Судьба и боль Аркадия Гайдара. Мифы дольше чем жизнь

В остальном весь его жизненный путь так и не дает ответа на главный и очень простой вопрос: «Ну как он смог так прожить?».

А он прожил, все время как бы отвечая на этот вопрос. Где-то за год до гибели, в 1940-м он сам сказал о себе: «Мне исполнилось 36 лет. Из чего они складываются? 1. Рожденье. 2. Воспитанье. 3. Воеванье. 4. Писанье. Раздели 36 на 4, и жизнь моя будет как на ладони».

Делить пришлось недолго. Ему оставался еще год с небольшим, началась война, он ушел — не мог не уйти! — на фронт и погиб. И это и о нем Владимир Высоцкий когда-то спел: «С меня при цифре 37 в момент слетает хмель. /Вот и сейчас как холодом подуло:/Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль/И Маяковский лег виском на дуло…».


На могильной плите Гайдара в Каневе до сих пор выгравированы слова из его сказки «Горячий камень»: «И на что мне иная жизнь, другая молодость? Когда и моя прошла трудно, но ясно и честно!».

Вся его жизнь — это невероятный сгусток событий, которых хватило бы на несколько жизней, череда взлетов и падений, загадок и догадок, вымыслов и домыслов, правды и легенд, очень похожих на правду. А еще — признаний и предательств, вызванных банальной завистью человеческой. Гайдар, несмотря ни на что, был успешен. И как человек, и как писатель. Но когда и при ком?! Он умудрился стать успешным детским писателем, книги которого расходились миллионными тиражами, при Иосифе Сталине, не упомянув ни разу, повторяю, НИ РАЗУ этого «высокого» имени.

Коммунистическую партию большевиков Гайдар, конечно, упоминал. Несмотря на то, что она его предала, хотя он в ее рядах тоже был феноменален. Кандидатом в члены партии он вступил в 14 лет, а уже в 18 лет, 1 сентября 1922 года, исключен из нее за всевозможные злоупотребления властью при подавлении контрреволюционных восстаний в Хакасии.

К тому времени он уже четыре года воевал, как сказали бы сегодня, не по-детски, был несколько раз ранен и контужен и стал фактически инвалидом с диагнозом «травматический невроз», о проявления которого он рассказывал врачам сам: «Тут появилась раздражительность, злобность. Появилось ухарство, наплевательское отношение ко всему, развинченность… Стали появляться приступы тоскливой злобности, спазмы в горле, сонливость, плакал». А еще, благодаря такому диагнозу, он на службе и продемонстрировал образцы невиданной, практически патологической жестокости в отношении восставших жителей Хакасии, как русских, так и хакасов.

Повреждения спинного и головного мозга после ранения осколком шрапнели в голову (кстати, в Киеве) и неудачного падения с лошади в 1919 году не прошли даром. И хотя в 17 лет при подавлении еще одного восстания — антоновского в Тамбовской губернии — будущий Гайдар в 17 лет стал командиром полка, к 19 годам он уже был списан из армии и отправлен на гражданку, не имея никакой профессии.

И он, получивший неплохое домашнее, считай дворянское образование, начитанный и грамотный парень решил заняться писательством — журналистикой и сочинительством. И ему это удалось. Уже в 1925 году он рассказ «Угловой дом» впервые подписал псевдонимом «Гайдар». В Каневской библиотеке-музее Гайдара рассказывают, что случилось это сразу после пешего путешествия журналиста из Харькова в Донбасс, во время которого он в Змеевском районе Слобожанщины услышал это слово. Там так называют пастухов овец.

Другие исследователи, как известно, объясняют происхождение псевдонима более романтично. Например, говорят, что в нем зашифровано «Аркадий Голиков из Арзамаса»: Г — фамилия, АЙ — первая и последняя буква имени, Д — от французского «из» и АР — от названия города, в котором родился. Третьи утверждают, что «Гайдар» — от тюркского «хайдар» (смотрящий вперед). Четвертые — что вообще от вопроса по-хакасски «Куда?».

