Мы что, крепостные, что ли?! — написал врач онкоцентра Блохина и был уволен

Молодой врач отделения трансплантации костного мозга Национального медицинского исследовательского центра онкологии имени Н. Н. Блохина Евгений Журавель 2 октября опубликовал на закрытом профессиональном портале «Врачи.РФ» пост под названием «Нас никто не слышит!», 7 октября Журавель был уволен из онкоцентра.

С согласия автора мы приводим его рассказ полностью.

Ужасный беспредел творится сейчас как в онкологическом центре на Каширке, так и во всем здравоохранении в целом. Однако высота полета обычного врача, не достигшего даже тридцати (т.е. меня), не позволяет лезть в материи столь сложные и хитросплетенные, поэтому ограничусь комментарием о происходящем в моем отделении. Выводы делайте сами. Вот вам взгляд, так сказать, изнутри.

«Цените начальство, ибо последующее может быть гораздо хуже», — абсолютно точно подмечено. Так и случилось в начале июня 2019 года, когда в научно-исследовательский центр детской онкологии и гематологии на должность директора была назначена д. м.н, профессор Варфоломеева Светлана Рафаэлиевна. Скажу сразу, да — это специалист высочайшего уровня, да — это колоссальных знаний и опыта человек, но «политика партии» в кратчайшие сроки привела к развалу, склочничеству, интригам и жестким «играм престолов». Потребовалось всего три месяца, чтобы развалить детское отделение трансплантации костного мозга. Следом по швам начинает трещать отделение детской гематологии.

Врачи массово пишут заявления об увольнении, так как не в силах работать с новым руководством.

Но обо всем по порядку. После первого знакомства новой администрации с коллективом в начале лета у меня даже начала теплиться надежда, что грядут позитивные перемены. Было сказано много слов о текущих проблемах института и о путях их решения. Врачам было обещано повышение зарплат, улучшение условий работы и прочие позитивные перемены. Однако на деле всё оказалось совершенно иначе.

Первым шагом «улучшения» качества нашей работы стало введение «образовательных лекций» для врачей и проведение многочисленных многочасовых обсуждений в рабочее время, а именно — в самый его разгар. С 10 до 13 часов — самое важное время для врача, когда осуществляется 90% всей работы, а именно — осмотр пациентов, контроль анализов, коррекция назначений, получение и переливание компонентов крови и многое, многое другое. Вместо этого нам было предложено посещать подобные лекции, обсуждения и другие мероприятия, не связанные с практической лечебной работой. Причем посещение оказалось обязательным — и тем, кто на них не присутствовал, открыто высказывали недовольство. Если судить с формальной стороны, введение образовательных лекций для врачей — разве это плохо? Нет. Формально — это очень хорошо! Но что повлекло за собой это нововведение?! Врач стал уделять пациенту гораздо меньше внимания. Все время уходило на «заседания и обсуждения», а в перерывах — на заполнение горы медицинской документации.

В итоге за короткий промежуток времени произошло несколько случаев ухудшения состояния больных детей именно из-за недосмотра.

Вторым «звоночком» были слова нового руководства: «Вы должны уходить с работы не раньше 7-8 часов вечера. Если вы уходите раньше, значит, у вас мало работы, а если мало работы, значит, и претендовать на высокую заработную плату вы не можете». Было четко сказано при всем коллективе: «Работа с 8 утра до 16:10 — это ваша зарплата (около 20 тысяч рублей), хотите больше — работайте дольше». А уважаемая Светлана Варфоломеева слышала о трудовом кодексе вообще?! Что это за заявление?! Мы что, крепостные, что ли?! Обвинить врача-детского онколога в том, что у него мало работы, — это совсем уж… знаете ли… Я считаю, что вполне могу покинуть свое рабочее место в случае полного выполнения всего объема работы и при этом рассчитывать на полную заработную плату со всеми положенными стимулирующими выплатами.

