Принял бы Путин закон запрещающий платить на внутреннем рынке долларом...вот где бакс бы
запрыгал...

Очень хорошо проиллюстрирован исконно бандитский российский подход ко всему: "я тебе щас ноги сломаю" и т.д.
Кроме того, нынешняя подкрепленность рубля золотом, мягко говоря, вызывает сомнение.

Падение курса рубля — далеко не самое важное событие последних дней. Это лишь симптом более глубокой проблемы, которая будет серьезно влиять на нашу жизнь в следующем году, а возможно, и еще несколько лет. И эта проблема уже видна невооруженным глазом.

Национальная валюта — не просто кучка бумажек, в обмен на которые можно получить хлеб или телефон. Национальная валюта в любой стране — это комплекс обязательств, обещаний, которые государство дает своим гражданам. Очевидное и явное обязательство — принимать налоги в этой валюте. То есть принимать оплату за свои услуги. Менее очевидное, но не менее твердое — сохранять объем этих услуг в расчете на единицу валюты примерно постоянным (а лучше — растущим). Еще менее очевидное, но все же закрепленное в законах — стараться сделать так, чтобы на единицу валюты можно было бы получить примерно одинаковое количество товаров и услуг на рынке вчера, сегодня и завтра. Именно это подразумевается в Конституции, где сказано, что функция Центрального банка — «защита и обеспечение устойчивости рубля». Чуть более частное обязательство — расплачиваться по своим долгам (облигациям в национальной валюте) перед инвесторами, не роняя покупательную способность валюты.

Никакая современная валюта не имеет никакого другого обеспечения, кроме веры людей в то, что государство, ее выпустившее, сдержит свои явные и неявные обязательства перед держателями валюты. Если копнуть глубже, то валюта — это инструмент, измеряющий общее доверие к государству, не только в части выполнения финансовых обязательств. Доверие к валюте, спрос на нее зависят в конечном итоге от экономической политики правительства, от уверенности в силе ЦБ, от адекватности политического руководства страны, от понимания, как в обозримом будущем будут действовать власти внутри страны и в международных отношениях. В конечном итоге, национальная валюта — что-то вроде государственной облигации, обеспеченной доверием «покупателей» (граждан, бизнесов, иностранных держателей) к государственному аппарату.

Цена этой «облигации», цена валюты меняется в зависимости от восприятия «инвесторами» (всеми держателями валюты) рисков, связанных с действиями государства. К снижению курса валюты может привести, например, снижение процентных ставок по гособлигациям. Или снижение цен на главный экспортный товар. Или цикличное замедление экономического роста. По аналогии с обычными облигациями можно говорить, что такие изменения похожи на некоторое снижение ожидаемой прибыли корпорации или даже временные убытки. Но инвесторы при этом уверены в том, что в целом в компании все нормально, она ведет бизнес адекватно и будет жить дальше.

Хуже, если текущее правительство страны ведет неправильную (по мнению «инвесторов» и настоящих инвесторов) экономическую политику. В этом случае отношение к национальной валюте ухудшается довольно сильно и остается плохим долго. Возвращаясь к нашей аналогии, это то же самое, как если бы менеджеры корпорации делали ставку на проигрышный продукт или совершали неоправданные крупные инвестиции. Качество облигаций такой компании становится низким, они теряют привлекательные рейтинги и надолго падают в цене. Решается такая проблема и в стране, и в бизнесе одинаково — сменой руководства, пересмотром экономической политики и получением «кредита доверия» от своих граждан или инвесторов.

Наконец, в отдельных случаях мы видим Венесуэлу, Иран, Ирак. Или, если повезет, Аргентину. Тут уже проблема не в неправильной экономической политике текущего руководства, а в принципах работы государства: популизм, неграмотность, фанатизм, агрессивность, закрытость, паранойя, базирующиеся на несменяемости власти (если не по персоналиям, то по сути), на отсутствии надежды, что морок скоро спадет. Облигации компаний, попадающих в такое положение, становятся «мусорными». Их покупают только отчаянные спекулянты, а не инвесторы, по ним часто объявляют дефолты, а прибыль получают в основном коррумпированные инсайдеры. Ровно то же самое происходит с валютами государств-изгоев, решивших, что они умнее остального мира и наплевавших на историю, показывающую, что с такими «умными» и «независимыми» в конечном итоге происходит.

Деньги таких государств быстро перестают быть настоящей валютой и превращаются в «фантики», которыми люди пользуются исключительно из-за административных ограничений. От них стараются избавиться при первой возможности, иногда не обращая внимания на курс. Эта резаная бумага (или ее электронный эквивалент) ничего не стоит, потому что у людей нет доверия к власти, к государству. Валюта «ломается» и превращается в мусор, как сломанный телевизор или холодильник. Причем ломается всерьез, перестает выполнять свою главную функцию — средства сравнения полезности всех остальных товаров и услуг, а также и другие функции — сбережения, платежей и прочие.

Декабрьские колебания курса рубля и связанное с ними поведение участников валютного рынка и населения показали, что у людей нет веры в будущее рубля. Когда курс национальной валюты за считаные дни падает на десятки процентов, но все равно находятся желающие ее продать, а в обменники стоят очереди, дело не в нефти и не в процентных ставках. Дело в доверии к государству. Конечно, Центробанк может принять срочные меры и временно исправить ситуацию (пока я писал эту колонку, курс рубля к доллару вырос на 9%). Но это лишь игры с фантиками, попытка надуть щеки и спасти государство от немедленного гнева граждан.

По сути, все уже произошло: рубль сломался. Российский рубль до начала 2014 года был слабой, сырьевой, но все же относительно нормальной валютой развивающейся страны. За этот год рубль прошел путь до фантика страны-изгоя, встав в один ряд с иранским риалом, венесуэльским боливаром, нигерийской найрой и аргентинским песо (две последних денежных единицы, кстати, выглядят лучше рубля). Рубль больше не валюта. Теперь это такой же элемент виртуальной реальности, как стабильность и благополучие народа, всемерно поддерживающего действия партии и правительства.

Это не значит, что «все плохо» и «мы все умрем». Люди как-то живут и в Иране с Венесуэлой, а некоторые даже хорошо живут. Просто при принятии инвестиционных и прочих финансовых решений в ближайшие годы надо учитывать этот факт. Тем, кто хорошо помнит начало 90-х, будет проще.