Тишина

Первый раз я услышал тишину, когда погрузился в бассейн в водолазном снаряжении. Сразу стало интересно и необычно, а потом, минут через пять, как-то не по себе, вот он трап, вроде бы, в мутной зеленоватой жиже, вот они трубы, которые ты должен собрать, а как - то начало казаться, что ориентация теряется и тишина, такая приятная и ласковая в самом начале, начала тихонечко звенеть в ушах. Как она может звенеть громко и разрывать мозг я узнал уже позже - на подводной лодке.

Единственное место на земле, где можно услышать тишину - это специальная безэховая комната из железа и бетона в США. По их статистике, никто не выдержал нахождения в этой комнате более 45 минут. А, казалось бы, чего там, сиди на мягком стульчике да посапывай? Просто мозг-то ваш, дорогие мои любители тишины, тишины-то этой никогда и не слышал, на самом деле. Весь тот уровень шума, который есть вокруг и более-менее одинаков, мозг с удовольствием принимает за абсциссу и начинает свой отсчёт "шум-тишина" именно от неё. А представьте, если её резко убрать?

Вообще, подводная лодка – место довольно шумное: механизмы, сервоприводы, вентиляция, кондиционирование, гидравлика, воздух и электричество создают свой особый, неповторимый фон, который слышен сразу, едва ты спустился в рубочный люк. Но слышен он не долго и довольно быстро твой мозг начинает тебе говорить, что здесь – тихо. Было ли страшно, спрашивают меня некоторые люди. Никогда. Когда что-то случается, то происходит всё настолько быстро, что осознать происходящее просто не успеваешь: или действуешь на автомате, на выработанных инстинктах, или застываешь, как истукан в шоке от перегрузки нервной системы. Потом уже, когда анализируешь ситуацию, твой мозг знает чем всё закончилось и ноты страха убирает из эмоций, считая их не нужными и лишними. А вот чувство животного ужаса испытать легко: это как раз в те моменты, когда на подводной лодке становиться тихо.

Можно не услышать сигнал аварийной тревоги: чисто теоретически, конечно. Аварийная тревога передаётся звонком (звонок почти как в школе, только выше тональность и более пронзительный), сигнал аварийной тревоги – частая дробь, во время которой по громкоговорящей связи объявляют что и где случилось. То есть, ты сразу понимаешь куда тебе бежать и зачем. Конечно, и пожар и вода и заклинки рулей на подводной лодке, - вещи страшные, но алгоритм действий по ним отработан сотни раз и ….ну…. как бы правильнее сказать: шанс есть, короче.

А вот не услышать тишину – абсолютно не возможно, как бы ни парадоксально не звучала эта фраза на первый взгляд. Вот ты спишь, а в следующую секунду уже стоишь выпучив глаза и полностью потеряв нить реальности. Мозг гремит в голове, как последнее драже гексавита в банке и орёт «Уши!!! Ушибля!!! Где? Где! Мой! Шум!» и начинает сам его создавать, подтягивая себя снизу к оси абсцисс и этот шум – сначала ты сам, а потом – звон. В месте, где нет звука, сначала ты становишься звуком сам: слышно как стучит сердце, течёт кровь и бурчат газы в кишечнике, а потом начинается звон.
Тишина звенит, ребята и девчата! В тишине, на самом деле, совсем не тихо.

Первое, что делает мозг, это пытается сориентироваться: Надводное положение или подводное. В надводном, в принципе, херня – сразу можно расслабиться, а вот в подводном жопа, конечно. Самое страшное – рули и если лёд сверху. Тут то и есть важная особенность дифферентовки подводной лодки.

Все их нужно учесть и уравновесить. Подводная лодка бывает удифферентована:

- легка;
- легка, лёгок нос;
- легка, легка корма;
- легка, тяжёл нос;
- легка, тяжела корма;
- тяжела

….ну и так далее. И здесь опять всё сводится к тому, как предпочитает плавать командир и механик. То есть опять всё сводится к субъективным предпочтением одного человека, что, конечно, не все из вас понимают. Знали вы в своей жизни хоть одного человека с такой степенью доверия?

А рули сразу падают. Ими, конечно, можно управлять вручную, но, для этого нужно, чтоб кто-то прибежал в КШР, нашёл нужные гидроманипуляторы и начал ими управлять. Причём, как он ими управляет, он не знает – линейка, которая показывает положение рулей, находиться в трёх метрах от самих манипуляторов.

