«Мемориальная» фальсификация

Не стану повторять перипетии этой грязной истории. В ней важна личность господина Дмитриева. Это не простой пенсионер, а видный борец с коммунизмом и руководитель карельского отделения общества «Мемориал» (признано иностранным агентом). Известен как составитель и издатель Книг памяти жертв политических репрессий 1930—1940-х годов в Карелии и материалов по истории строительства Беломорско-Балтийского канала, исследователь мест лагерных кладбищ заключенных ГУЛАГА на территории Карелии.

Главной заслугой господина Дмитриева либеральная общественность считает обнаружили в Карелии в конце 1990-х годов места массовых захоронений жертв политических репрессий в Сандормохе и Красном Бору.

Именно захоронения в Сандормохе и будут предметом этого материала. Изучив обстоятельства захоронений в Сандормохе можно утверждать, что скандал вокруг них стал cкрытой причиной дела об изготовлении детской порнографии. Летом 2016 года был опубликован материал, довольно убедительно показавший, что в урочище Сандормох были захоронены не жертвы «сталинских репрессий», якобы расстрелянные в 1937 году, а советские военнопленные, замученные финскими военными в 1941 – 1944 годах. И их значительно больше, чем утверждал в 1997-м году Дмитриев. Не 3,5 тысячи, а более 20 тысяч.

Какое-то время господа из «Мемориала» судорожно искали оправдания своей лжи, но когда стало понятно, что скандал будет иметь продолжение кто-то влиятельный, возможно, решил, что порноскандал это то, чем можно будет замаскировать куда более серьёзные преступления герра Дмитриева . И Юрий Алексеевич сел мрачным декабрьским вечером. Пока в КПЗ. Сейчас развязана пламенная кампания по его защите как «жертвы режима», то есть по отмазыванию от детской порнографии, но об этом пусть пишут другие.
Коммунистов и других советских людей интересует трагедия советских военнопленных, замученных в финских концлагерях в Сандормохе. Ведь она продолжается и сегодня. На их могилах памятники, посвящённые другим людям, возможно и умершим, но скорее всего в других местах. Ежегодные почести оказываются не им. Их памятью пытаются осквернять Советский Союз, за спасение которого они приняли мученическую смерть.

А теперь о том, как всё было. До недавнего времени считалось, что лесной массив Сандармох неподалеку от Медвежьегорска в Карелии является местом тайных захоронений жертв массовых политических репрессий 1937-38 годов. Впервые это тайное кладбище площадью в 10 гектаров и 236 расстрельными ямами, было обнаружено в 1997 году. Чуть позже, по инициативе Международного и Петербургского отделения «Мемориала» здесь было открыто мемориальное кладбище «Сандармох», установлен памятник. Ежегодно, в дату начала «Большого террора» 5-7 августа, здесь поминают погибших. Но – не всех.

Установилось такое мнение по итогам экспедиции 1997 года, возглавляемой Дмитриевым. Вот его версия. В рамках выполнение приказа НКВД № 00447 "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов" по постановлениям Тройки НКВД КАССР здесь было расстреляно 2666 человек, по постановлениям московской "двойки" – 670, по постановлениям Особой Тройки НКВД по Ленинградской области (протоколы №81–85) – 1111 человек. Среди расстрелянных 85 женщин.

"Мемориал" в этих местах проводил раскопки, собрал и опубликовал значительное число архивных материалов, повествующих о том, как протекал первый этап расстрелов 27 октября – 4 ноября 1937 года начальником АХУ УНКД Ленинградской области капитаном Михаилом Матвеевым и помощником коменданта УНКВД Георгием Алаферовым.
Откуда «великий учёный» взял документы доподлинно не известно. Их, кроме него воочию никто не видел. Всё строилось на его честном слове и его манускриптах.
Начиная с 1997 года, ежегодно в дни начала Большого террора 5-7 августа в урочище Сандармох при финансовой поддержке Польши (часть расстрелянных были поляками) проводятся дни памяти жертв политических репрессий.

