Таможня.

Над Шереметьево
В ноябре третьего
Метеусловия не те.
Я стою встревоженный,
Бледный, но ухоженный
На досмотр таможенный
В хвосте.

Стоял сначала, чтоб не нарываться,
Ведь я спиртного лишку загрузил.
А впереди шмонали уругвайца,
Который контрабанду провозил.

Крест на груди в густой шерсти...
Толпа как хором ахнет: За ноги надо потрясти,
Глядишь, чего и звякнет.

И точно, ниже живота,
Смешно, да не до смеха,
Висели два литых креста
Пятнадцатого века.

Ох, как он сетовал:
Где закон? Нету,- мол,-
Я могу,- мол,- опоздать на рейс...
Но Христа распятого
В половине пятого
Не пустили в Буэнос-Айрес.

Мы все-таки мудреем год от года,
Распятья нам самим теперь нужны,
Они - богатство нашего народа,
Хотя, конечно, пережиток старины.

А раньше мы во все края,
И надо и не надо,
Дарили лики, жития
В окладе, без оклада.

Из пыльных ящиков, косясь,
Безропотно, устало,
Искусство древнее от нас
Бывало и сплывало.

Доктор зуб высверлил,
Хоть слезу мистер лил,
Но таможенник вынул из дупла,
Чуть поддев лопатою,
Мраморную статую,
Целенькую, только без весла.

- Зачем вам складень, пассажир?
Купили бы за трешку
В Березке русский сувенир:
Гармонь или матрешку.

- Мир! Дружба! Прекратить огонь! -
Попер он, как на кассу,-
Козе - баян, попу - гармонь,
Икона - папуасу.

Тяжело с истыми
Контрабандистами.
Этот, что статуи был лишен,
Малый с подковыркою,
Цыкнул зубом с дыркою,
Сплюнул и уехал в Вашингтон.

Как хорошо, что бдительнее стало,
Таможня ищет ценный капитал,
Чтоб золотинки с нимба не упало,
Чтобы гвоздок с распятья не пропал.

Таскают кто иконостас,
Кто крестик, кто иконку
И веру в господа от нас
Увозят потихоньку.

Так на поездки далеко,
Навек, бесповоротно
Угодники идут легко,
Пророки - неохотно.

Реки лью потные,
Весь я тут, вот он я -
Слабый для таможни интерес.
Правда, возле щиколот
Синий крестик выколот,
Но я скажу, что это - Красный Крест.

Один муллат триптих запрятал в книги.
Да, контрабанда - это ремесло.
Я пальцы сжал в кармане в виде фиги,
На всякий случай, чтобы пронесло.

Арабы нынче ну и ну,
Европу поприжали,
А мы в шестидневную войну
Их очень поддержали.

Они к нам ездят неспроста,
Задумайтесь об этом,
И возят нашего Христа
На встречу с Магометом.

Я пока здесь еще,
Здесь мое детище,
Все мое - и дело и родня.
Лики, как товарищи,
Смотрят понимающе
С почерневших досок на меня.

Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,
Разденут, стыд и срам при всех святых,
Найдут в мозгу туман, в кармане - фигу,
Крест на ноге и крикнут понятых.

Я крест сцарапывал, кляня
Судьбу, себя, все вкупе,
Но тут вступился за меня
Ответственный по группе.

Сказал он тихо, делово,
(Такого не обшаришь)
Мол, вы не трогайте его,
Мол, кроме водки - ничего,
Проверенный товарищ.

Мишка Шихман башковит -
У него предвиденье.
Что мы видим,- говорит,-
Кроме телевиденья?

Смотришь конкурс в Сопоте
И глотаешь пыль,
А кого ни попадя
Пускают в Израиль.

Мишка также сообщил
По дороге в Мневники:
Голду Меир я словил
В радиоприемнике.

И такое рассказал,
Ну до того красиво,
Что я чуть было не попал
В лапы Тель-Авива.

Я сперва-то был не пьян,
Возразил два раза я.
Говорю: Моше Даян -
Стерва одноглазая.

Агрессивный, бестия,
Чистый фараон.
Ну а где агрессия,
Там мне не резон.

Мишка тут же впал в экстаз.
После литры выпитой
Говорит: Они же нас
Выгнали с Египета!

Оскорбления простить
Не могу такого,
Я позор желаю смыть
С рождества Христова !

Мишка взял меня за грудь:
Мне нужна компания!
Мы с тобой не как-нибудь -
Здравствуй - до свидания.

Мы побредем, паломники,
Чувства придавив...
Хрена ли нам Мневники?
Едем в Тель-Авив.

Я сказал: Я вот он, весь,
Ты же меня спас в порту,
Но,- говорю,- загвоздка есть -
Русский я по паспорту!

Только русские в родне,
Прадед мой - самарин,
Если кто и влез ко мне,
Так и тот - татарин.

Мишку Шихмана не трожь,
С Мишкой прочь сомнения,
У него евреи сплошь -
В каждом полонении.

Вон дед параличом разбит -
Бывший врач-вредитель,
А у меня антисемит
На антисемите.

Мишка - врач, он вдруг затих,
В Израиле бездна их,
Там гинекологов одних,
Как собак нерезаных.

Нет зубным врачам пути,
Потому что слишком много просится.
А где на всех зубов найти?
Значит - безработица.

Мишка мой кричит: К чертям!
Виза или ванная?
Едем, Коля! Море там
Израиливанное!

Видя Мишкину тоску,
А он в тоске опасный,
Я еще хлебнул кваску
И сказал: Согласный!

Хвост огромный в кабинет
Из людей, пожалуй, ста.
Мишке там сказали нет,
Ну а мне - пожалуйста.

Он кричал: Ошибка тут,
Это я - еврей!
А ему:Не шибко тут,
Выйди вон из дверей!;

Мишку мучает вопрос:
Кто здесь враг таинственный?
А ответ ужасно прост
И ответ единственный.

Я в порядке (тьфу, тьфу, тьфу).
Мишка пьет проклятую...
Говорит, что за графу
Не пустили - пятую. Владимир Семёнович Высоцкий.