Права не имею

— Как тебя зовут? — спрашиваю я сидящую на корточках молодую женщину, растирающую зерно в муку.
— Черно-белая корова.
— ?!
— Это имя дал мне муж, когда взял меня в жены.

По большому счету после разговора с этой женщиной из южноэфиопского племени арборе о правах женщин в племенах Африки уже можно было бы ничего не говорить. Согласно традиции племени арборе, а также десятков других племен Африканского Рога, женщины после замужества получают новое имя, а их прежнее стирается из памяти близких. Традиционно жен называют именами любимого скота, их мастей или же по каким-то внешним признакам коз или коров. В большей части племен долины Омо на юге Эфиопии вопрос заключения брака решается между родителями молодоженов, и в лучшем случае — между родителями невесты и женихом. В зависимости от общего богатства племени цена (и здесь не нужны кавычки) женщины может составлять от 15 до 30 коров или коз. В большинстве случаев невеста не видит и даже не знает своего суженого до момента свадьбы, и ее судьба полностью зависит от родителей, а также нужды в пополнении стада.

Впрочем, даже в племенах есть место романтике, и парень с девушкой вполне могут познакомиться, например, на еженедельном базаре или случайно на улице. Но и в таком случае счастье не гарантировано: у мужчины, завидевшего симпатичную девушку, особо нет времени на ухаживания или раздумья, ведь ее могут успеть продать другому. Потому первое, что делает мужчина, еще до того как постигнет глубокий внутренний мир своей принцессы, — спешит послать сватов к ее родителям с надеждой, что его даури будет принята. После того как мужчина платит высокую цену за первую жену, следующие жены котируются немного дешевле. Неожиданным поворотом в сознании западной женщины здесь может стать то, что первая жена всячески поддерживает последующие женитьбы своего мужа, так как это для нее единственный шанс хотя бы немного облегчить бытовой ад своей жизни. Ведь всю тяжелую физическую работу: добычу воды, возделывание полей, строительство домов-шалашей, воспитание детей, сбор дров — буквально все здесь делают женщины. Таким образом, никто не думает об эксклюзивном обладании мужчиной, если есть шанс таскать немного меньше вязанок дров и канистр с водой на спине.

— Своей дочери я не позволяю ничего делать по дому, — говорит мать девятилетней девочки из племени дассенеч. — Когда она выйдет замуж, ее жизнь закончится, а я хочу, чтобы она хоть немного пожила, чтобы у нее было детство. Точка зрения этой женщины является здесь очень прогрессивной. Большая часть матерей начинает привлекать к тяжелой домашней работе детей с раннего возраста. Впрочем, сами же девушки подтверждают: от замужества мы ждем боли, унижения и побоев. — Практически никогда мы не выходим замуж по любви, — рассказывает Литто из племени Каро. На любовь у нас просто нет времени. Мне вот повезло, мне нравился мужчина, за которого меня выдали, однако чаще всего женщин здесь не спрашивают.

Да и о какой любви может идти речь, если в большинстве племен женщине положено спать на другой стороне шалаша от мужа, а когда тому захочется супружеской близости, он традиционно подзывает ее ударом длинного прута по земле. Если она посмеет ослушаться, удар прута придется по ее спине. Однако любовь покажется лишней сиюминутной мелочью по сравнению с обычаем, от которого действительно волосы становятся дыбом, — широко практикуемым в Африке женским обрезанием. Довольно давно женское обрезание запрещено законом в большинстве стран мира, однако это останавливает далеко не всех. В Омо, где проживают так называемые южные народности, женское обрезание запрещено, однако многие племена продолжают его практиковать. Здесь в племенах дассенеч или, например, арборе обрезание девочек является неотъемлемой процедурой перед выдачей ее замуж.

Вне зависимости от того, языческое это племя или прошедшее частичную христианизацию или исламизацию, девушка готова к выдаче замуж только после того, как ее клитор будет отрезан. Здесь обрезают не в раннем детстве, а практически накануне свадьбы: либо за несколько дней до замужества, либо тогда, когда она готова к тому, чтобы обручиться с мужчиной. — За три дня до свадьбы меня обрежут. Я знаю, что мне будет больно, но я знаю, что только так буду нравиться своему мужу, — говорит девушка из племени арборе. Ей 14 лет, и она вот-вот готовится стать женой. Для женского обрезания племя использует обычную бритву — как правило, многофункциональную и одну на всех. Именно эти бритвы являются одной из основных причин распространения заболеваний и заражения. Обрезают чаще всего сразу нескольких девушек, которые готовы к замужеству. Их собирают вместе, каждую из них держат ее женщины-родственницы, в рот им вставляется веревка из банановых листьев, им раздвигают ноги, надежно фиксируя, и затем отрезают клитор и малые половые губы. У некоторых народностей, как правило исламизированных, девушкам принято после обрезания зашивать половые органы, оставляя лишь небольшое отверстие для мочеиспускания.

Считается, что так юные невесты будут хранить верность своему мужу, а их благочестие возрастет. После процедуры девушку отправляют к себе в дом, где она проводит около месяца, пока полностью не восстановится. В награду женившийся мужчина получает, если говорить метафорой, «подарок в красивой упаковке», которую после свадьбы он сможет торжественно вскрыть. В соседней с Эфиопией Кенией, в племени покоты ситуация обстоит ничуть не лучше. Большая часть девушек идет на обрезание, добровольно принимая эту боль и последующие за ней болезни, будучи уверенными: это неотъемлемый шаг к тому, чтобы стать полноправной представительницей племени, нравится мужу, занять свою социальную нишу. Племенная традиция говорит о том, что кровь, которая проливается во время клитероэктомии, инициирует в девушке женщину и связывает ее с предыдущими поколениями, образовывая таким образом неразрывный «кровавый поток».

Нигилисток, решившихся восстать против варварских традиций племени, чрезвычайно мало, и судьба их незавидна: большая часть из них навсегда остается изгоями и не выходит замуж. Ситуация меняется к лучшему, однако медленно. По данным статистического бюро, на 2012 год более 92% женщин Египта были обрезаны, в Эфиопии этот процент достигал 70. Это страшные цифры, даже несмотря на то что они уменьшаются сегодня в геометрической прогрессии.

Вместе с тем нельзя не добавить ложку меда в эту бочку дегтя. В Кении есть знаменитый пример женского сопротивления мужской узурпации и насилию — деревня Умойя. Здесь «африканским амазонкам», бежавшим от своих мужей-поработителей, удалось установить полный матриархат: мужчины в эту деревню допускаются лимитировано и исключительно с целью зачатия детей. Все остальные дни года при попытке зайти на территорию они изгоняются женщинами с оружием в руках. Зрелище устрашающее и так ловко подчеркивающее положение женщины в этих странах.

Сегодня в Африку приезжает все больше и больше гуманитарных миссий и организаций, ведущих просветительскую работу, причем не только среди обычных людей, но и среди представителей милиции. Им тоже здесь, увы, необходимо точно так же разъяснять простые истины: женщина — не скот, ее нельзя бить (то, что скот тоже бить нехорошо, — недосягаемая пока что здесь категория), ею нельзя помыкать, в конце концов, у нее, представьте себе, тоже могут быть права, а не только обязанности.

Традиционное, укоренившееся и вжившееся в ДНК угнетенное положение женщины в неразвитых общинах своими корнями уходит в тысячелетия назад, и понадобятся еще столетия, чтобы сломать или хотя бы пошатнуть эти традиции. Однако уже сегодня в Африке можно видеть, что у женщины появляются если не права, то хотя бы прорезывается голос.