Сельский крестный ход на Пасху был в советских учебниках.

Если такие картины поместить в школьных учебниках, то сейчас это могло бы сойти за пропаганду

Картина Фирса Журавлева "Купеческие поминки" (1876), как и многие другие произведения передвижнической жанровой живописи, проста только на первый взгляд.

Видимое содержание картины разгадывается без проблем. Перед нами купеческий дом, парадная комната которого ("зало") наскоро перемеблирована для проведения поминок по главе семейства. За парадным концом стола сидит сын наследник, по двум сторонам от него вдова и еще одна женщина (наверное, его сестра), по другую священник и дьякон. Остальная часть помещения занята пестрой, разношерстной публикой. Многие, судя по всему, уже изрядно напились. Два официанта подают кутью сладкую рисовую кашу с изюмом, которую едят только на поминках (отчего духовенство, которое бывает в частных домах чаще всего на поминках, и называется в народе "кутейниками").

Но почему художник выбрал именно такой сюжет, что он хотел нам этим сообщить? Эстетические мотивы мы можем отбросить сразу, ничего красивого в происходящем нет. Быть может, автор бичует пороки, из которых, собственно говоря, на картине наблюдается одно лишь пьянство? Действительно, критика пьянства характерна для эпохи. Но если мы посмотрим на эту критику повнимательней, то мы увидим, что критикуются исключительно такие крайние выражения пьянства как пропивание вещей с себя, драки, засыпание в канаве и т.п. Право же каждого мужчины изрядно выпить за столом в доме, по достойному поводу и с надлежащей закуской (как то и показано на картине) никем не подвергалось сомнению. Совершенно то же самое мы видим на любых сегодняшних поминках ко всякому, кто изрядно перебрал, но сохранил способность сидеть на стуле, ходить, связно говорить и не оскорблять окружающих, у нас не может быть особых претензий.

Что же тогда задело художника в этой теме? На мой взгляд, картина выражает презрение художника к купечеству как к социальной группе, которая в финансовом отношении продвинулась достаточно, чтобы усвоить традиционные стиль поведения и бытовую культуру среднего/высшего класса, но по крайней простоте (или по злонамеренности) не стала этого делать. Купцы на картине уже достаточно богаты для того, чтобы в быту не отличаться от приличной дворянской семьи, но вместо этого они упорно живут в собственной манере. Хотя кое что в их быту, в костюме и в домашнем устройстве повторяет культуру традиционных имущих классов, равных им по доходу, количество того, что художнику кажется дикими ляпами, проявлениями невежества и бескультурья, просто зашкаливает. Но купцы то ли просто не замечают этого, то ли намеренно не желают следовать требованиям, которые традиционному барину (и представляющему его точку зрения художнику) кажутся очевидными.

Перейдем к детальному списку предполагаемых социальных промахов, изображенных на картине.

Как ужасно они одеты! Во второй половине 19 века мужские костюмы формальны и отличаются абсолютным однообразием, разница между сюртуками заключается в покрое выреза и форме воротника, фраки же и вовсе одинаковы; единственный элемент одежды, в котором возможны широкие вариации, это галстук. Купцы же пока что (к концу 19 века ситуация изменится) смело игнорировали этот унылый дресс код, предпочитая casual в самых эксцентричных проявлениях. Главный герой картины, на взгляд ее тогдашнего зрителя, одет столь же причудливо и отвязно, как современный чернокожий рэпер на взгляд банковского клерка. Чего стоит одна идея надеть сапоги при сюртуке (формальный мужской костюм носится только с ботинками)! Как ужасно сочетаются между собой цветастый жилет, темный сюртук и светло коричневые брюки! Что за странные цепочки, свисающие с шеи?
Женщинам же в ту эпоху как раз следовало носить крайне вычурные наряды (к концу 19 века женская мода станет спокойнее), даже если эти платья и были траурными. Между тем, женщины на картине носят примитивные, мешковатые платья. Таким образом, традиционный контраст между простым, скромным мужским костюмом и сложным, парадным женским костюмом у купцов оказался перевернут.

