Цитата
...около полудня (5 октября) позвонил Н. А. Сбытов, в его голосе не осталось и следа от недавнего спокойствия:
— Товарищ член Военного совета! Вылетавшие на задание летчики только что приземлились в Люберцах и доложили,
что ими обнаружено движение большой колонны танков противника со стороны Спас-Деменска на Юхнов!
— Не может быть! — усомнился я. — Немедленно зайдите ко мне.
Дождавшись Н. А. Сбытова, попросил нескольких посетителей, находившихся в кабинете перейти в приемную:
полученные данные были пока весьма спорными и не следовало посвящать в них кого-либо, не имевшего к решению
таких вопросов непосредственного отношения.
Командующий ВВС взволнованно доложил, что воздушную разведку выполняли летчики 120-го истребительного [55] авиаполка
Дружков и Серов — люди мужественные я опытные, заслуживающие всяческого доверия. Видимо, заметив, что меня его аргументы еще но убедили,
Николай Александрович продолжал настаивать:
— Товарищ дивизионный комиссар! Если бы речь шла о передвижении подразделения, даже части, я тоже мог бы усомниться.
Но ведь обнаружена колонна вражеской техники, растянувшаяся почти на двадцать пять километров.
Летчики прошли над ней на небольшой высоте, ясно видели кресты на танках и были обстреляны из зенитных пулеметов и малокалиберной зенитной артиллерии.
Никаких сомнений: враг движется на Юхнов! .....

В третий раз по моему приказу были подняты в воздух самолеты. Их теперь пилотировали командиры эскадрилий.
Они несколько раз прошли над разными участками колонны, были также встречены массированным огнем, на что ответили бомбометанием.
Опытные авиаторы не только рассмотрели на бортах танков кресты, но и определили их типы: Т-3 и Т-4.
Только после этого они вернулись на аэродром и тут же доложили о своих наблюдениях.
А пока, еще не получив результатов последнего полета, я приказал комбригу Елисееву и начальникам подольских пехотного и артиллерийского училищ выступить»
занять оборону на рубеже Малоярославецкого укрепленного района, надежно перекрыть Варшавское шоссе,
выслав вперед на автомашинах передовой отряд пехотного училища, усиленный батареей или дивизионом артиллерийского училища,
с задачей двигаться в сторону Юхнова, и в случае появления противника удерживать рубеж до подхода подкреплений.
Если же противника не окажется, курсанты проведут этот марш по тревоге как учебный.
В 15 часов Н. А. Сбытов доложил:
— Товарищ член Военного совета! Данные полностью подтвердились. Это фашистские войска.
Голова танковой колонны уже вошла в Юхнов. Летчики были обстреляны, среди них есть раненые.
Отчетливо представляя реакцию на этот мой звонок, я снова попросил соединить меня с маршалом Б. М. Шапошниковым.
Готовясь к докладу, я все же полагал, что и Генштаб теперь уже наверняка осведомлен о случившемся.
Это намного упростило бы предстоявший нелегкий, как думалось, разговор.
— Товарищ маршал, — спросил я с твердым намерением довесил дело до полной ясности. — Каково положение на Западном фронте?
— Послушайте, товарищ Телегин, — уже явно не сдерживая раздражения, о чем свидетельствовало отсутствие привычного слова «голубчик», произнес Борис Михайлович.
— Что значат ваши звонки и один и тот же вопрос? Не понимаю, чем это вызвано?
И тогда я, не переводя дыхания, доложил обо всем, что стало мне известно. В трубке на несколько томительных секунд воцарилось молчание.
— Верите ли вы этим данным, не ошиблись ли ваши летчики? — спросил наконец Б. М. Шапошников.
— Нет, не ошиблись, — ответил я решительно. — За достоверность сведений отвечаю, за летчиков ручаюсь...
— Мы таких данных не имеем... это невероятно... — озабоченно произнес Б. М. Шапошников и положил трубку...
Не зная еще, как оценить такое неожиданное завершение беседы, все же почувствовал некоторое облегчение, словно бы с плеч свалился груз столь трудно давшегося решения.
Так что же дальше?
Через три-четыре минуты раздался звонок «кремлевки». Снимаю трубку, слышу чей-то хорошо поставленный голос:
— Говорит Поскребышев. Соединяю вас с товарищем Сталиным.
Через несколько секунд — другой голос, хорошо знакомый:
— Телегин?
— Так точно, товарищ Сталин.
— Вы только что докладывали Шапошникову о прорыве немцев в Юхнов?
— Да, я, товарищ Сталин!
— Откуда у вас эти сведения и можно ли им доверять?
— Сведения доставлены лучшими боевыми летчиками, дважды перепроверены я достоверны...
— Что вы предприняли?
Подробно доложил и об этом.
Сталин внимательно выслушал, одобрил и спросил, где Артемьев.
— Артемьев в Туле, организует оборону города, — ответил я.
— Разыщите его и пусть он немедленно возвращается в Москву.
Действуйте решительно.
Собирайте все, что есть годного, для боя.
На ответственность командования округа возлагаю задачу во что бы то ни стало задержать противника на пять — семь дней на рубеже Можайской линии обороны.
За это время мы подведем резервы. Об обстановке своевременно докладывайте мне через Шапошникова!

Столько резкая реакция - это не паника ,а оценко реальности угрозы того , что если ничего не предпринять в течение одних суток ,а то и часов
- крупные силы немецкой мотопехоты и танков по Варшавскому шоссе быстро преодолеют расстояние от Юхнова и ворвутся в Москву.