Полная хрень. Какое отлучение от церкви в славянских верованиях?
Нагромождение мифов а-ля РЕН-ТВ

Мое "творчество" в тему
Навязчивая идея вампиризма появилась когда-то давно, в далеком детстве. Откуда, почему, какие впечатления послужили этому, не берусь сказать, не знаю. Не помню. Воспоминания выхватывают только какие-то отрывки из детства.

Школа, класс, может быть, пятый. Боязнь света. Этот ненавистный свет – везде. Попытки включить свет утром непременно заканчивались слезами, злостью, агрессией. Бесконечные ссоры с мамой. Контролировать себя не удавалось. Завтрак в полумраке… Редко выпадало такое счастье. В основном обязательно включали эти ненавистные лампочки. А без них было так комфортно, тепло, уютно. И не смотря на свое уже тогда плохое зрение, я не испытывала дискомфорта. Я прекрасно ориентировалась в такой мягкой и успокаивающей темноте. Я до сих пор сносно ориентируюсь в темноте, хотя у меня по жизни топографический кретинизм.

До сих пор помню детскую, наивную запись в личном дневнике: Мне кажется, я становлюсь вампиром. Какие бы перспективы тогда открылись! Сначала я мечтала о том, что кожа станет белоснежной, исчезнут ненавистные веснушки, а волосы станут черными, как ночь. С взрослением повзрослели и фантазии. Десятки стран, языков, культур; сотни преданий, легенд, обычаев; тысячи обрядов, суеверий, культов. При наличии бессмертной жизни все стало бы возможным. Это же так здорово прожить в каждой стране маленькую жизнь, побывать во всех уголках света, испробовать всевозможные виды экстремального спорта, реализовать самые безумные идеи. И неиссякаемый запас пищи.

А потом начались сны. По началу такие странные и пугающие. Безумные погони, страх быть пойманной и обращенной, страх столкнуться лицом к лицу со смертельно опасным врагом. Несколько раз меня настигали, но сон обрывался на самом волнующем моменте – моменте укуса. А потом это все-таки случилось. Это было в здании школы, на темной лестничной клетке. Страх до дрожи в коленях не позволил уйти далеко, и он настиг меня. Нет, не так. ОН настиг меня. Никогда в жизни в мечтах и фантазиях я не видела лица своего воображаемого принца. Ни до, ни после. А в ту ночь я увидела его настолько четко и реально, что некоторое время мне казалось все произошедшее явью. Его бездонные черные глаза, глаза чернее ночи, в которых так безумно страшно и безумно желанно было тонуть. И его укус. Страх предстоящей боли сковал тело, не позволяя шевелиться, и я со стороны видела, как его острые клыки невыносимо медленно и безумно быстро приближались к бешено пульсирующей жиле на шее. Но боли не последовало. Последовало пьянящее ощущение невыносимого наслаждения, которое невыносимо больше терпеть и невозможно остановить. Больше никогда-никогда ни во сне, ни на яву, я не испытывала таких сказочно потрясающих эмоций. И больше никогда-никогда этот сон не повторился.

Но я начала летать. Не так, как раньше, как будто что-то невидимое тянет тебя к земле и не дает подняться высоко. Я начала летать свободно, легко, высоко, невероятно быстро. Иногда просыпалась с ощущением свежего ветра на лице. Но эти сны продлились не долго. А теперь они исчезли совсем.

Теперь остаются только мои фантазии. Подземелье в красно-черных тонах, горящие факелы под созданным самой природой сводом. Камин, в котором жарко пылают поленья, но совсем не дают тепла. Да оно и не нужно. Огромная кровать под балдахином с тяжелыми занавесями, красный шелк. И я не знаю с кем я. Я не могу даже приблизительно представить его лица, и я не знаю кто он: мучитель или мученик. Два обнаженных тела среди измятых простыней. Мой клыки погружаются в его плоть легко, словно раскаленный нож в масло. Но не глубоко, осторожно, чтобы не задеть важных путей кровотока. На его коже проступают ярко-алые бисеринки-капельки крови. Я осторожно касаюсь их кончиком языка. Сладковатый привкус пьянит и дурманит. Маленький глоточек крови, только не глотать его сразу. Несколько раз перекатить во рту, ощутить, как сладковатый привкус сменяется солоноватым, терпким и одурманивающим. Его тело сплошь покрыто кровоточащими прокусами, капельки соединяются в ручейки и медленно сбегают с его плоти, но не успевают коснуться простыней. Прокусов достаточно, теперь остается только не спеша слизывать алую живительную влагу с его тела. Не дать пролиться зря ни одной капельке крови, успеть насладиться каждым ручейком, но не спешить с финалом. Я скольжу окровавленным языком по влажному извивающемуся телу, липкому от пота и крови. Его руки ласкают меня, и я чувствую как его клыки впиваются в мое тело. Экстаз.