Однако на самом деле с жертвами репрессий возникли проблемы. 1 июля 1997 года на 19-м километре трассы Медвежьегорск — Повенец в лесу, в полутора километрах от основной дороги, поисковиками общества "Мемориал" обнаружены провалы в почве. Первые же находки не оставили сомнений в том, что здесь погребены люди. 2 июля приехала комиссия во главе с прокурором Медвежьегорского района Г. Догадиной.
Вскрыли три захоронения, в которых были обнаружены останки 231 человек. Все мужчины. Ни одной женщины.
В заметках на эту тему упоминаются "3 найденные пули и столько же гильз", "на вопрос о том, из каких видов оружия стреляны патроны 45-го калибра, частями которого явились 3 найденные пули и столько же гильз, криминалисты не смогли ответить". На одной из гильз обнаружено клеймо производителя, калибр: "PETERS 45 А.С.", а также код завода-изготовителя "35Т". PETERS 45 A.C – это "Peters Cartridge Company" (США, Цинциннати, Огайо).

Такие патроны выпускали с 1911 по 1934 гг., а в 1935 году компания Peters Cartridge Co. Вошла в Remington Arms Co. Их продавали во многие страны мира. Было такое оружие и в СССР, но централизованных поставок его не было до осени 1941 года. Во время войны им часто комплектовались танки, джипы и мотоциклы.

Вопрос с временем расстрела самый скользкий, а тут имеются, мягко говоря «несогласования»: по одним данным первый соловецкий этап отправляется в Кемь 27 октября 1937 г. "Соловецкий кремль этапы покинули практически одновременно (когда?), в КемПерпункт их переправили на баржах". И след его терялся.
По другим из Кеми в Медвежью Гору этапы были отправлены разновременно: 21, 22, 28, 29, 31 октября 1937 г. (т.е. с Соловков заключенных вывезли раньше). Это были несколько этапов со своими этапными списками, соответствовавшими протоколам Особой тройки УНКВД ЛО № 81–85.

Предписание УНКВД ЛО выдать М.Матвееву заключенных из Соловецкой тюрьмы датировано 16 октября 1937 года – в течение 10 дней ему удалось добраться из Ленинграда на Соловки, произвести в Соловецкой тюрьме "тщательную сверку установочных данных на каждого заключенного", вывезти людей на материк, потом в Медвежьегорск и организовать там исполнение приговоров. В истории "первого соловецкого этапа" "Мемориал" упускает один из документов — расписку в получении "на руки" заключенных для исполнения:
Здесь четко указан момент "передачи" заключенных, содержащихся в Соловецкой тюрьме ГУГБ НКВД, подлежащих отправки в Лагеря. И подпись Матвеева — 27/X 37. Это "первая партия", отправленная по Протоколу №81. В историографии, сформированной "Мемориалом", их расстреляли 27.10. в урочище Сандармох.

В монографиях г-на Дмитриева перечисляют расстрелянных именно в эту ночь (с 27 по 28 октября 1937 года?), и именно в Медвежьегорском районе (стр. 235 вышеуказанной монографии).

Даже если допустить великолепную октябрьскую погоду в Белом море, ранний подъем приговоренных на казнь, идеальную организацию логистики (транспортировка, охрана, доставка питания для 1116 человек) и выдающуюся скорость баржи, в Кемь этап мог прийти не раньше полудня 27.10.
Но для Карелии в октябре хорошая погода редкость. Более того. От Кеми до Сандормоха 313 километров. По карте. По железной дороге больше, а потом выгрузка из вагонов, сверка, перекличка и этап пешком. Даже если предположить, что этих людей действительно расстреляли в Сандормохе, до своих могил они едва ли добрались раньше утро 30 октября. А в виршах «Мемориала» фигурируют даты 21 и 22 октября, когда ответсвенный исполнитель ещё находился в пути на Соловки.

Получается, что «гигант мысли» Дмитриев напортачил... Однако ритуальные камлания про «кровавый рэжим» продолжались 19 лет, пока не начал действовать Юрий Килин.

Первым, еще до рассекречивания архивов по Сандармоху, данные сенсационных исследований, не вписывающихся в «исторические исследования» «Мемориала», раскрыл директор института Североевропейских исследований Петрозаводского госуниверситета Юрий Килин. Его статья была опубликована в газете «Калева» – одном из самых популярных изданий Финляндии. Именно в финском издании, которое дало российскому профессору возможность рассказать о чудовищных деяниях своих соотечественников в годы войны. Потому любимы козырь «Мемориала» про «кровавую гэбню» был бит до того, как он успел зайтись дьявольским визгом.

