Они желают нам смерти: чем виноваты Лановой и Слепаков

Главным итогом публичной общественной жизни в России на минувших выходных должно было стать продолжение нелегальных протестов — и многие финансово заинтересованные СМИ упорно уверяют нас, что так и было.

В физической реальности, конечно, со второй серией выступлений все вышло предсказуемо. О "массовом выходе России на улицы" теперь не говорят даже ресурсы, безусловно преданные делу бунта. Подавляющее большинство городов, в которых неделей ранее был некоторый движ и делалась картинка для стримов, хранили возмутительное спокойствие. Мегаполисы, где традиционно набирается по несколько тысяч любителей протеста, также разочаровали и ничем не удивили.

Настоящий итог, пожалуй, был подведен в другой области — в медиасфере. Российский медиакласс, обычно склонный изящно негодовать по поводу родины, внезапно обнаружил, что его приватизировала и требует от него беспрекословной покорности специфическая община принципиальных врагов власти.

Скорее неожиданно для себя центральной фигурой политической жизни стал комический куплетист С. Слепаков, автор множества песен о том, как в России дурно жить, как в ней воровата власть и как неуютна общая ситуация.

Напомним для тех, кто не следил. Куплетист написал и опубликовал в своей инсте стих о том, что воины добра, вышедшие бороть государственное зло на российские улицы и по этому поводу начавшие нападать на сотрудников правопорядка и оппонентов, пугают его больше, чем собственно власть.

Комик подвергся моментальной репрессии. К нему в комментарии пришли все, включая супругу сидящего под арестом протест-менеджера, и вывалили на него полагающиеся по такому случаю проклятия и обвинения — в продажности, в получении тридцати и более серебреников, в "желании стать акционером Газпрома" и проч.

Когда комик не только не пожелал немедленно покаяться, но еще и начал отстаивать свое моральное право на критичность — подключились новые мощности. Ему и его семье массово пожелали умереть максимально отвратительными способами — и одновременно призвали не принимать эти угрозы и пожелания сдохнуть за то, чем они являются, потому что это всего лишь выражение боли общества, угнетаемого режимом.

На данный момент последним актом, кажется, является выступление коллеги Слепакова по цеху М. Галкина, который процитировал Белинского про гнет самодержавия, призвал коллегу не делать "вывод об общем из маргинальной частности", тут же вступился за маргинальное, которое Слепаковым "тоже передернуто", и тоже туманно обвинил его опять-таки в тайных мотивах, добавив: "Я надеюсь, что заблуждаешься ты искренно, а не пытаешься таким образом скрыть какие-то другие мотивы".

Мы, конечно, можем снисходительно похихикать над тем, что лицедеи рассказывают друг другу про честь и искренность, но не будем.

Интереснее тут другое.

Специфика российской оппозиционности состоит в том, что совершенно диктаторская власть над ней принадлежит (что, вообще-то, странно) не ведущим оппозиционным политическим силам.

По какой-то мистической причине среди звезд отечественной эстрады/литературы/кино отсутствуют сторонники КПРФ или ЛДПР — партий, за которые голосуют миллионы наших сограждан. Зато дичайшим авторитетом пользуется внепарламентская, маргинальная, концентрирующаяся в мегаполисах (и даже там составляющая лишь привилегированное меньшинство) тусовка, отрицающая российскую государственность снизу доверху, совсем, принципиально.

Шизофреничность подобной позиции российского медиакласса только кажущаяся: по-своему она вполне оправданна. Отечественное креативное сословие, с одной стороны, зависит от казенных или околоказенных бюджетов чуть менее чем полностью. Гигантская доля их доходов приходит от разного рода участия в официальных мероприятиях уровня "день города/городская книжная ярмарка/фестиваль культуры/государственные субсидии на кино", а также от банальных корпоративных елок — на которые в конечном итоге расходуются средства все той же госказны.

С другой стороны — креативное сословие ощущает ненадежность своего положения и испытывает понятный стресс оттого, что оно функционирует, по сути, милостью режима.

Что важно: лишь незначительная часть данного сословия может твердо положиться на признание непосредственно у российской публики (как тот же куплетист Слепаков, объясняющий проклинающим его, что он зажиточен благодаря своей жесткой работоспособности).

Это очень важный момент. В подавляющем своем большинстве российский медиакласс производит неконкурентоспособную продукцию, нуждающуюся в непрерывном финансовом подогреве со стороны пресловутых бюджетов. Потому что собственно публика содержать его не может и не хочет (это не тайна, просто об этом не принято говорить: фильмы российских культуртрегеров в подавляющем большинстве не окупаются, их книжки расходятся слабыми тиражами, их концерты не обеспечивают процветания).

Это, увы, просто факт.

В итоге медиакласс в России зависим от государства — и, как всякий зависимый, ищет способы самоутвердиться за счет благодетеля, а по возможности стать вообще главным.

От своего эргономичного ума российский медиакласс не придумал лучшего способа гарантировать свое благосостояние, чем постоянно покрикивать на государство, укорять его в том, что оно, государство, — плохое, преступное, вороватое и дурное. Выкручивать руки, винить, требовать больше привилегий, денег и бонусов.

Итогом стала отечественная, тянущаяся еще с 90-х (а скорее всего, с куда более ранних времен) традиция: наиболее антигосударственно в России настроено сословие творцов, имеющее от государства максимальное число плюшек.

Так вот: это приводит к концентрации у бюджетного вымени своеобразных моральных кентавров — людей, которые считают своим моральным долгом перед тусовкой не любить государство, при котором кормятся.

Отступничество от этой нелюбви расценивается тусовкой как штрейкбрехерство, нарушение цеховой солидарности и предательство.

А дальше начинается самое интересное.

Для антигосударственной тусовки в принципе не существует ничего аморального, если это аморальное направлено против российского государства.

Преступления против законов России — для нее морально оправданны, потому что это преступления не против законов вообще, а против законов плохой России, которая заведомо виновата перед тусовкой, должна ей и не выплатила в должном объеме отступные.

Ненависть к России — оправданна для нее, потому что это ненависть к неправильной России, не выплатившей отступные и, следовательно, виноватой.

Даже глумление над безусловно великими артистами морально оправданно, если эти артисты были верны России и ее государству.

Неслучайно еще одной отвратительной сенсацией выходных стала дикарская радость медиакласса по поводу смерти великого Василия Ланового.

Это лишнее подтверждение того факта, что антироссийскость накапливается непрерывно — и, увы, прорывается лишь иногда, в моменты, когда антироссийский медиакласс, раздухарившись, перестает стесняться и начинает рубить что думает.

...Фокус в том, что все эти люди, довольно активно желающие большинству из нас смерти, являются, говоря биологически, облигатными (то есть обязательными) паразитами: они не представляют себе своей жизни иначе, кроме как при вымени каких-нибудь бюджетов.

И уже по этой причине они представляют собой группу риска — и в наименьшей степени заслуживают какого бы то ни было уважения и авторитета.

И то, что они благодаря нелепому лохотрону с "дворцом" и протестами в очередной раз коллективно самовыразились и рассказали, что они думают о нас, — представляется хорошей новостью.

Нам всем полезно помнить, с кем мы имеем дело.