Считаем в столбик: как скрывают увольнения

Борьба с бедностью официально провозглашена ключевой задачей государства — об этом еще раз напомнил президент в ежегодном послании Федеральному собранию. Треть живущих ниже черты бедности в России имеют работу. Но борьба с бедностью осложняется тем, что само государство, похоже, слабо представляет себе, как выглядит реальный рынок труда.

По данным мониторинга Министерства труда, уже этой весной могут попасть под сокращения 115,7 тысячи человек. Прежде всего, сокращения грозят работникам автопрома (25,8 тысячи человек), транспортной отрасли (23,4 тысячи человек), также сотрудники финансовой и банковской сфер (15,4 тысячи человек), написали «Известия». При этом пресс-служба Минтруда опровергает информацию о грядущей волне возможных массовых увольнений. Более того, в ведомстве заявили, что в 2019-2021 годах численность безработных по методологии Международной организации труда в России останется на том же уровне, что и в 2018 году — «примерно 4,7-4,8%».


В том, что Минтруда сможет красиво отчитаться о растущем социальном благополучии россиян, сомневаться не приходится. В прошлом году министр Максим Топилин прославился заявлениями о рекордном за всю историю росте зарплат населения — вопрос о достоверности подобных заявлений задавали даже президенту на ежегодной пресс-конференции в декабре 2018 года. В итоге этот «рекордный рост реальных зарплат» при далеко не самой высокой, по официальным данным, годовой инфляции все равно почему-то не остановил падение реальных доходов населения.

Складывается ощущение, что государство у нас живет в одной социальной реальности, а народ — в другой. Правительство просто не знает, как выглядит реальный рынок труда в стране. Каковы реальные (а не «средние» по официальной статистике) зарплаты в отраслях и регионах. Две гигантские дыры в картине рынка труда для нашего государства — это количество трудоспособного населения и реальный уровень безработицы. На адекватную оценку определения теневого сектора экономики влияет полная неясность с количеством самозанятых. Разброс оценок — практически двукратный, от 15 до 30 миллионов человек.

По статистике Федеральной налоговой службы, до четверти россиян вообще не платят налоги. По разным оценкам, таких от 17 до 25 миллионов человек. Какая часть из них — работающие «уклонисты» (те же самозанятые), а какая — безработные, — государство не знает.


Что касается безработицы, Минтруда продолжает настаивать, что она у нас на исторически рекордно низком уровне (речь идет о постсоветской истории России, статистики безработицы в советские времена просто не было, потому что сама безработица называлась «тунеядством» и являлась уголовным преступлением). Но вот, например, по данным Росстата, в первом квартале 2018 года безработица в России находилась на уровне 5% трудоспособного населения. Однако в то же самое время, в апреле 2018 года, по данным традиционного ежеквартального опроса потребительских настроений, которые проводит Сбербанк и которые известны под названием «Индекс Иванова», безработными себя называли 9,9% россиян. Вдвое больше, чем насчитало правительство. Еще 11,1% заявили, что работают на неполную ставку по требованию работодателей. То есть их трудно назвать полноценно работающими.

Правда, все эти выкладки касаются средней температуры по больнице. Минтруду, конечно, выгодно козырять ничтожной цифрой в 4,8% и не вдаваться в подробности. А даже по официальной статистике лидером по безработице – 26% — уже много лет является Ингушетия. Забайкалью тоже нечем похвастаться — там 10% безработных.

Причем одни и те же регионы находятся в числе аутсайдеров годами, кричащие цифры там очень удобно маскировать словами о рекордно низких показателях в целом по стране.

Кроме того, в России нет нормального современного учета профессий. Люди занимаются новыми профессиями в сфере высоких технологий, их делят по секторам хозяйственной деятельности по советским лекалам, где даже экономика называлась «народным хозяйством». У нас нет специалистов профессий цифровой экономики, хотя доля самой цифровой экономики в российском ВВП, по данным Росстата, порядка 5%.

Что наличие работы — не гарантия от бедности, государство более или менее понимает. Но сколько реально зарабатывают даже работники бюджетной сферы в регионах — не очень. Отсюда истории вроде той, что случилась в 2017 году на «прямой линии» президента — ему пожаловалась на низкую зарплату (оклад 6578 рублей и надбавки, дающие еще от силы 10 тысяч) учительница из Шелеховского района Иркутской области Анна Остальцова. А президент честно признал, что, по официальной региональной статистике, зарплата учителей гораздо выше. Официальная статистика средних зарплат и зарплат бюджетников в российских регионах неоднократно становилась предметом возмущения людей в социальных сетях — по данным чиновников, люди получают гораздо больше, чем на самом деле.

Теперь глава государства снова поручил проконтролировать зарплаты бюджетников, и отчеты будут блестящими — в этом сомнений нет.

На днях вице-премьер Татьяна Голикова рассказала, что вместе с президентом они буквально высчитывали пенсии у пенсионеров в столбик. Видимо, это было сказано, чтобы показать трогательную заботу государства о людях. Но почему вообще президент должен считать пенсии в столбик? У него есть правительство и Пенсионный фонд. У них есть персонал, который даже не прибегая в век цифровой экономики к таким могучим технологиям, как «счет в столбик», обязан высчитывать пенсии и предлагать способы их индексации. Это куда важнее, чем рассказывать сказки о рекордном росте начисленных зарплат. Или, как Минэкономразвития, обсуждать идею прекращения замера ВВП — видимо, чтобы лишний раз не расстраиваться.

От этого отсутствия представлений властей всех уровней о рынке труда и реальных доходах населения рождаются и такие казусы, как разговоры региональных чиновников о возможности пенсионера жить на 3500 рублей на «макарошках» и сезонных овощах. Сытый голодного не разумеет — в буквальном смысле.

Никакая адекватная социальная политика, никакая успешная борьба с бедностью невозможны без достоверной информации о социальном портрете этой бедности, о рынке труда, о реальных доходах людей.

Тому же Министерству труда легко сказать, что массовых увольнений в России не будет, что безработица у нас постоянно очень низкая. Только даже те 115 тысяч человек, которые весной могут лишиться работы — это 115 тысяч человеческих судеб. У кого-то есть семьи — дети и старики. У кого-то непогашенная ипотека. Пока Росстат насчитал нам внезапно рекордный за шесть лет рост экономики в 2018 году, по всем опросам экономический оптимизм россиян на самых низких отметках за последние 10 лет. Никакая статистика не может обмануть ощущений людей, «данных им в кошельках».