Еще осенью 1941 года под натиском превосходящих финских войск части Красной армии оставили вначале столицу Карелии Петрозаводск, а в декабре и Медвежьегорск – финны вышли на линию Беломорканала. Оккупационная финская администрация не стала тратиться на строительство концентрационных лагерей для 64 тысяч советских военнопленных, а использовали советские пенитенциарные объекты, входившие в систему ГУЛАГа. Здесь были расстреляны, замучены голодом, холодом и непосильным трудом около 20 тысяч пленных красноармейцев.

Манипуляторы из «Мемориала» заметались, но тысячи мёртвых солдат уже поднимались из братских могил. Сенсационный материал заинтересовал журналистов. Телеканал «Звезда» провёл своё, серьёзное расследование. Согласно предоставленным телеканалу «Звезда» ФСБ России архивным материалам, в могилах Сандармоха находят и массовые захоронения советских военнопленных, находившихся в финских концлагерях в годы Великой Отечественной войны. Они содержались в тех же бараках, что и политические заключенные. Только в Садармохе были убиты или замучены от 19 до 22 тысяч военнопленных.
Надо отметить, что солдаты маршала Маннергейма показали себя достойными своих союзников и коллег из СС. Вот свидетельские показания бывших советских военнопленных из Сандармоха, которым удалось сбежать из плена или освобожденных РККА в 1944 году, и волосы на голове шевелятся! «Много, очень много советских людей умирало от голода, а тех, кто пытался есть дохлых собак, кошек и павших лошадей, финские фашисты расстреливали. Я своими глазами видел сотни истощенных советских военнопленных, которые падали на ходу. Тех, кто лежал и не мог подняться, финские фашисты убивали» – свидетельствовал Яков Крылов.

Убить могли даже не за провинность, а по прихоти надзирателей, ради развлечения. Военнопленных запрягали в сани и возили на них воду или бревна, подстегивая железными прутьями, порой до смерти. За попытку побега расстреливали весь барак. Но самыми страшными, по информации исследователей, были лагеря, в которых занимались лесозаготовками. Там смертность достигала 100 процентов.

Официальный рацион русского военнопленного составлял здесь 170-240 граммов хлеба, 2 литра жидкой баланды (разведенной в воде ржаной муки), 10 -15 граммов сахара, 30 граммов мяса или рыбы, литр кипятка в день. Но на практике нормы никогда не исполнялись. Продуктовый набор отбирался охраной и военнопленные порой сутками не получали вообще никакой пищи.

«На высокую смертность влияли вражда и ненависть к русским, дефицит продовольствия и проблемы с психическим здоровьем охранников концлагерей, – отмечает профессор Юрий Килин. – Две последние причины могут быть эвфемизмом для ненависти к русским».

Кстати, и сами финны отмечают, что в качестве охранников в концлагерях зачастую служили психически больные люди, те, кого в строй не брали. Нервы у таких «солдат» расстроены, а потому они часто расстреливали военнопленных без видимых причин. В свидетельских показаниях есть такой факт, когда начальник лагеря убил пленного только за то, что он… задержался в туалете.
В деревне Пяжиева Сельга, которая был освобождена в 1944 году, находился лагерь советских военнопленных. В одном из бараков нашими солдатами было обнаружено письмо адресованное бойцам Красной Армии. Вот его текст: «Здравствуйте, дорогие товарищи. Пишут вам страдальцы Пяжиевой Сельги. Вот уже третий год, как вокруг нас враги. Хотелось бы кровью описать все, что пришлось нам пережить. Снова проходят перед нами ужасные сцены расстрелов и избиений. Все это было здесь в лагере.

Эта страшная и трагическая история далека от своего завершения. Хотя «Мемориал» и получил статус иностранного агента, но у него очень много покровителей в высших эшелонах власти. Борьба за память и справедливость только-только начинается. Единственное, в чём нет сомнений – правда побеждает. Но путь к ней будет тернистым. Коммунисты сделают всё возможное, чтобы в Сондармохе поднялся обелиск замученным в финско-фашистском плену советским солдатам.