Он только твердил про себя с отчаянием, как молитву: "Я животное, ты же видишь, я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой... всемогущий, всесильный, всепонимающий... разберись! Загляни в мою душу, я знаю, там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, - ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов: "СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!"

...Андрей кинул горелую спичку в бак и сказал:
- Жили-были в одном городишке два ассенизатора - отец и сын. Канализации у них там не было, а просто ямы с этим самым. И они это самое вычерпывали ведром и заливали в свою бочку, причем отец, как более опытный специалист, спускался в яму, а сын сверху подавал ему ведро. И вот однажды сын это ведро не удержал и обрушил обратно на батю. Ну, батя утерся, посмотрел на него снизу вверх и сказал ему с горечью: «Чучело ты, - говорит, - огородное, тундра! Никакого толка в тебе не видно. Так всю жизнь наверху и проторчишь».
Он ожидал, что Дональд хотя бы улыбнется. Дональд вообще-то был человек веселый, общительный, никогда не унывал. Было в нем что-то от студента-фронтовика. Однако сейчас Дональд только покашлял и глухо сказал: «Всех ям не выгребешь». А Ван, возившийся около бака, реагировал и вовсе странно. Он вдруг с интересом спросил:
- А почем оно у вас?
- Что - почем? - не понял Андрей.
- Дерьмо. Дорого?
Андрей неуверенно хохотнул.
- Да как тебе сказать… Смотря чье…
- Разве оно у вас разное? - удивился Ван. - У нас - одинаковое. А чье у вас самое дорогое?
- Профессорское, - немедленно сказал Андрей. Просто невозможно было удержаться.
- А! - Ван высыпал в бак очередной совок и покивал. - Понятно. Но у нас в сельской местности не было профессоров, поэтому и цена была одна - пять юаней за ведро. Это - в Сычуане. А в Цзянси, например, цены доходили до семи и даже до восьми юаней.
Андрей наконец понял. Ему вдруг захотелось спросить, правда ли, что китаец, пришедший в гости на обед, обязан потом опорожниться на огороде хозяина, однако спрашивать это было, конечно, неловко.
- А как у нас сейчас, я не знаю, - продолжал Ван. - Последнее время я не жил в деревне… А почему профессорское ценится у вас дороже?
- Это я пошутил, - сказал Андрей виновато. - У нас этим делом вообще не торгуют.
- Торгуют, - сказал Дональд. - Вы даже этого не знаете, Андрей.
- А вы даже это знаете, - огрызнулся Андрей...