Не нужно придумават. Достоевски сам дал ответ, читаем:
"А Болгария - это ведь дома. Мы их освобождать пришли, значит, всё равно что
к себе пришли, они наши. У него там сад и имение, так ведь это имение всё
равно что мое; я, конечно, не возьму у него ничего, потому что я
благородный человек, да, правда, и власти не имею, но всё же он должен
чувствовать и навеки быть благодарным, потому что раз я к нему вошел, -
всё, что у него есть, это всё равно, что я ему подарил. Отнял у его
угнетателя турка, а ему возвратил. Должен же он понимать это... А тут вдруг
его никто и не угнетает - какая обидная неприятность, не правда ли?
Потом всё обнаружилось, и истина открылась многим из вознегодовавших,
хотя не всем, до сих пор не всем. Обнаружилось, во-первых, что болгарин
ничем не виноват в том, что он трудолюбив и что земля его родит во сто
крат. Во-вторых, в том, что и "косился", он не виноват. Взять уж одно то,
что он четыре столетия - раб и, встречая новых господ, не верит, что они
ему братья, а верит только, что они ему новые господа, да сверх того еще
боится прежних господ и тяжело про себя думает: "А ну как те опять вернутся
да узнают, что я хлеб-соль подносил?" Ну вот от этих-то внутренних вопросов
он и косился - и ведь прав был, вполне угадал, бедняжка: после того как мы,
совершив наш первый, молодецкий натиск за Балканы, вдруг отретировались, -
пришли ведь к ним опять турки и что только им от них было - теперь уже
достояние всемирной истории! Эти красивые домики, эти посевы, сады, скот -
всё это было разграблено, обращено в пепел и стерто с лица земли. Не
десятками и не сотнями, а тысячами и десятками тысяч истреблялись болгары
огнем и мечом, дети их разрывались на части и умирали в муках, обесчещенные
жены и дочери были или избиты после позора, или уведены в плен на продажу,
а мужья - вот те самые, которые встречали русских, да сверх того и те
самые, которые никогда не встречали русских, но к которым могли
когда-нибудь прийти русские, - все они поплатились за русских на виселицах
и на кострах."
Федор Михайлович Достоевский.
Дневник писателя. Сентябрь - ноябрь 1877 года

Великий мыслитель - видеть всю историю и будущее на сквозь. А кто бы сейчас смог бы сказать больше, направить нас? К Кому прислушаться ,когда в душе мрак.

А между тем, раскинувшись между двух великих делений мира, между Востоком и Западом, опираясь одним локтем на Китай, другим на Германию, мы должны бы были сочетать в себе два великих начала духовной природы - воображение и разум, и объединить в нашей цивилизации историю всего земного шара. Не эту роль предоставило нам провидение. Напротив, оно как будто совсем не занималось нашей судьбой. Отказывая нам в своем благодетельном воздействии на человеческий разум, оно предоставило нас всецело самим себе, не пожелало ни в чем вмешиваться в наши дела, не пожелало ни чему нас научить. Опыт времен для нас не существует. Века и поколения протекли для нас бесплодно. Глядя на нас, можно сказать, что по отношению к нам всеобщий закон человечества сведен на нет. Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили. Начиная с самых первых мгновений нашего социального существования, от нас не вышло ничего пригодного для общего блага людей, ни одна полезная мысль не дала ростка на бесплодной почве нашей родины, ни одна великая истина не была выдвинута из нашей среды; мы не дали себе труда ничего создать в области воображения и из того, что создано воображением других, мы заимствовали одну лишь обманчивую внешность и бесполезную роскошь.

П.Я. Чаадаев