Далее по списку. Нас завалили ненужной бумажной работой. Приведу пример. Ввели новую, абсолютно неудобную форму для врачей и медицинских сестер листов назначений. Сделано это было в приказном тоне и без альтернативы. Эти листы назначений, по сути, дублировали все написанное врачом в истории болезни и не несли абсолютно никакой необходимости. Это нововведение только добавило бумажной работы и стало одним из основных камней преткновения.

Появились ежедневные проверки в ночное время, когда на работе оставался один дежурный врач. И вместо того, чтобы быть с пациентом в это время, мы должны были ходить с новым руководством по отделению и тешить их самолюбие.

Конкретная ситуация произошла на одном из моих дежурств. Когда ночью с очередной проверкой в отделение пришел господин Киргизов Кирилл Игоревич (представитель новой администрации) и, обнаружив, что еще не все врачи перешли на новую форму введенных листов назначений, заявил мне: «Если к понедельнику не будет так, как мы сказали, то БУДЕТ БОЛЬНО». И это своему подчиненному заявляет руководитель (который, к слову, старше меня не на столько уж и много). Как мне это воспринимать?! Явно как угрозу, а не замечание по работе.

Далее, в это же дежурство я стал свидетелем беседы Кирилла Игоревича и Гузель Маратовны Муфтаховой (наш новый главный врач). Обсуждали они, что плохо выдрессировали своих подчиненных, и они, подчиненные, должны чувствовать приближение начальства и сразу же выбегать навстречу. Это что такое?! Мы что, собаки — нас дрессировать?! Какое уважение к этим людям у меня может быть после такого общения?

Дальше — больше. Случалось, что Светлана Варфоломеева лично приходила в наше отделение и, общаясь с молодыми сотрудниками, пыталась «завербовать» в свои ряды, рассказывая, в каком ужасном коллективе они работают, какие все вокруг сплетники и интриганы. Как можно клеветать на своих подчиненных и при этом рассчитывать на всеобщую любовь и уважение?

Новое начальство утверждало, что на них можно положиться, и они решат многие проблемы. Окей. У нас в онкологическом центре существует проблема с получением компонентов крови для больных в выходные дни во время дежурств. Порой дежурному врачу приходилось тратить более часа на то, чтобы добыть необходимый пакет с кровью. Куча дверей, замков, лифтов и прочих преград.

Все можно было бы решить одним действием — сделать дубликат ключа от двери в отделение переливания крови.

Мы три месяца просили сделать это, но только обещания. В итоге, когда нервы сдали, я сам сделал дубликат за свои деньги в свое личное время.

Мне потребовалось около часа для этого. И много-много подобных мелочей, из-за которых сложилось впечатление о полной беспомощности, импотентности нового руководства. Они всё время «решали глобальные проблемы», но насущные, мелкие, реально нужные дела они не могли никак решить.

Касаемо зарплат. Во время «правления» новой дирекции заработная плата приходила с неприличными задержками на две-три недели. Размер их также заметно уменьшился, но скажу, что заработная плата лиц, к которым дирекция относилась лояльно, была за гранью разумного, хотя изначально речь шла об уравнивании зарплаты для всех сотрудников.

В подобных условиях лжи, грязи, сплетен, интриг мы проработали всё лето. Дальше — уже по известному сценарию. Дальше — уже прочтете из СМИ. Травля, отстранение моего начальника профессора Менткевича, петиции, подписи, интервью, пресс-конференции… и так далее, и тому подобное.

Итог — сегодня, 01.10.19, я и ВСЕ мои коллеги отделения детской трансплантации костного мозга написали заявление об увольнении.

Следом начинают писать заявления сотрудники отделения детской гематологии. Мы не можем работать в таких условиях.

Минздрав уже обвинил нас в нарушении медицинской этики и деонтологии (совокупность нравственных норм профессионального поведения медицинских работников — прим. ИА Красная Весна). Лучшая защита — это нападение.

Сначала довели до того, что мы уходим с любимой работы, а потом клеймят. Но не заявить открыто на всю страну о сложившейся ситуации мы не могли, ведь нас никто не слышит.
https://rossaprimavera.ru/article/17e6bfba