СССР помню. Но вот не одного анекдота про вотяков не слышал. как и о самих вотяках.

А как же вот это?
Двадцать лет назад трехлетняя литовская девочка лишилась обеих ног, и ее бросили родители
Двадцать лет назад трехлетняя литовская девочка лишилась обеих ног, и ее бросили родители - Расита Прасцявичуте. Та самая маленькая Раса, за судьбой которой когда-то следила вся страна. Сейчас она живет в Шауляе. Учится. Любит танцевать и просто гулять по берегу озера. О прошлом вспоминает только хорошее. Тогда ей было всего три года.
Вечером во время покоса родной отец не заметил игравшую в лопухах Расу. И ей, как травинке, сенокосилкой отрезало обе ноги. В начале на «скорой» в больницу. Затем на летное поле аэродрома. Там уже ждал специально вызванный из Риги военный самолет. Главное успеть: к 6-ти утра доставить в Москву Расу. И отрезанные выше лодыжек ножки — их бережно обложили льдом. Бригада молодого микрохирурга Рамази Датиашвили пришила ножки, как плюшевому мишке лапу в детском стишке. На первую перевязку пришла смотреть вся больница. Тогда все это было очень похоже на сказку. С тех пор прошло 19 лет.

Расита Прасцявичуте: «Мне сейчас 22 года, я учусь здесь — это высшая сельско-
хозяйственная школа. Я буду администратором».

Преподаватели о Расе говорят с улыбкой: озорная девчонка и очень общительная. Иногда прогуливает уроки. Много читает. Предпочитает книги на русском. Их здесь берут не многие. Расита, хоть и забывает слова, считает русский тоже родным — учителя были отменные.

Маленькую Расу любили все. Доктора и медсестры проводили с ней каждую свободную минуту. Когда дело пошло на поправку Екатерина Волчева, для своих просто баба Катя, работавшая в больничном бюро пропусков, вместе с дочкой Аней решили: пусть малышка живет у нас.

Расита Прасцявичуте: «Я часто думаю о докторе Датиашвили, о бабе Кате, о тете Ане. Большое спасибо им. Я не знаю, что бы я без них делала. Наверное, не ходила бы на своих ногах».

Первые шаги давались трудно. Левая нога срослась быстро. А вот правую пришлось укорачивать — рана была рваной и грязной. Ножку снова ломали и вытягивали на аппарате Елизарова. Больница стала для Расы вторым домом. Только в тот, в первый, что был неподалеку от Паневежиса, каждый раз она ехала со слезами. О литовской Золушке в то время говорили все. Но мало кто знал, что отец искалечил девочку в изрядном подпитии. А мать, чтобы купить себе водки, приторговывает присланными для Расы детскими игрушками. Напьется и кричит: «не нужна мне эта инвалидка». Семья Адамайтисов об этом знала. София и Пиюс — учителя. Они жили неподалеку. Раса хорошо помнит, как однажды, когда за ней в больницу в очередной раз никто не приехал, они забрали ее к себе.

Расита Прасцявичуте: «Я думаю, это хорошо. Если бы я осталась жить с родителями, жития бы мне не было».

В первые годы после трагедии ей приходили письма со всех республик необъятного Союза. Раса их хранит до сих пор. Союз распался. Писем стало меньше. Но иногда почтальоны все же приносят послания с коротким адресом: Литва, маленькой Расе.

Что купить с первой зарплаты Раса уже знает — билет в Москву. Она не была там 10 лет. Признается: ей даже по ночам снится, как она приезжает в родную больницу, а там все по старому: ее ждут баба Катя, Аня и доктор Рамази.

..если это правда, ГОРЕТЬ ей.

Не болтайте глупостей, по литовскому телевидению не раз и не два были передачи на эту тему, ничего подобного Раса не говорила. Показывали как она ездила в Москву и как встречалась с врачами лечившими её с семьёй у которой жила.

Я бы телевидению не слишком доверял!

Это была очень громкая история, все о ней знали. И переживали за нее, действительно.