Синдром киевской исторической неполноценности

В этой связи современное представление «украины» о своём прошлом свидетельствует о тяжёлом состоянии, в котором находится современное «украинское общество», живущее историческими галлюцинациями и фобиями, страдающее от комплекса исторической неполноценности.

Очевидная неудовлетворённость «украинцев» своим прошлым приводит их к стремлению раздвинуть и обогатить скудный, малонаселённый исторический ландшафт путём «исторической апроприации» чужих событий, явлений, героев.

Стремясь избежать собственной вторичности по отношению к русской истории, украинцы устами президента Кучмы провозгласили в качестве своего главного квалифицирующего признака и формулы самоидентификации — «украина — не Россия!».

Парадокс заключается в том, что украинцы, стремясь убедить всех (и в первую очередь самих себя) в том, что они не являются осколком русского исторического процесса, сделали объектом этой апроприации именно русскую историю за неимением собственной.

В украинском публичном пространстве эта вторичная самоидентификация проявляется в попытках «троллинга» русской истории и русских.

Характерным примером такого «троллинга» является комментарий одной из украинских журналисток на статью Путина «Об историческом единстве русских и украинцев».

Так, среди прочего, журналистка пишет: «В то время как киевские князья уже давно устанавливали дань для Новгорода и Пскова, Мурома и северного Кавказа… все это время столица нынешнего «величия» была сплошным непроходимым болотом и топями… Про «культурную столицу» на территориях, отжатых у скандинавов, вообще молчу. Ей до рождения оставалось еще несколько столетий».

Авторы подобного рода наивных вызовов-сравнений, по типу «А у нас в квартире газ, а у вас?», как правило, ждут в ответ не менее детское — «А у нас водопровод! Вот».

Но, реагируя на по-детски примитивные дразнилки, относящиеся к истории, нет нужды опускаться на украинский уровень. И уж тем более в тех случаях, когда речь идёт о так называемой «Киевской Руси», которую «украинцы» по какому-то недоразумению считают частью своей истории.

(Даже такой известный манипулятор, как М. С. Грушевский, создатель концепции «украина — Русь», не пытался претендовать на Киев как источник «украинства». Он полагал предтечей «украинськой державы» — Галицкое княжество, а прямую преемственность «козацького роду» выводил из Запорожской Сечи.)

Тут следует внести ясность в термины. «Киевская Русь» — в том виде, в каком термин воспринимают на Украине, т. е. как некая «держава», руководимая из Киева «кевскими князьями», — это советский конструкт 1930-х гг. авторства Б. Д. Грекова.

Да того этот термин имел совсем другие академические смыслы:

а) хронологический: период Русской истории — с 882 по 1169 г. (об этом ниже),

б) административно-географический: территория в пределах собственно Киевского княжества (довольно небольшого, кстати).

Откроем «Повесть временных лет» — там говорится, «откуда есть пошла Русская земля».

862 год — словене, кривичи, чудь и меря призывают князя — Рюрика, который положит начало династии, правившей в России семь с половиной веков.

«И сел старший, Рюрик, в Ладоге, а другой — Синеус, — на Белом озере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Где здесь Киев? Нет его. В рождении русской государственности, начало которой связывают с приходом династии Рюриковичей, ни Киев, ни другие города и земли, ставшие позднее Южной Русью, участия не принимали. И неслучайно памятник «1000-летию Руси, воздвигнутый в 1862 г., стоит именно в Новгороде, а не в Киеве.

Современным украинцам нравится сравнительная хронология. Но если задаться вопросом: а что же происходило в то время, когда на Севере рождалось русское государство, на тех землях, которые потом станут Южной Русью, а ещё позднее «Украиной», увидим мы следующее:
поляне, тиверцы, радимичи, древляне и прочие южные племена исправно платят дань хазарам;
на Волыни — обры (авары) развлекаются, катаясь на повозках, в которые запрягают местных женщин;
в Киеве — то ли таможенный пост, то ли фактория Хазарского Каганата;
и т. д. и т. п. в том же духе — ни единого следа государственности.