Они вообще понимают, на улице они или дома (что у них на голове!)? По обычаю эпохи, мужчины любого класса должны находиться на улице только с покрытой головой, женщины же высшего класса выходят из дома с покрытой головой чаще всего, но и в хождении с открытой головой для них нет ничего неприличного (в отличие от простонародья). В доме же люди высшего класса обоего пола никогда не покрывают голову (опять же, в отличие от простонародья, у которого замужние женщины ходят с покрытой головой и дома). Женщины высшего класса носят так называемую "высокую прическу" то есть не стригут волосы, а заплетают и зачесывают их наверх сложным образом с которой из головных уборов совмещаются только шляпки, прикалываемые к прическе булавками. Поскольку снять и надеть такую шляпку сложно, женщинам в прихожей помогает горничная.
На картине же всё перепуталось. Мужчины в целом догадались снять головные уборы, но две фигуры в на заднем плане всё же остались в цилиндрах; то, что они входят или выходят из дома, их не извиняет головной убор надевают и снимают в прихожей. Из трех женщин на переднем плане только у одной непокрытая голова и сложная высокая прическа, на двух же какие то невообразимые примитивные накидки. Чтобы довершить впечатление хаоса, вдова покойного не стала снимать и явно уличную пелерину (короткую накидку) на платье.

Какие дикие позы и жесты! Образованные люди той эпохи должны были очень рано приучаться к прямой выправке, зажатым, скованным движениям, стесненным позам и ограниченной жестикуляции. Если попытаться найти современный аналог, то и мужчины, и женщины тогда должны были следить за всяким своим движением и жестом так, как сегодня следит за положением своих ног женщина в очень короткой юбке, не желающая показать лишнего. За столом, в частности, надо было сидеть прямо, со сдвинутыми ногами и локтями на весу.
Между тем, главный герой картины сидит боком к столу (ужас!), широко раздвинув ноги (ужас!!), положив на стол локоть (ужас!!!). Так развязно приличные мужчины могли вести себя лишь на какой нибудь молодежной пирушке, но ни в коем случае не на поминках и не в присутствии дам. Поведение других участников поминок не лучше. Два мужчины на заднем плане обнялись (мужчины не должны ходить в обнимку!). Еще один мужчина рядом оперся ладонью о стену (кошмар, стен вообще нельзя касаться!). Одна женщина положила другой ладонь прямо на грудь (тоже нельзя, женщины могут трогать друг друга только за плечи и руки, а уж прикасаться к прислуге и вовсе не следует!). Нелепо одетый человек на переднем плане (мундирная куртка со срезанными петлицами, дворянская фуражка и полосатые гражданские брюки), передвинул стул поближе к разговаривающим и держит тарелку на коленях это примерно то же, что сегодня начать стоять в гостях на голове.

Как плохо организована прислуга! В дворянской культуре в парадной обстановке на стол подают только мужчины, при этом костюмы барина и официанта не различаются. У купцов же, как всегда, всё перепуталось. Мы видим, что стол обслуживают два "правильных" официанта (наверное, их наняли специально на поминки), какой то случайный мужик в косоворотке и две горничных. Горячие блюда на формальном обеде подают курсами, торопиться некуда, и пока последний не доест поданное и не уберут использованную посуду, новое не несут. На картине же дьякон доедает свою порцию, в время как одна прислуга убирает тарелки, а другая несет следующее блюдо.

Ну и бардак! Прислуги мало, она явно не справляется, в гости не знают, как следует вести себя. По идее, любые элементы костюма, не носимые внутри, должны быть отданы в прихожей прислуге. Но на нашем празднике гости разложили на неиспользуемых стульях всё подряд цилиндры, церковные рясы, кадила. Множество предметов просто валяется на полу, но это как будто никто не замечает. Пустые бутылки не уносятся. С точки зрения дворянской культуры пустая бутылка на полу выглядит ужаснее, чем для нас раздавленная ногами яичница на полу. Острие критики здесь направлено на то, что за организацию деятельности слуг отвечают хозяева. Найми прислуги побольше, пригласи гостей поменьше, но путь только будет порядок.

