих Хонеккер предложил советской стороне похоронить погибших пилотов в Трептов-парке, а их вдовам квартиры в Берлине и пожизненную пенсию. Советская сторона ответила на это вежливым отказом.

Бургомистр Западного Берлина, будущий канцлер ФРГ Вилли Брандт сказал:

«Мы можем исходить из предположения, что оба они (Капустин и Янов) в решающие минуты сознавали опасность падения в густонаселенные районы и в согласовании с наземной службой наблюдения повернули самолет в сторону озера Штессензее. Это означало отказ от собственного спасения. Я это говорю с благодарным признанием жертве, предотвратившей катастрофу».

Распоряжением правительства отдельно самолетами в города Ростов-на-Дону и Вязьма были отправлены тела героев.

В Ростове-на-Дону не один час шли траурные процессии. Провожали в последний путь капитана Капустина Бориса Владиславовича его жена Галина Андреевна и сын Валерий, учащийся 1-го класса. Отец Бориса Владислав Александрович в это время заболел, но, узнав о гибели сына, слег окончательно и, не дождавшись его похорон, скончался. Так и хоронили в один день рядом отца и сына в городе Ростов-на-Дону.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10.05.1966, за мужество и отвагу, проявленные при исполнения воинского долга, капитан Капустин Борис Владиславович и старший лейтенант Янов Юрий Николаевич были посмертно награждены орденами Красного Знамени. Именем Бориса Капустина, похороненного в Ростове-на-Дону, названы улица Ворошиловского района города и школа №51. Юрий Янов похоронен на родине, в Вязьме, на Екатерининском кладбище, и в его честь 1 сентября 2001 года на здании Вяземской средней школы №1 установлена памятная доска.

Через несколько лет композитор Оскар Фельцман и поэт Роберт Рождественский написали посвященную героям замечательную песню-балладу «Огромное небо». Ее знал каждый в Советском Союзе. Особенно ее любили в исполнении Эдиты Пьехи.

Сегодня в авиационном музее под открытым небом у городка Финовфурт, на том аэродроме, откуда взлетели 6 апреля 1966 г. Капустин и Янов, возле истребителя ЯК-28П, такого же, на котором они совершили свой последний полет, стоит памятный камень. На черном мраморе высечена надпись по-немецки:

«В память всех жертв холодной войны. Они отдали свои жизни ради спасения других людей. Старший лейтенант Янов. Капитан Капустин.

6 апреля 1966 г.».

Памятная доска установлена и на мосту на озере Штессензее, где погибли советские летчики.

Честь и бесчестие

Вспоминает Галина Андреевна Капустина:

"Борис в тот день так не хотел уходить из дома! Никак не мог со мной проститься: обнимал, целовал. Перешагивал за порог, потом снова возвращался. "Наверное, устал, пора в отпуск", - говорил он. У меня на плите уже кипел обед для сына, которого я ждала из школы. "Ну, иди же", - сказала я Борису. Он кивнул и вышел. А у меня перехватило горло от дурного предчувствия. Бросилась к окну. Уже ушли на аэродром все пять экипажей, а Борис еще стоял возле дома, переминаясь с ноги на ногу. Словно чувствовал: идет навстречу смерти.

О гибели Бориса я узнала лишь на вторые сутки. Мне боялись об этом говорить, я узнала последней. Но уже чувствовала: произошло что-то плохое. Сын-первоклассник, вернувшись из школы, лег на диван, отвернулся к стенке. Видела, как плачут, собравшись вместе, жены офицеров. А когда в квартиру вошли замполит, парторг и командир полка, я поняла всё. Спросила только: "Он жив?" Командир отрицательно покачал головой. И я потеряла сознание".

А потом настало время стервятников.

Район катастрофы был английским сектором Западного Берлина. Уже через 15 минут сюда прибыл глава английской военной миссии бригадный генерал Дэвид Вилсон. Английская военная полиция оцепила озеро. Все обращения советского командования получить доступ к месту падения отвергались под предлогом улаживания бюрократических процедур.

А ночью команда военных водолазов приступила к демонтажу оборудования истребителя. Западным специалистам было известно, что на нем установлен уникальный радиолокатор "Орёл-Д"...

Тела летчиков англичане достали быстро, но продолжали уверять советского представителя генерала Буланова, что все еще пытаются это сделать. Презрев неписаный кодекс офицерской чести, которому до последних секунд своей жизни были верны советские летчики.

Лишь на рассвете следующего дня тела Капустина и Янова были демонстративно уложены на плот. Но только ближе к ночи переданы советскому командованию. Англичане тянули время, потому что технические специалисты из Королевского авиационного института в Фарнборо изучали демонтированное оборудование.

Но были и трогательные человеческие проявления скорби. На прощание с летчиками в восточном секторе Берлина пришли тысячи горожан. Британское командование прислало для почетного караула подразделение шотландских стрелков. И они стояли рядом с советскими солдатами, воинами Национальной народной армии ГДР, активистами Союза свободной немецкой молодежи. Это был, пожалуй, единственный случай, объединивший несовместимые в те холодные времена сообщества.

Позже на месте катастрофы была установлена мемориальная доска. В Эберсвальде и еще семи городах Германии появились памятные знаки...

Военный совет 24-й воздушной армии 16 апреля 1966 года представил к награждению орденом Красного Знамени капитана Капустина Б.В. (посмертно) и старшего лейтенанта Янова Ю.Н. (посмертно) за мужество и самопожертвование во имя спасения жизни жителей Западного Берлина. Вскоре был опубликован Указ Верховного Совета СССР.

Юрий Янов похоронен на родине, в Вязьме, неподалеку от тех мест, где родился первый космонавт Юрий Алексеевич Гагарин.

Борису Капустину отдали последние почести в Ростове-на-Дону, где жили в то время его родители. Вдове в тот день пришлось хоронить и свекра. Владислав Александрович Капустин не выдержал горя, он очень любил сына...

- Он тогда перенес два инсульта, лежал дома, не вставая, - вспоминает Галина Андреевна Капустина. - Ему боялись говорить о случившемся. Но все равно он узнал. Сказал только: "Раз Борис ушел, и мне здесь нечего делать". И умер меньше, чем через сутки. Отца и сына похоронили рядом в один день - 12 апреля...