Был у нас матрос-контрактник такой, Паша. Из таких, знаете, которые в жопу без мыла зелезть могут. «А потом ещё вылезет и от него говном вонять не будет» - обычно добавлял Антоныч.
Паша имел странную, но очень полезную особенность характера: был он работящим, но страшно ленивым и поэтому всю порученную ему работу выполнял быстро, эффективно и с минимальными затратами собственных сил.
- Борисыч, - говорил, например, Антоныч, - надо в холодильнике на пять градусов больше сделать, интендант икру заморозить хочет.
- Антоныч, так это же пол дня ебаться надо! А у меня гидравлика, компрессоры стоят и нахуй вообще всё пиздец работы сколько!
- Как дитё ты, Андрюха! Паше поручи!
- Так он же гидравлист, а не холодильщик.
- Хуильщик! Этот жук и с холодилкой договорится! Вызывай Пашу!
- Павел, - отдавал приказание Антоныч Паше, - нужно совершить подвиг и обеспечить экипаж икрой! Почёта и уважения тебе за это не обещаю, даже на руках носить тебя никто не станет – дело абсолютно секретное, но с меня одно ненаказание, зуб даю!
- Есть, Сан Антоныч! – отвечал Паша и куда-то убегал.

Возвращался он через час и докладывал, что всё сделано, но как, просил его не спрашивать. А никто и не спрашивал.

Так вот, этот Паша придумал систему из военных зелёных ремешков, блока и проволоки, с помощью которой он лежал возле линейки указателей кормовых горизонтальных рулей и даже успевал ещё поспать, пока управлял ими вручную.
- Молодец! – сказал Антоныч, когда поймал его спящим на рулях, во время исполнения учения по ручному маневрированию, - никому не рассказывай, но обучи личный состав пятнадцатого и шестнадцатого отсеков, прими у них зачёты и доложи мне завтра!

А в надводном-то ерунда, конечно, когда всё рушится. Ну врежемся в берег или пирс снесём, в крайнем случае – делов-то. Как –то помню поднялся на мостик покурить, когда возвращались из очередного выхода. Так-то, конечно, нельзя, тревога и всё такое, но Молибден, в надводном положении, не особо задействован, а, кроме того, у меня была в кармане индульгенция от старпома, запаянная в целлофанку, в которой говорилось, что мне разрешено курить на ходовом мостике в надводном и подводном положениях, а, также, проходить в курилку без очереди и отходить от места без команды «Подвахтенным от мест отойти». С росписью и печатью, всё как положено! За что он мне её выдал, я уже и не помню, вроде как стих я про него какой-то льстивый написал, с подъёбками и рифмой, но, для придания мне статуса великого в ваших глазах, отмечу, что я был единственным за всю историю корабля, у кого была такая бумажка!



Курю я возле боцмана и командир с мостика спускается. Впереди уже пирс и оттуда машут руками встречающие из штаба и соседних экипажей, кидают в воздух шапки и шлют воздушные поцелуи, которые штурман с помощником ловят и клеют себе на жопы. Красота, в общем и всеобщая гармония.
Командир нюхает меня:
- Что за одеколон?
- Ермак, - говорю, - вот купил попробовать.
- Ничо так пахнет, приятственно.
- Тащ командир! – кричит помощник с мостика, - лодка ускоряется вперёд!
- Буксиры в нос! Товсь дать задний обеими турбинами!
- Есть буксиры в нос и товсь турбинам назад!
И тут «вииииууу», говорят сервоприводы и всё тухнет. И тишина. И наша ласточка радостно двигается на пирс. И командир вот только меня нюхал, а уже орёт с мостика на пирс:
- Уёбывайте!!!! Уёбывайте нахуй! Потерял управление!!!

Но аккумуляторная батарея подхватывает, в этот момент и можно запустить гребные на задний ход и удержать лодку. А потом искрожопые быстро-быстро что-то попереключали и вот уже опять всё работает и всё хорошо и приятно. И погода и жизнь и люди на пирсе живы.

Так что тишина, - штука странная, вот что я хочу вам сказать. Вроде как вы ей любите наслаждаться, а, на самом деле и не слышали никогда. Да оно вам и не надо.

i-legal-alien