Князь Игорь (сын Рюрика) и Олег (тот самый, Вещий) — регент-правитель — идут из Новгорода на юг, по пути покоряя Смоленск, Любеч и др. городки и селенья.

В 882 г. Олег берёт Киев и переносит сюда столицу («мать городов») из Новгорода.

Что представлял собой Киев, когда его заняли варяги и новгородцы? До конца 1970-х гг. в науке серьёзно не оспаривалась основанная на данных археологии (эмпирическая) точка зрения о том, Киев VIII—IX вв. представлял собой несколько небольших отдельных посёлков, а в единый город превратился не ранее рубежа IX—X вв.

Позиция изменилась, когда во вт. половине 1970-х гг. датой основания Киева заинтересовался 1-й секретарь ЦК КПУ В. В. Щербицкий. Академик АН УССР П. Т. Тронько ничтоже сумняшеся предложил отпраздновать 2000-летие Киева, объявив временем создания города конец I в. до н.э. тысячелетий. Б. А. Рыбаков и П. П. Толочко отстаивали не археологическую, а «летописную» версию основания Киева в VI—VII веках, согласившись в качестве «компромисса» на более скромный 1500-летний юбилей города.

В итоге вместо реального 1100-летнего юбилея присоединения Киева к Русскому государству, в 1982 г. вся страна с помпой (были даже выпущены наградные медали) отмечала фальшивое 1500-летие основания Киева.

Как варяги и НОВГОРОДЦЫ покоряли южные племена? Примерно так:

884 г. «Пошел Олег на северян, и победил северян, и возложил на них легкую дань, и не велел им платить дань хазарам, сказав: «Я враг их, и вам им платить незачем».

885 г. «Послал (Олег) к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?» Они же ответили: «Хазарам». И сказал им Олег: «Не давайте хазарам, но платите мне».

И т. д. и т. п. в том же духе — в стиле «мы вас никому грабить не позволим — сами будем» ©.

Как бы то ни было, с приходом Олега из хазарской деревушки возникает «стольный Киев» — центр Киевского княжества. Начинается период «Киевской Руси».

Обращает на себя внимание ключевая роль Новгорода и его князей (Игоря, Ольги, Владимира, Ярослава) в становлении и развитии Киева.

Мало того, что государственность в Киев пришла из Новгородской земли, так и христианство в Киеве распространилось благодаря именно новгородцам (Владимир).

Забавно, что на украинских гривнах изображены два новгородских князя, захватившие Киев и правившие им:
Владимир (Святой) — новгородский князь, который принёс христианство на Русь и построил в Южной Руси Владимир-Волынский, Переяслав и другие города.

Ярослав (Мудрый) — новгородский князь, принесший в Киев закон — «Русскую правду», обустроивший Киев храмами (включая Св. Софию) и монастырями (включая Киево-Печерскую лавру), основавший такие города Киевщины, как Юрьев (ныне Белая Церковь), Корсунь (ныне Корсунь-Шевченковский) и др.
Украинская денежная система создана будто насмешка над идеей «самостийности» — помимо новгородских князей на банкнотах в качестве разменной монеты используются «москальские» копейки, изначально — монеты Новгорода и Москвы, получившие название от всадника с копьём (отсюда и копейка).

Уместно вспомнить и Св. Ольгу — Псковитянку, правившую Киевом в отсутствие вечно воюющего сына Святослава (кстати, очень не любившего Киев), построившую г. Вышгород. Её на купюрах нет, но памятники ей стоят как «украинской» княгине.

Как жили вместе пришедшие из Новгорода завоеватели с местными аборигенами? Поначалу, мягко говоря, не очень дружно (печальная судьба князя Игоря, убитого древлянами, тому яркое свидетельство). И даже селились они отдельно.

Кто строил Киев?

В Киеве пришельцы-северяне воздвигли свои дома, окружённые крепостной стеной (т.н. «город Владимира», «город Ярослава»), на холмах, ставших позднее политическим, религиозным и культурным центром Киева, а местные поначалу жили внизу — на Подоле.

