А петров и Катаев?

... в смысле Ильф и Петров?...

тандем хороший, но не родные братья

... писатель зачастую вкладывает в уста героев свои мысли ...

Не зачастую, а всегда. Просто хороший писатель мыслит разносторонне, а не однобоко. И может видеть, чувствовать и передавать мысли героев с совершенно разным характером и мировоззрением.

... не буду спорить! Гениальность произведения именно в том, что с течением времени прочитываешь его по новому. "Поднятая целина" - антисоветчина! !Сага о Форсайтах! - обожаю Сомса! "Анна Каренина" - какая же эта Анна - дрянь...

эта мысль мелькает не в одном этом романе Стругацких.

В смысле, непорядок - не воспроизвели самую могучую цитату. :)

... "Пикник..." Ретт в лифте!...

любая самая распоследняя сволочь может делать с этой сволочью все что заблагорассудится и ни одна сволочь не помешает этой сволочи заниматься всяким дерьмом.

... один бегает по редакциям, а другой сторожит дома рукопись! Очень удобно! (юмор если чо)...

Не одну, а десятки! :)

На самом деле точно так-же, как можно вдвоем борщ варить.

Дык, они же сами всё подробно и описали. :)
Поначалу тоже не очень-то понимали. Писали кто во что горазд, один в Ленинграде, другой в Москве, и пытались это как-то совместить. Получалось странно.
Только потом выработали свой стиль: жёстко, без отклонений - идея, план, канва произведения, ключевые фразы... Потом съезжались куда-нибудь, обсуждали всё досконально, уединялись с пишущей машинкой, и понеслась... Предлагается фраза, устраивает обоих, пишем, фраза, устраивает, пишем, фраза, подправляем, обсуждаем, правим, пишем.
В таком режиме работы они экономили на редактуре, наблюдая друг друга со стороны и редактируя сами себя. (Кстати, в произведениях С. Витицкого - это Борис Стругацкий под псевдонимом - очень сильно не хватает той самой "внутренней редактуры".) Разъезжались по домам, каждый с экземпляром рукописи. Обдумывали. Если надо было, вносили каждый свои коррективы. Потом обсуждали и сводили правку воедино.

А так:
"Восемьдесят три процента всех дней в году начинаются одинаково: звенит будильник. Этот звон вливается в последние сны то судорожным стрекотанием итогового перфоратора, то гневными раскатами баса Фёдора Симеоновича, то скрежетом когтей василиска, играющего в термостате.

В то утро мне снился Модест Матвеевич Камноедов. Будто он стал заведующим вычислительным центром и учит меня работать на «Алдане». «Модест Матвеевич, — говорил я ему, — ведь всё, что вы мне советуете, это какой-то болезненный бред». А он орал: «Вы мне это пр-р-рекратите! У вас тут всё др-р-ребедень! Бели-бер-р-рда!» Тогда я сообразил, что это не Модест Матвеевич, а мой будильник «Дружба» на одиннадцати камнях, с изображением слоника с поднятым хоботом, забормотал: «Слышу, слышу», — и забил ладонью по столу вокруг будильника.

Окно было раскрыто настежь, и я увидел ярко-синее весеннее небо и почувствовал острый весенний холодок. По карнизу, постукивая, бродили голуби. Вокруг стеклянного плафона под потолком обессиленно мотались три мухи — должно быть, первые мухи в этом году. Время от времени они вдруг принимались остервенело кидаться из стороны в сторону, и спросонок мне пришла в голову гениальная идея, что мухи, наверное, стараются выскочить из плоскости, через них проходящей, и я посочувствовал этому безнадёжному занятию. Две мухи сели на плафон, а третья исчезла, и тогда я окончательно проснулся." ?

вторая часть романа, если мне память не изменяет

по моему первая, там затем Витька Корнеев влетит вроде. Еще что-то про глоток утреней праны и желание воспарить к потолку.
в детстве была одной из любимых книг, и иллюстрации замечательные!

третья