Солянка для Майдана. Часть 101

ГАДОСТЬ ГИДНОСТИ

(На всякий случай. Быт и страх текущей Украины)

Заказчицы, две женщины лет сорока, по-московски «акают», тянут гласные и помогают словам жестами рук:
– А ка-ак пра-авильно писа-ать на па-амятнике имя-фа-амилию, на-а русском или на укра-аинском?
Текст в нашей похоронной конторе заказывают на разных языках. Бывало, и на китайском гравировали эпитафии – удивительные и непонятные закорючки по тыльной стороне памятника. И на арабском тоже случалось.
– Конечно, на украинском, что ты, – говорит одна из заказчиц, тыча пальцем в потолок и кругля глаза.
– А как будет по-украински медведь?
– Ведмидь. А зачем вам на памятнике медведь? – удивляюсь.
– Ну, он же Медведев. Значит… э… хм… значит, Ведмидив.
– Фамилии не переводятся.
– Может, все-таки лучше перевести?
– Зачем?
– На всякий случай. И месяцы рождения и смерти напишем на украинском. Там квитень. А там жовень.
– Жовень? Может быть, жовтень?
– А жовтень и жовень – это не разные месяцы?
– Послушайте, – я не выдерживаю. – Давайте напишем на вашем родном языке, на русском. Очень много людей делают надписи на памятниках на русском.
Заказчицы переглядываются, смотрят зачем-то на входную дверь, потом опять друг на друга, потом на меня.
– Это пока, – говорит одна из женщин. – Это все пока. Так что давайте лучше на украинском. На всякий случай.

А вот еще дочь-юристка заказала своему умершему год назад отцу, бывшему офицеру ПВО, гранитный комплекс. Долго вчитывалась в договор, подписала его и достала из сумочки несколько фотографий.
– Посмотрите, какую лучше.
Крепкий мужчина в военной парадной форме, с орденами и медалями, в фуражке на лобастой голове. Он же в кожаной куртке в парке у края пруда, он же с бокалом пива за столиком в ресторане.
– Вот хорошее фото, – показываю на парадное фото в форме.
Заказчица долго думает, перебирает снимки, вертит выбранное мной фото, закусив губу.
– Нет, – решается наконец, – не надо в форме. И еще. Можно с тыльной стороны нарисовать эмблему ПВО? Вот такую. – Достает из сумочки советскую грамоту за какие-то заслуги с эмблемой войск ПВО.
– Сделаем.
– Только… – она опять задумывается. – Давайте из эмблемы уберем кремлевскую стену. Это можно сделать?
– Можно.
– И звезду тогда тоже. Да. Убираем кремлевскую стену и звезду. На всякий случай.

А вот еще. Женщина лет семидесяти, в платке, из-под которого впадает на лоб жиденькая седая прядь. Она её привычно поправляет тонкой сухой ручкой, говорит дальше, мелко тряся головой – и прядь выпадает снова.
– Вот какой у меня был родитель, гвардии подполковник! «За отвагу» медаль, «За боевые заслуги», «За оборону Киева», орден «Отечественной войны», орден «Славы». Вот какой красавец! Вот сколько у него наград. Вот так, с наградами, давай его, сынок, и нарисуем на камне. Можно ведь вот так, с медалями и орденами? Можно? И слава Богу… Только ты, сынок, медали ему все внутри заштрихуй, чтобы не было понятно, за что они. Чтобы медали и медали. Можно так сделать? Ну и слава Богу. И ордена тоже. Чтобы ордена и ордена. Заштрихуешь? Ну и слава Богу. Вот так, на всякий случай…

Павел Бел
-