Отличалась и архитектура. В археологических справочниках содержатся описания различий: в слоях X—XI вв. в «микрорайонах» пришельцев из Новгорода — ярко выраженный «срубный» тип строений, на Подоле доминирует «столбовой» и каркасный (мазанка).

Отличались и предметы быта: у северян закрытые глинобитные печи с дымоходом, у местных открытые очаги (печки-каменки); поэтому отличалась и керамика: у северян — сосуды с низкими стенками (чтобы умещались в печь), у местных — с высокими.

Основные важные постройки (крепостные стены, дома знати и дружинников, первые церкви, княжеские амбары, конюшни, кузницы и оружейные и пр.) были срубного типа и создавались более умелыми новгородцами, которых первые Рюриковичи в значительном количестве нанимали отстраивать Киев.

(В «Повести временных лет» под 1016 г. есть интересный фрагмент, характеризующий отношение киевлян к строительным способностям новгородцев. Речь идёт о битве при Альте, в которой Святополк во главе киевлян и печенегов противостоял Ярославу, пришедшему с войском новгородцев и варягов. Битва долго не начиналась, войска стояли друг против друга много дней. И вот однажды киевляне решили подразнить новгородцев: «Зачем пришли с этим хромьцем (а Ярослав был хромым), вы же плотники? Вот заставим вас хоромы нам рубить!» Новгородцы завелись и заявили Ярославу, что завтра они идут бить киевлян, а кто не пойдёт с ними, тех перебьём. Наутро новгородцы атаковали и победили — Святополк бежал, а Ярослав в итоге взял Киев.

Следует помнить, что Киевское княжество не имело собственной «киевской» княжеской династии и считалось общим достоянием (собственностью) всего рода Рюриковичей (своих династий не имели Новгород, а также Переяславское и Галицкое княжества (с к. XII в)).

К середине XII в. многочисленное семейство Рюриковичей разделилось на несколько самостоятельных, хотя и родственных между собой «династий», четырьмя крупнейшими из которых были — Суздальская («Юрьевичи»), Черниговская («Ольговичи»), Волынская («Изяславичи») и Смоленская («Ростиславичи»). Собственно борьба за Киев вплоть до татарского нашествия велась между ними.

«Киевский стол» и титул «Великого князя Киевского» должен был принадлежать старейшему в роде. Но «лествичная» система наследования (не от отца к сыну, а от брата к брату) делала вопрос крайне запутанным. Поэтому занятие «киевского стола», как правило, сопровождалось усобицами, чаще всего — столкновениями дядьёв с племянниками и войнами кузенов.

Существовали ли киевские князья? Не иногородние, взявшие власть в городе, а князья, которые руководствовались интересами исключительно Киева и Киевского княжества? Условно такими киевскими князьями можно назвать двоих — Ярополка, убитого новгородским князем Владимиром (Святым), и Святополка Окаянного, убитого новгородским князем Ярославом (Мудрым).

Свежеиспечённый киевский князь был вынужден тратить ресурсы своего удельного княжества на удержание власти в Киеве.

Для этого в Киев из удела переводилась не только часть собственной дружины (киевлянам особого доверия не было — они при первом серьёзном сомнении в исходе дела, как правило, перебегали на сторону победителя), но и административный аппарат. Неслучайно в летописях мы встречаем обилие имен иногородних администраторов (воевод, посадских, тысяцких, тиунов), обеспечивавших защиту и развитие города: например, из НОВГОРОДА — династия Остромира (Вышата, Ян Вышатич, Путята Вышатич), Ратша (из-за него киевляне убили своего князя — Игоря Ольговича), Микула Чудин и др.; из СУЗДАЛЯ — варяжские Шимоновичи (Шимон Африканович и Георгий Шимонович — благодаря средствам которых создан Успенский собор Киево-Печёрской лавры).

Можно вспомнить и имена полулегендарных былинных персонажей — Ильи Муромца (понятно — из Мурома), Алёши Поповича (из Ростова), Добрыни Никитича и Ставра Годиновича (из Новгорода).