Они позвали в дом попов! Дворяне, как правило, брезговали духовенством, без крайней нужды не приглашали священнослужителей в дом и не садились с ними за один стол. Купцам же было всё нипочем. Они сидят за одним столом с попами, которые, как и следует ожидать от их одичалого сословия, ведут себя малопристойно один жестикулирует вилкой с наколотой на ней едой, другой непристойно давится куриной ножкой, навалившись на стол.

Какой дурацкий дом! Купеческий дом достаточно просторен, и в целом обставлен по дворянскому стандарту. Но он, увы, сильно недодекорирован. Стены, по понятиям того времени, совершенно пустые. Два портрета на стенах это очень и очень мало; нет фотографий, для 1870 х модного и дорогого интерьерного аксессуара. На окнах какие то странные шторы, от которых имеется лишь верхняя часть, а основного полотна нет. Лепнины мало. И главное, интерьер как будто нежилой в нем отсутствует типичная для эпохи переполненность разного рода мелким бесполезным декоративным хламом. Видно, что хозяева устроили свое жилище по принципу "слышу звон, да не знаю, где он", то есть в целом следователи дворянским образцам, но не проявили достаточно внимательности, терпения и дурного вкуса, которых эпоха требовала от владельцев богатого жилища.

Итак, перед нами сатира. Смысл картины в том, что купцы жлобоваты, дурновкусны, бескультурны, не умеют себя прилично вести, а их жизнь выглядит смехотворно. Зритель, не будь таким и посмейся над купцами, ты же более развит и культурен, а твой быт приличнее, даже если ты и беднее, чем люди, изображенные на картине.

Читатель может справедливо заметить, что художник Фирс Журавлев, сын портного из Саратова, и сам не был особенным барином, почему же он решил вписаться за бар и смеяться над купцами? Да, это так, но жизнь художников передвижнического круга нам прекрасно известна. Все эти люди не имели артистических бытовых привычек, и как только позволяли деньги, они немедленно начинали жить по среднеклассовому стандарту. Эпоха богемы в 1870 х для России еще не наступила, свои Верлены и Рембо, а также Ван Гоги с отрезанным ухом в стране пока что не появились. Художник это всё еще человек в стандартном темном сюртуке, живущий в обычной буржуазной квартире; то же относится и к большинству посетителей художественных выставок, а также и ко всем потенциальным покупателям картин. Все художественные и социальные аспирации живописца пока что остаются в сфере искусства, не перекидываясь на быт. Пусть передвижники сочувствуют бедствиям простого народа, бичуют социальные язвы, но как только дело доходит до вопроса о том, как следует организовать повседневную жизнь человеку с деньгами, они не отходят от традиционных взглядов старого имущего класса. Над купцами, следовательно, надлежит смеяться.

Теперь всякому читателю следует посмотреть на себя в зеркало и вспомнить, как выглядят любого рода частные праздники, на которых ему приходилось бывать. Кому наследует наша текущая бытовая культура купцам, изображенным на картине, или художнику (и стоящему за ним старинному высшему классу), смотрящему на них с брезгливостью?

Быть может, среди читателей этого поста и есть люди, не позволяющие себе класть локти на стол, но сам я, как и все мои знакомые, несомненно продолжаю купеческую линию. Меня не шокирует, когда на дне рождения одни люди сидят за столом и едят, а другие тем временем ходят по комнате; мне не кажется ужасным, если кто то повернет стул боком к толу и расставит ноги; у меня вовсе нет галстука и я не боюсь надеть брюки не одного цвета с пиджаком. В целом, свободное самовыражение, в том числе и через поведение в быту, кажется мне более важным, чем следование узким социальным кодам. Мы все, в бытовом плане, потихоньку стали как раз купцами с этой картины.

Провинциальные купцы с картины, пусть даже они были простецкими и нагловатыми, оставили, как оказывается, достаточно значимое социальное наследство они первыми из имущего класса стали жить, в бытовом смысле, свободно, естественно двигаться и жестикулировать, одеваться в стиле casual, не циклиться на бытовых мелочах. И то, что тогда казалось в них смешным и нелепым, в наши дни представляется правильным и ценным.