Но не суть. Главное в том, что после исключения из компартии он не просил его реабилитировать и вернуть в ряды. Хотя есть очень символичная и даже показательная легенда о том, что Гайдар однажды все же подал такое заявление-просьбу в ЦК, а Сталин-де собственноручно начертал на этом заявлении: «Мы его, может, и простили бы. Но вот простят ли его хакасы». Во как! А вы говорите: тиран, тиран, смешно, да не до смеха…

Возможно, не простил Сталин и того, что молодой красный командир Голиков, что называется, сделал карьеру не без помощи Льва Троцкого, которого от войск белого генерала Владимира Каппеля в августе 1918 года спас некто Ефим Ефимов. А при этом Ефимове адъютантом, а потом и начальником узла связи штаба и служил Аркадий Голиков, который по должности и помог деблокировать и спасти Троцкого. Кроме этой «протекции», он тогда в 14-15 лет продемонстрировал подлинный талант военного командира и организатора. В его характеристике появилась запись: «В моем же батальоне Голиков — единственный, кто удовлетворяет требованиям приема на Высшие командные курсы».

Потом были эти Высшие командные курсы «Выстрел», где его за месяц переводят с курсов комбатов на курсы комполка. И в 17 лет он уже командовал полком из 4, а потом и 6 тысяч человек.

Армию, романтизированное отношение к воинскому братству, подвиги солдат, их взаимовыручку и стойкость Гайдар положил и в основу своего писательского труда, цель которого он сам видел в воспитании из детей настоящих людей и патриотов своей Родины, в которую он верил, несмотря ни на что. Он сам избрал такую стезю и был верен ей всю жизнь. Возможно, так он сам, добровольно искупал грехи своих кровавых детства и юности.

Возможно сказались происхождение и связь с армией родных писателя. Его мать — Наталья, в девичестве Салькова, происходила из почтенного дворянского рода, за 300 лет давшего империи бесконечную вереницу военных — офицеров армии и флота, у которых на гербе были изображены почти пророчески в верхнем поле золотая книга, в нижнем — червленый (красный) меч. Отец — Петр Исидорович — в 1917 году тоже стал командиром полка в разваливающейся императорской армии. В звании прапорщика. А происходил он из крепостных князей Голицыных, но его прадеда писателя Данилу Голикова в 20 лет забрили в солдаты, а в 45, согласно закону о рекрутской повинности, дали личную свободу. Его внук и женился на дворянке, которая стала революционеркой и пристроила правнука — нашего Аркадия — уже в Красную армию. В 14 лет. Такая вот судьба.

Жизнь же самого Гайдара очень легко можно поместить и описать между тремя воспоминаниями об армии и войне. В своем дневнике он записал: «Снились люди, убитые мною в детстве». Его соседи вспоминали: «Гайдар с детьми играть обожал, у него это хорошо получалось примерно 25 дней в месяц, а в остальное время он либо мучился болями страшными головными, либо впадал в запой». А сам он говорил писателю Николаю Богданову: «Красная Армия — дом родной, милая семья. Взяла мальчишкой, вырастила, воспитала, образовала, человеком сделала… Начал путь бойцом, окончил — командиром полка! Мечтал остаться в армии на всю жизнь… Что же теперь — на покой? Э нет, «покой нам только снится». Мы люди непокоя. Мы всегда на действительной службе. Воспитывать новых бойцов революции — вот наш командирский долг. С самой юности, с самого раннего детства — вот наша цель!.. Не боевые уставы им вдалбливать, а боевые книжки для них писать, что, пожалуй, и поважней…».

И как бы то ни было, а в своих рассказах и повестях он создал настоящих народных героев и образцы для подражания, которые и породили настоящие народные движения, то же тимуровское. И было это в коммунистическую эпоху Сталина, но без самого Сталина. Не зря же на поверженном рейхстаге в Берлине в мае 1945 года появилась надпись: «Гайдара нет — тимуровцы в Берлине!»

Однако персональный сталинско-коммунистический остракизм преследовал Гайдара всю жизнь и даже после смерти. Одной рукой его возвышали, а другой старались испачкать грязью и держать в узде. Когда в 1941 году Гайдар отказался улетать в Москву и остался в окружении под Киевом вместе с 600 тысячами других бойцов и командиров Юго-Западного фронта, впоследствии разгромленного немцами, его коллеги, такие же, как и он корреспонденты «Комсомольской правды» запустили версию, что он остался, чтобы сдаться немцам. Для этого он, мол и учил немецкий язык. Но когда стало известно, как он партизанил и геройски погиб, установки, видимо, поменялись.

Понимая неоспоримую пользу воспитательского эффекта творчества Гайдара и влияния его на подрастающие поколения, учитывая его героическую смерть, Сталин распорядился увековечить писателя. В 1947 году писателя перезахоронили сначала на месте гибели, а потом могилу перенесли в Канев. В 60-ые годы там же построили и создали уникальный музей-библиотеку Гайдара — на пожертвования детей.