Затраты превращали занятие и сохранение «киевского стола» в дело хлопотное и экономически ущербное. К тому же и само Киевское княжество было «дотационным» — его собственная экономика не позволяла воздвигать пышные постройки, обеспечивать благоустройство города и содержание оборонительных сооружений. К середине XII в. (задолго до татарского нашествия) это стало очевидным. Престиж титула «Великого князя Киевского» падал стремительно. Уже с XII века суздальские князья имели признаваемый всеми титул «Великого князя», а с начала XIII в. «Великими князьями» именовались уже и черниговские, и волынские князья.

И когда в 1169 г. суздальский князь Андрей Боголюбский (в союзе с черниговцами и смолянами) взял Киев, он даже не стал принимать титул киевского князя (действительно, а зачем?). Андрей посадил на киевский престол своего младшего брата Глеба. С тех пор, взяв Киев, великие князья Суздальские отправляли править Киевом своих младших братьев. Также поступали и волынские князья.

За 40 лет, предшествующих взятию Киева татарами, киевский стол менял своих владельцев 20 раз. Некоторые летописи даже не успевали отражать эту великокняжескую «чехарду».

Ценность «великого киевского княжения» так упала, что правивший Киевом на момент начала татарского нашествия младший брат владимирского (суздальского) князя Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского, предпочёл оставить тогда ещё нетронутый Киев и стать князем разорённой Суздальской земли. Кстати, Александр Невский тоже был киевским князем, но он настолько низко ценил значение этого ставшего пустым титула, что в Киев даже не поехал — остался в Новгороде.

Помимо государственности новгородские князья принесли в Киев и христианство. Несомненно, Киев, превращённый новгородскими князьями Владимиром и Ярославом в религиозный центр всей Руси, играл важную роль в распространении христианства. И это приносило в т. ч. и экономические выгоды: пожертвования, десятина, другие доходы на первых порах выплачивались русскими землями в пользу Киевской митрополии.

Но уже спустя недолгое время (буквально — полвека) в Русских землях укрепились и/или сформировались собственные епархии, возросла их экономическая самостоятельность и административная независимость от Киевского митрополита (Новгородского епископа, например, вообще стали выбирать на вече или по жребию). На церковные доходы, ранее отправляемые в Киев, теперь возводились храмы, монастыри, приобреталось имущество и в своих епархиях. Новгородская епархия, судя по всему, была богаче Киевской митрополии, и даже не столько в силу накопленных церковных сокровищ и приобретённого недвижимого имущества, сколько благодаря активному участию епархии в экономической жизни Новгорода (внутренняя и внешняя торговля, финансовые и посреднические операции и т. п.).

Церковно-административное влияние Киевской митрополии снизилось настолько, что волынский князь Изяслав, взяв Киев, уже сам, без участия Константинополя, назначает Митрополита Киевского, а суздальский князь Юрий Долгорукий, взяв Киев, просто прогоняет Митрополита Киевского из города.

Тяжесть экономического положения митрополитов Киевских особенно усугубилась после татарского нашествия, когда церковные доходы уже не могли покрывать элементарных расходов на пропитание, поэтому нет ничего удивительного в том, что Киевский митрополит Максим в 1299 г. просто покидает Киев и затем перебирается («переносит седалище») во Владимир.

В массовом сознании существует устойчивое и явно преувеличенное представление об особом значении «пути из варяг в греки», по которому осуществлялись торговые сношения между Балтикой и Византией. Современная археология опровергает эту легенду, фиксируя абсолютное доминирование «арабских» (куфических) монет в скандинавских и русских кладах и совершенно ничтожное — византийских.

Основным источником поступления серебра (а именно оно было главной статьёй русского импорта) была не Византия, а арабский и персидский Восток, и основное значение имел Волжский торговый путь, а не Днепровский, о чём свидетельствует соотношение византийских и куфических монет в домонгольских кладах. При этом самих монет в Северной Руси найдено больше, чем на Юге.

Торговое значение Киева было меньшим не только в сравнении с Великим Новгородом, но и со Смоленском, не говоря уже о городах Ростово-Суздальской Руси, контролировавшей Волго-Окское междуречье и, тем самым, основной маршрут поставок куфического серебра в Северную Европу.

