Величайшая автогонка в истории: 21 тысяча километров на телегах с мотором

Шести экипажам — американскому, немецкому, итальянскому и трем французским — предстояло пересечь североамериканский континент, через Берингов пролив въехать в Россию (предполагалось, что вода намертво закована льдами) и далее через Сибирь и Восточную Европу добраться до французской столицы.

На эту авантюру решились отъявленные сорвиголовы, о чьих проделках не раз писали газеты. Среди них были люди самых разных сословий — от простого механика из Буффало до представителя знатного немецкого рода.
Глава нью-йоркского автоклуба объявил, что экипаж, который первым прибудет в Париж, получит тысячу долларов. Но не деньги влекли храбрецов в опасный путь, а жажда бессмертной славы.

Генерал-майор Джордж Макклеллан должен был дать старт гонке выстрелом из пистолета ровно в 11 часов. Он, однако, задерживался, и тогда кто-то, не дожидаясь начальства, пальнул в воздух.
Автомобили сорвались с места. Вернее, не сорвались, а просто поехали.
У самого мощного из них — американского «Томаса Флайера» — под капотом были 72 лошадиные силы и тяжеленный 9‑литровый двигатель. У остальных не было и 40 «лошадей».

Стоило кортежу покинуть Нью-Йорк, как дорога в привычном понимании этого слова закончилась. Нагруженные запчастями, топливом и провизией машины продирались через сугробы в час по чайной ложке, то и дело останавливаясь для ремонта. Французский «Сизер-Нордэн» сошел с дистанции, не проехав и 200 километров. Заменить сломавшуюся заднюю ось в походных условиях не представлялось возможным.

До Олбани к исходу второго дня гонки добрались лишь три автомобиля. Организаторы были вынуждены умерить свой пыл. О какой Аляске и Чукотке может идти речь, если экипажи не в состоянии за 48 часов выехать за пределы штата?
От идеи «Из Нью-Йорка — в Париж без помощи парохода» решено было отказаться.

После долгих препирательств сошлись на том, что автомобили продолжат свой путь к Тихому океану, а 5 марта погрузятся на поезд в ближайшем городе, доедут по железной дороге до Сиэтла, и оттуда — пароходом до Владивостока. Эту весть участники автопробега, надо полагать, восприняли с воодушевлением.

Лидерство сразу же захватили американцы. Как выяснилось, их «Томас Флайер» был не только самым мощным, но и самым надежным. Пока конкуренты теряли время, ремонтируя одну деталь за другой, Джордж Шустер и Монтегю Роберте продвигались вперед. На территории США они так и не столкнулись ни с одной серьезной поломкой.

К тому же местные жители всегда были готовы прийти соотечественникам на помощь, когда «Томас Флайер» с развевающимся звездно-полосатым флагом в очередной раз зарывался в снег. Иностранцам по большей части приходилось справляться с распутицей своими силами.

Труднее всего приходилось немцам на 34-сильном «Протосе». При въезде в штат Иллинойс у них сломалась последняя запаска. Каретник изготовил новое колесо за день, но эта задержка оказалась роковой. Повалил такой снег, что экипажу не оставалось ничего другого, кроме как ехать по железной дороге. Продвигаться по ней можно было только ночью, пока не ходили поезда.

Ночная гонка по шпалам — серьезное испытание даже для современного авто.
А уж для машин начала XX века, которые лондонская Daily Mail довольно точно охарактеризовала как «самую хрупкую и капризную вещь на земле», — натуральная пытка.
Короче говоря, через пару дней на «Протосе» сломался поворотный кулак. Идейный лидер экипажа поручик Ханс Кеппен поездом съездил в Чикаго за новым, а когда вернулся, механик Ханс Кнаппе бился в истерике: «Дальше я не поеду!
Ты хочешь угробить нас в этих проклятых снегах ради собственной славы!» Пришлось заменить слабака.

Вскоре случился новый малоприятный сюрприз. Дирекция гонки решила, что участники должны все же самостоятельно добраться до западного побережья.
5 марта больше не сулило временного избавления от невзгод.
При этом на борту «Протоса» практически не осталось запчастей, поскольку большую их часть путешественники отправили в Сиэтл, когда стало известно об изменении маршрута.
Казалось бы, не было ничего зазорного в том, чтобы на этом сдаться. Тем более американцы к тому моменту оторвались уже на 1300 километров. Но не таков был поручик Кеппен. «Протос» остался в гонке.

