Матершиники серебянного века: Есенин, Пушкин, Лермонтов, Маяковский - стихи без цензуры

Ветер веет с юга
И луна взошла,
Что же ты, бл*дюга,
Ночью не пришла?

Не пришла ты ночью,
Не явилась днем.
Думаешь, мы дро*им?
Нет! Других е*ём!

Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на *уй,
Чтоб тебя не послали в пи*ду!

Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали —
Невтерпеж.
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила
Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
Пей, выдра, пей.
Мне бы лучше вон ту, сисястую, —
Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую…
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.

Чем вольнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.

К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая, я плачу,
Прости… прости…

Осень гнилая давно уж настала
Птицы говно начинают клювать.
На старом заборе ворона насрала
Ну и погода, итить твою мать.

***

Мне бы женщину — белую, белую
Ну а впрочем какая разница
Я прижал бы ее с силой к дереву
И в задницу, в задницу, в задницу.

Вы любите розы?
а я на них срал!
стране нужны паровозы,
нам нужен металл!
товарищ!
не охай,
не ахай!
не дёргай узду!
коль выполнил план,
посылай всех
в пи*ду
не выполнил —
сам
иди
на
*уй.

Мы,
онанисты,
ребята
плечисты!
Нас
не заманишь
титькой мясистой!
Не
совратишь нас
пи*довою
плевой!
Кончил
правой,
работай левой!!!

Не те
бл*ди,
что хлеба
ради
спереди
и сзади
дают нам
е*ти,
Бог их прости!
А те бл*ди —
лгущие,
деньги
сосущие,
еть
не дающие —
вот бл*ди
сущие,
мать их ети!

Лежу
на чужой
жене,
потолок
прилипает
к жопе,
но мы не ропщем —
делаем коммунистов,
назло
буржуазной
Европе!
Пусть *уй
мой
как мачта
топорщится!
Мне все равно,
кто подо мной —
жена министра
или уборщица!

Эй, онанисты,
кричите «Ура!» —
машины е*ли
налажены,
к вашим услугам
любая дыра,
вплоть
до замочной
скважины!!!

С утра садимся мы в телегу,
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошёл! Е*ёна мать!

Ты помнишь ли, ах, ваше благородье,
Мусье француз, говенный капитан,
Как помнятся у нас в простонародье
Над нехристем победы россиян?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, как за горы Суворов
Перешагнув, напал на вас врасплох?
Как наш старик трепал вас, живодеров,
И вас давил на ноготке, как блох?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, как всю пригнал Европу
На нас одних ваш Бонапарт-буян?
Французов видели тогда мы многих жопу,
Да и твою, говенный капитан!
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, как царь ваш от угара
Вдруг одурел, как бубен гол и лыс,
Как на огне московского пожара
Вы жарили московских наших крыс?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так. сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, фальшивый песнопевец,
Ты, наш мороз среди родных снегов
И батарей задорный подогревец,
Солдатской штык и петлю казаков?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, как были мы в Париже,
Где наш казак иль полковой наш поп
Морочил вас, к винцу подсев поближе,
И ваших жен похваливал да е*?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Он был в краю святом,
На холмах Палестины.
Стальной его шелом
Иссекли сарацины.

Понес он в край святой
Цветущие ланиты;
Вернулся он домой
Плешивый и избитый.

Неверных он громил
Обеими руками —
Ни жен их не щадил,
Ни малых с стариками.

Встречаясь с ним подчас,
Смущалися красотки;
Он пиз*ил их не раз,
Перебирая четки.

Вернулся он в свой дом
Без славы и без злата;
Глядит — детей содом,
Жена его брюхата.

Пришибло старика:
За что ж с врагами бился?
Он дрался там пока —
С женой другой скоблился