О лжи.

«Рядовые люди скорее верят большой лжи, нежели маленькой. Это соответствует их примитивной душе. Они знают, что в малом они и сами способны солгать, ну а уж очень сильно солгать они, пожалуй, постесняются. Большая ложь даже просто не придет им в голову. Вот почему масса не может себе представить, чтобы и другие были способны на слишком уж чудовищную ложь, на слишком уж бессовестное извращение фактов. И даже когда им разъяснят, что дело идет о лжи чудовищных размеров, они все еще будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что вероятно все-таки здесь есть доля истины. Вот почему виртуозы лжи и целые партии, построенные исключительно на лжи, всегда прибегают именно к этому методу. Лжецы эти прекрасно знают это свойство массы. Солги только посильней - что-нибудь от твоей лжи да останется.»

О политиках и о политике. Никого не напоминает ?

«Современный наблюдатель, вынужденный читать почти исключительно газеты, не может себе представить, какие опустошительные последствия имеет это господство парламентаризма. Разве что только самостоятельное мышление и наблюдения помогут ему понять суть происходящего. Прежде всего парламентаризм является причиной того невероятного наплыва самых ничтожных фигур, которыми отличается современная политическая жизнь. Подлинный политический руководитель постарается отойти подальше от такой политической деятельности, которая в главной своей части состоит вовсе не из творческой работы, а из интриг и фальши, имеющих целью завоевать большинство. А нищих духом людей как раз именно это обстоятельство и будет привлекать.
Чем мельче этакий духовный карлик и политический торгаш, чем ясней ему самому его собственное убожество, тем больше он будет ценить ту систему, которая отнюдь не требует от него ни гениальности, ни силы великана, которая вообще ценит хитрость сельского старосты выше, чем мудрость Перикла. При этом такому типу ни капельки не приходится мучиться над вопросом об ответственности. Это тем меньше доставляет ему забот, что он заранее точно знает, что независимо от тех или других результатов его "государственной" пачкотни конец его карьеры будет один и тот же: в один прекрасный день он все равно должен будет уступить свое место такому же могущественному уму, как и он сам.»

«Эта демократическая традиция в наибольшей степени соответствует позорящему явлению наших дней, а именно: отчаянной трусости большого числа наших так называемых "руководителей". В самом деле, какое счастье для таких людей во всех случаях серьезных решений иметь возможность спрятаться за спину так называемого большинства.
В самом деле, посмотрите на такого политического воришку, как он в поте липа "работает", чтобы в каждом отдельном случае кое-как наскрести большинство и получить возможность в любой момент спастись от какой-либо ответственности. Именно это обстоятельство конечно отталкивает всякого сколько-нибудь уважающего себя политика и вообще мужественного человека от такой деятельности. Любое же ничтожество радо поступить именно так. С нашей точки зрения дело ясно: кто не хочет нести личной ответственности за свои действия, кто ищет для себя прикрытия, тот трусливый негодяй.»

«Но чем меньше становится ответственность отдельного руководителя, тем больше будет расти число таких типов, которые, не обладая даже минимальнейшими данными, тем не менее чувствуют себя призванными отдать в распоряжение народа свои бессмертные таланты. Многим из них просто невтерпеж, когда же наконец очередь дойдет до них. Они становятся в очередь в длинном хвосте и со смертельной тоской глядят, как медленно приближается их судьба. Они рады поэтому каждой смене лиц в том ведомстве, в которое они метят попасть. Они благодарны каждому скандалу, который может вытолкнуть из стоящих в хвосте впереди них хоть нескольких конкурентов. Когда тот или другой из счастливцев, ранее попавших на теплое местечко, не хочет так скоро расстаться с этим местом, остальные смотрят на это, как на нарушение священных традиций и общей солидарности. Тогда они начинают сердиться и будут уже, не покладая рук, вести борьбу хотя бы самыми бесстыдными средствами вплоть до того момента, когда им удастся прогнать конкурента с теплого местечка, которое должно теперь перейти в руки других. Низвергнутый божок уже не так скоро попадает на то же самое место. Когда эта фигура снята с поста, ей придется опять стать в очередь в длинном хвосте, если только там не подымется такой крик и брань, которые помешают вновь занять очередь.»

«Мы не говорим уже о том, в каких условиях происходят самые выборы господ народных представителей, какими средствами они достигают своего высокого звания. Только в совершенно ничтожном числе случаев выборы являются результатом действительно общего желания. Это ясно уже из одного того, что политическое понимание широкой массы вовсе не настолько уже развито, чтобы она сама могла выразить свое общеполитическое желание и подобрать для этого соответствующих людей.
То, что мы постоянно обозначаем словами "общественное мнение", только в очень небольшой части покоится на результатах собственного опыта или знания. По большей же части так называемое "общественное мнение" является результатом так называемой "просветительной" работы.»