В стране началась буквально гайдаромания. Именем писателя называли улицы и школы, колхозы и корабли, площади и библиотеки, музеи и кинотеатры. Но коммунистический рок преследовал писателя всю жизнь. В 1964 году Союз писателей СССР, Главпур, ЦК ВЛКСМ и издательство «Детская литература» написали ходатайства о присвоении Гайдару звания Героя Советского Союза. Однако его посмертно наградили лишь орденом Отечественной войны I степени. Опять сказалась «троцкистская оппозиция»: оказывается, тех, кто когда-либо и по любой причине был исключен из компартии, к такому высокому званию не представляли.

С распадом СССР Гайдара и его идеалы только предавали. Выяснилось, что убили его не немцы, а одним прицельным выстрелом в грудь (обнаружилось при эксгумации) прислуживающий им украинский полицай Яков Воропай, который потом в штрафбате кровью «искупил вину» (был ранен в пятку), вернулся в село, которое стало колхозом имени… Гайдара и работал там завскладом. Пока, говорят, не повесился.

Приложил руку к развалу Родины его внук Егор Гайдар, о котором некто Анатолий Буров написал грубоватые, но красноречивые стихи:

Ты против деда зря, Егор, бузишь,

Буржуям лижешь задницу со смаком,

Делись-ка лучше опытом, Плохиш,

Как смог ты всю страну поставить раком.

Плохиш-Егорка сильно горевал,

Не мог простить буржуям свинства —

Страну он добросовестно «взорвал»,

Но не был принят в буржуинство…

И пошел гулять анекдот о том, что в Третьяковской галерее вместо картины «Иван Грозный убивает своего сына», появилась аналогичная картина об Аркадии Гайдаре и его внуке.

В 50-ые годы прошлого века родные хотели забрать останки писателя и перезахоронить их в Москве на Новодевичьем кладбище (такая договоренность с московскими властями вроде бы была). Однако воспротивились полтавские областные коммунистические бонзы — им нужен был «свой герой» не месте, для воспитания масс, и в Москве с ними согласились.

Теперь музей-библиотека Гайдара в Каневе мало того, что находится на улице Небесной сотни, так еще и понижен в статусе — превращен в филиал-отдел Шевченковского культурного заповедника «Литературная Каневщина».

Декоммунизации этот музей вроде бы не подлежит, но всякие упоминания о Ленине, большевиках и гражданской войне убрали. «Мы рассказываем о Гайдаре сугубо как о детском писателе, о том, как он был связан с Украиной, а еще о том, как он участвовал во Второй мировой. Историю о его участии в гражданской войне мы с детьми не обсуждаем», — говорила несколько лет назад журналистам директор музея Татьяна Дорошенко.

Сейчас вот, скорее всего, предстоят очередные обрезание и надругательство над памятью — после того, как Совет нацбезопасности и обороны (СНБОУ) недавно запретил термин «Великая Отечественная война», придут и к Гайдару. И совсем станет не понятно, ни за что, ни где он погиб. Но современной Украине это и нужно.

Однако в очередной раз предали его и родные потомки. Его внук Егор Тимурович приезжал в Канев раз десять, в последний раз — в 2008-м, за год до смерти. А вот его дочь — печально знаменитая Мария, правнучка писателя не была на могиле Гайдара ни разу. Даже получив в 2015 году украинское гражданство взамен российского и став вице-губернатором Одесской области при Михо Саакашвили. А когда в Украине начался угар тупой декоммунизации, Мария заявила: «Если улицы имени прадеда переименуют, я пойму и переживу».

И остались жить легенды. Тоже символические и красноречивые. Рассказывают, что в могиле может быть похоронен вовсе не Аркадий Гайдар, а человек, которого случайно застрелили, как мародера. И потому-то на опознание писателя в 1947 году не пригласили его последнюю жену Дору, вторая жена Лия Соломянская и сын Тимур (к тому времени уже Гайдар, а не Соломянский, и будущий контр-адмирал, хорошо потом «конвертировавший» родство) тело не опознали, а сестру Гайдара заставил это сделать лично Сергей Михалков, поэт, ответственный за опознание от Союза писателей СССР. И через два года после перезахоронения могильная плита с надписью «Аркадий Гайдар» треснула. Потом еще раз. И все заговорили, что дух Гайдара противится несправедливости. Посмотрим, что будет сейчас…