В Скалистых горах Кеппен заболел лихорадкой. В полуобморочном состоянии он лежал на заднем сиденье, когда на железнодорожном переезде автомобиль зацепился за рельс. По канонам жанра в этом момент вдали показался приближающийся поезд. Как потом рассказывал поручик, им удалось столкнуть машину с насыпи буквально в последний момент.
Еще неделя пути, и на «Протосе» оборвались два шатуна. Запасных с собой не было. Тогда Кеппен добился разрешения доставить агонизирующую машину к Тихому океану на поезде.

К тому времени «Томас Флайер» добрался до Сан-Франциско. 4 тысячи километров американцы преодолели за 41 день. Погоню за ними вели уже лишь два экипажа. Помимо «Протоса», к славе и тысяче долларов стремился итальянский «Зюст».

Организаторы между тем продолжали выкидывать коленца.
Они амнистировали Аляску и Берингов пролив, вернувшись к изначальному маршруту. Собственно, ради пересечения пролива на автомобилях гонку и решили провести зимой.
Американцы взяли под козырек, и их пароходом переправили в Сиэтл, а затем в город Валдиз, что неподалеку от Анкориджа. Шустер и Роберте углубились в тундру, но вскоре телеграфировали: Аляска непроходима. Тем же пароходом экипаж вернули в Сиэтл.

Пока суд да дело, американцев нагнали конкуренты. Вышло совсем уж несправедливо, и дирекция выделила пострадавшим бонус в виде 15 дней, на которые они могут отстать от лидера гонки и все равно победить в ней.
Кроме того, немцам присудили 15 дней штрафа за то, что добраться до Сан-Франциско без посторонней помощи они не смогли.

22 мая все три экипажа доставили на корабле во Владивосток, откуда они вновь пустились навстречу приключениям.
В команде Кеппена произошла замена. Из Германии прибыл механик фирмы «Бенц» Каспар Нойбергер, человек, который, говаривали, мог перебрать двигатель с закрытыми глазами.
«Протос» взял с места в карьер, рассчитывая наверстать 30-дневное отставание от главного конкурента. «Зюст» пропал из зеркал заднего вида еще в Маньчжурии, «Томас Флайер» долгое время держался невдалеке.

Азиатская часть пути давалась куда как проще. Оно и понятно, летом ехать намного приятнее. Однако легкой прогулкой вояж назвать было никак нельзя.
«Каких только бед мы не натерпелись в дороге, — вспоминал Антонио Скарфольо, член итальянского экипажа. — Китайские разбойники, маньчжурские тигры, болезни, голод. В лесах одолевали москиты размером с саранчу, а в приволжских степях нас накрыло проливными дождями, и дороги превратились в кашу».

«Протос» летел вперед на всех парусах, в то время как от американцев удача отвернулась. До самого Омска они никак не могли решить проблему с трансмиссией, а у Байкала опоздали на паром, что отняло довольно много времени. Кеппель и компания оторвались и, подобно экипажу «Антилопы Гну» из бессмертного романа Ильфа и Петрова, собирали в пути все сливки.
В Чите немцы получили солидную денежную премию от администрации Транссибирской магистрали, Екатеринбург покинули обсыпанными цветами, заехали и в Петербург, где были удостоены аудиенции императора Николая II.

24 июля «Протос» триумфально въехал в Берлин, а через два дня в шесть часов пополудни подкатил к редакции газеты Le Matin на Больших Бульварах в Париже. Парижане приняли немцев не так радушно, но путешественников это не особенно волновало. Они молились, чтобы американцы увязли где-нибудь и приехали не раньше, чем через месяц.

Однако «Томас Флайер», гудя напропалую, подъехал к точке сбора уже через четыре дня.
Джордж Шустер, единственный член звездно-полосатого экипажа, который проделал весь путь от Нью-Йорка до Парижа, навсегда вписал свое имя в историю автоспорта. На автомобиле, который в сравнении с нынешними транспортными средствами был не более чем телегой с мотором, он преодолел 21 470 километров за 169 дней.

С тех пор немало храбрых мужчин и женщин седлали железного коня, отправляясь в рискованные путешествия. Но превзойти Шустера невозможно. Все, на что можно рассчитывать, — это встать с ним в один ряд.