«О политических способностях правительства судят в сущности только по тому, насколько искусно оно умеет приспособляться к воле большинства или перетягивать на свою сторону большинство. Но тем самым с высоты подлинного правительства оно опускается до роли нищего, выпрашивающего милостыню у большинства. Всякому ясно, что важнейшая из задач правительства состоит только в том, чтобы от случая к случаю выпрашивать себе милость большинства данного парламента или заботиться о том, чтобы создать себе иное более благосклонное большинство. Если это удается правительству, оно может в течение короткого времени "править" дальше; если это не удается ему, оно должно уйти. Правильность или неправильность его намерений не играет при этом никакой роли.
Но именно таким образом практически уничтожается всякая его ответственность.»

«На самом деле в парламентах находятся не "головы", а только люди крайне ограниченные, с раздутыми претензиями дилетантов, умственный суррогат худшего сорта. Только этим и можно объяснить то неслыханное легкомыслие, с которым эти господа зачастую рассуждают (и разрешают) о проблемах, которые заставили бы очень и очень призадуматься даже самые крупные умы. Мероприятия величайшей важности, имеющие гигантское значение для всего будущего государства и нации, разрешаются господами парламентариями с такой легкостью, как будто дело идет не о судьбах целой расы, а о партии в домино.»

«Громадное различие между задачами творца программы и практического политика является причиной того, что мы почти никогда не видим сочетания качеств того и другого в одном лице. Ни малейших намеков на такое сочетание мы никогда не обнаружим в особенности у тех "преуспевающих" политиков миниатюрного формата, деятельность которых по большей части исчерпывается "искусством достигать возможного" (этой формулой, по нашему мнению чересчур скромной, Бисмарк, как известно, определил сущность политики вообще). Чем более этакий "политик" свободен от каких бы то ни было крупных идей, тем легче и во всяком случае быстрее придут его "успехи".
Проведение в жизнь тех целей, которые имеют великое значение дня будущих времен, не обещает близкой награды крупным людям, возвещающим эти цели. Широкие слои массы редко понимают сразу эти цели. Для массы будничные вопросы, связанные с пивом и молоком, более понятны и кажутся более важными, нежели дальновидные планы будущего, которые могут осуществить лишь с течением времени и пользу от которых почувствуют только будущие поколения.»

«В самом деле припомним, как мастерили до сих пор так называемые партийные программы, как их перелицовывали, перекрашивали и т. д. Достаточно только вспомнить, какими мотивами обыкновенно руководствовались всевозможные "программные комиссии" буржуазных партий, когда они садились за свое рукоделие. Когда эти партии предпринимали новые изменения в своих программах, они неизменно руководились только одним мотивом: как бы набрать побольше голосов на предстоящих новых выборах. Как только эти парламентские фокусники учуют, что любимый народ опять склонен взбунтоваться и не хочет вести дальше старую повозку, так они сейчас же стараются перепрячь лошадей. Тогда на сцену выступают старые звездочеты и партийные астрологи, главным образом из числа так называемых, опытных и видавших виды "старых" парламентариев "с богатым политическим опытом". Им уже не раз случалось наблюдать, как у масс лопалось терпение и как вожди всегда находили новый "выход". Тотчас же на сцену появляется старое испытанное средство: образуют "комиссию". Затем начинают разнюхивать во всех направлениях, что же именно не нравится народу и чего бы он хотел новенького. С этой целью старательно обыскивают также все печатные произведения других партий. Затем "комиссия" усердно пытается узнать, какие собственно лозунги пользуются в данный момент особенной популярностью у тех или других групп, профессий и т. д. Внезапно оказывается, что "демагогические лозунги" оппозиции тоже не так уже плохи, и внезапно эти дотоле "вредные" лозунги появляются в "исправленной" программе к величайшему изумлению подлинных отцов этих лозунгов. И все это совершается как нечто само собою разумеющееся.
Затем проходят выборы, и господа парламентарии теперь целых пять лет и не думают больше устраивать народные собрания. Господа законодатели рады теперь, что они избавились от надоевшей возни с плебсом и могут теперь отдаться более приятным и более высоким занятиям в самом парламенте. Теперь можно распустить и "программную комиссию". Теперь начинается борьба парламентария за насущный кусок хлеба - сиречь за получение суточных, полагающихся народному представителю.
Каждое утро господин народный представитель отправляется в высокую палату, иногда впрочем не доходя до зала заседания, а ограничиваясь только занесением своей фамилии в списки "присутствующих", лежащие в кулуарах. Полный готовности служить своему народу до последней капли крови, господин депутат самоотверженно вписывает в указанный список свое имя и затем спешит получить полагающуюся ему за этот тяжелый труд мзду.»