Киев (и вообще южные города) имел весьма ограниченный ассортимент экспорта — «мёд, воск, меха и челядь». Челядь (рабы) как статья экспорта исчезла после завершения походов ранних Рюриковичей. Меха на Юге были малоценные (белка, лиса и т.п.).

Всё остальное не имело значительной ценности, и южнорусский экспорт был в целом малоприбыльным. На Севере, торгующем с Востоком по Волге и с Западом по Балтике, были более дорогие меха (соболь, куница и т. п.), «рыбий зуб» (моржовая кость) и др. Кроме того, Север получал большие доходы от посреднической торговли, продавая Европе азиатские товары и наоборот. Когда в XII в. сократился приток куфических монет, в Южной Руси наступил т.н. «безмонетный» период, на Севере же дефицит серебра в значительной степени компенсировался его притоком из Европы (гл. образом из Германии) через Новгород.

Сравнение археологических данных (а Киев и Новгород хорошо изучены) свидетельствует о более высоком уровне развития ремёсел, торговли, городского хозяйства, массового образования и общего уровня благосостояния в домонгольском Новгороде по сравнении с Киевом.

Север принёс на Юг государственность, православие и закон («Русская правда» создана в Новгороде). А что дали южные княжества Северу? Ничего.

Обязаны ли земли Северной Руси хоть чем-то Киеву? Нет.

В Северной Руси нет ни одного города, монастыря или храма, построенного киевскими князьями (речь не идёт о «своих князьях» — тех, кто, взяв власть в Киеве, продолжал строить что-то в своём родовом уделе). При этом и поныне существуют десятки городов, монастырей и храмов, основанных северными — прежде всего новгородскими и суздальскими — князьями в Южной Руси.

Татарское нашествие подвело черту под существованием Южной Руси.

Вот как выгладят с научной точки зрения последствия нашествия для русских земель:

«РЕЙТИНГ РАЗРУШЕНИЯ»

Количество городов и укрепленных поселений, уничтоженных монголо-татарским нашествием в русских землях (%% от общего количества):
Киевская — 83%;
Переяславская — 81%;
Галицко-Волынская — 76%;
Черниговская — 74%;
Смоленская — 69%;
Рязанская — 60%;
Суздальская — 44%;
Новгородская — 40%.

«РЕЙТИНГ ВОССТАНОВЛЕНИЯ»:

Количество городов и укреплённых поселений, в которых возобновилась жизнь, и вновь построенных спустя век после нашествия (%% от разрушенного):
Новгородская — 153%;
Суздальская — 125%;
Рязанская — 57%;
Смоленская — 39%;
Галицко-Волынская — 31%;
Черниговская — 30%;
Киевская — 22%;
Переяславская — 14%.

Как видим, Южная Русь была фактически уничтожена. Удар, нанесённый ей, оказался смертельным. Большинство из тех, кто выжил и не был продан в рабство, бежали в Северную Русь, которая смогла выжить, освободиться (самостоятельно, без чьей-либо помощи!) и укрепиться, сохраняя прямую преемственность с Древней Русью, её культурой и традицией.

Что же касается нынешних «украинцев» и их исторической преемственности… Вот что пишет об этом «батько украiнськоi нацii» М. С. Грушевский:

«Киев, придя в запустение уже в 12-м веке, когда центр русской жизни перемещается на север вместе с населением Руси, убегающим от кочевой степи за леса, начинается новый процесс этногенеза на территории Южной Руси, остатки полян и северян перемешиваются с многочисленными тюркскими уже полуоседлыми племенами — остатками печенегов, половцами, торками, берендеями. Позже в этот плавильный котел добавляются татары, ногаи. Возникает смешанный славянско-тюркский этнос, называвшийся «татарскими людьми», а позже названный украинцами…»

И здесь нельзя не согласиться с Грушевским — если считать современных «украинцев» наследниками Древней Руси, то лишь в той степени, в какой нынешних турок можно считать наследниками Византии, а египетских арабов — наследниками фараонов. Их не объединяет ничего, кроме места проживания.