Что-то мне Булгаковская Белая гвардия вспомнилась... Время то же, хотя Украина.

В ящиках прозвучало нежно, и перед Василисой на красном сукне пачки продолговатых
бумажек - зеленый игральный крап:

"Знак державноi скарбницi
50 карбованцiв
ходит нарiвнi з кредитовыми бiлетами".

На крапе - селянин с обвисшими усами, вооруженный лопатою, и селянка с
серпом. На обороте, в овальной рамке, увеличенные, красноватые лица этого
же селянина и селянки. И тут усы вниз, по-украински. И надо всем
предостерегающая надпись:

"За фальшування караеться тюрмою",

уверенная подпись:

"Директор державноi скарбницi Лебiдь-Юрчик".
....
Василиса оглянулся, как всегда делал, когда считал деньги, и стал
слюнить крап. Лицо его стало боговдохновенным. Потом он неожиданно
побледнел.
- Фальшування, фальшування, - злобно заворчал он, качая головой, - вот
горе-то. А?
Голубые глаза Василисы убойно опечалились. В третьем десятке - раз. В
четвертом десятке - две, в шестом - две, в девятом - подряд три бумажки
несомненно таких, за которые Лебiдь-Юрчик угрожает тюрьмой. Всего сто
тринадцать бумажек, и, извольте видеть, на восьми явные признаки
фальшування. И селянин какой-то мрачный, а должен быть веселый, и нет у
снопа таинственных, верных - перевернутой запятой и двух точек, и бумага
лучше, чем Лебiдевская. Василиса глядел на свет, и Лебiдь явно фальшиво
просвечивал с обратной стороны.
- Извозчику завтра вечером одну, - разговаривал сам с собой Василиса, -
все равно ехать, и, конечно, на базар.
Он бережно отложил в сторону фальшивые, предназначенные извозчику и на
базар, а пачку спрятал за звенящий замок.