Как я попал в многодневный дневальный марафон по роте

Итак, снова. г. Алма-Ата, в/ч 5… Отдельный специальный полк.
Полк был на длительном выезде (2 недели), в расположении части оставалось порядка 40 человек солдат и сержантов, все расписаны по несменяемым нарядам и караулам (роты, штаб, КПП, автопарк, столовая и пр.). Я служил в автороте, была закреплена за мной автомашина ГАЗ-53, «хозяйка», приписанная к кухне. Получал на складах и привозил хлеб, мясо и пр. продукты. Логично, что меня записали в бессменный наряд по столовой. Старший наряда мл. сержант по прозвищу Али-баба (далее сержант), казах, призывом на полгода младше, со мной почти в дружеских отношениях, остальной состав наряда по столовой отслужил меньше меня, поэтому я вообще ничего не делал, даже не гонял никого. Боролся, как мог, со скукой - жрал, гонял чаи, читал книжки или трындел с Али-бабой. Офицеров в части осталось всего трое, которые сутки через двое ходили дежурными по полку, поэтому сплошная тишь, гладь и благодать. И тут…

Приехал я с выезда, типа за продуктами ездил, но фактически по делам ст. прапорщика С…, который был завскладом при столовой. Смотрю, какой-то кипиш нездоровый у столовой. Какие-то гражданские лица в кол-ве примерно 30 чел. пытаются изобразить строй в десяти метрах от входа, причем у каждого в руках сумка или рюкзак.
- Братан! Салаг привезли! – заорал издали Али-баба, так довольно щурясь, что от его и так нешироких глаз, остались только узкие щелочки.
- Откуда партия? – не торопясь, подходя, поинтересовался я.
- Оху… (фалломимикрировать)! С Москвы! – чуть ли не облизывается сержант, продолжая блаженно щуриться.
- Е...ь твою бабайку (выражение, обозначающее геронтофилию с элементами Эдипова комплекса и межрасового секса) – удивился я, до этого в части не было ни одного призыва из Москвы. – Вот занесло-то.
- Капитан приказал накормить и из сумок все съестное вытащить. Скоропорт выкинуть, остальное прапору на склад сдать – перестал наконец лыбиться Али-баба.
- Куда их потом?
- Переоденут и сразу в Заречное – снова защурился сержант. (Заречное - учебный пункт в пустыне, в 70 км. от Алма-Аты, жуткое место, лично я там потерял почти 7 кг за 4 недели КМБ (курс молодого бойца), а один полноватый хлопец, аж 18 (!), кожа, какое-то время, на нем висела, как на шарпее)
- А чего ты их на солнышке держишь? - весь разговор происходил возле этого типа строя, и я с интересом разглядывал лица стоящих пацанов.
- А чтоб служба медом не казалась! – повысил голос сержант, включив командные интонации, и добавил уже тихо мне – Хавать то им нечего, никто ведь не предупреждал.
- Я прапора привез, иди продукты получай, и пусть повара побырому, чего-нибудь сварганят. Ну, типа там макароны с тушенкой. Давай в темпе вальса, пока он не свалил – приказал я, подняв свой авторитет в глазах салаг на недосягаемую высоту (рядовой командует сержантом). – А я пока объясню им политику партии и правительства….
Сержант быстро ушуршал, а я повернувшись лицом к строю, скомандовал:
- Равняйсь! Отставить… Равняйсь! Смирно! – не стал сильно придираться я, ну не мое это дело их по строевой дрючить.
- Товарищи будущие солдаты! Вам повезло служить в славном отдельном специальном полку… - начал я в стиле замполита, но одернув себя, продолжил уже нормально:
- Короче, вам здесь выдадут все, включая нижнее белье и будут нормально кормить три раза в день. Гражданскую одежду иметь запрещено, любые продукты в расположении роты тоже. Поэтому, сейчас по команде, заходим в столовую и вытряхиваем все всё из своих сидоров. Вещи, которые в сумках оставляем на полу, а продукты складываем на первый слева стол. Далее усаживаемся за столы справа по порядку, начиная с первого, по шесть человек за стол. Разрешается оставить при себе мыльно-рыльные принадлежности, предметы личной гигиены и фотографии любимой собаки, а у кого есть любимая девушка или парень, то и их фото тоже разрешается – под конец немного схохмил я.
- Чего лыбимся? Команда смирно была!
Завел я их в столовую, рассадил с горем пополам, тут уже подтянулся Али-баба.
- Всё, готовят уже, минут через 20 будет. А чего ты их посадил? – проявил служебное рвение сержант.
- Ладно ты, не вы…ся (не показывай излишне свою сексуальную привлекательность), пусть посидят пока. Налетаются еще. И тебе спокойней, все на виду - Ты их посчитал хоть? – немного наехал я на него.
- Б… (падшая женщина) – подскочил Али-баба и принялся вслух считать по головам.
- Э, человек! – ткнул я пальцем в одного из салаг – Ко мне ИДИ! – подпустил немного зверства.
- Берешь с собой еще одного и п….те (идете быстро, но целеустремленно) на кухню, там берете пустой бак для отходов и мигом сюда. Время – тридцать секунд! Выполнять!
- А… - начал было салага, типа что, как, куда, но я показав рукой дверь на кухню, отвернулся к столу с продуктами, начав их сортировать.
То, что было в домашних банках, пакетах, кульках и свертках – безжалостно в сторону - на выброс. Люди ехали из Москвы на поезде около трех суток и что не съели - можно смело выкидывать – травануться можно на раз. То, что осталось: сгущенка, тушенка, консервы, печенье, чай в початых пачках, несколько коробок какао-порошка и еще какие-то ГАЛЕТЫ в большом количестве упаковок. Да-да, не удивляйтесь, я парень из немаленького сибирского города, окончивший 2 курса политехнического института (институты и университеты тогда отсрочку не давали), первый раз в жизни видел галеты. У нас они не продавались в принципе. А у этих ребят они были у каждого! Открыв пачку и попробовав, понял, что редкостная дрянь – начал читать состав: Мука, дрожжи… ДРОЖЖИ!!! Абсолютно плоская, плотная хрень, без малейшего намека на подъем теста, содержала ДРОЖЖИ! План созрел мгновенно! Так-так, мысленно потер я руки, берем армейские 30 литровые термоса, галеты, вместо сахара сгущенку, подкрасим какао и лучшая в мире брага будет прекрасным украшением праздника, когда приедет полк. М-м-м, а куда поставить? Чтобы не запалили? Когда бродить начнет, запах то никуда не спрячешь! Решение родилось, и я начал действовать. Набив две сумки сгущенкой, галетами и какао (прикинул, что на три термоса хватит) отдал одному из поваров с наказом заныкать до отбоя. А сам, с редким энтузиазмом к этому сроку службы, поскакал искать бойца из хозвзвода. Через пятнадцать минут, притащив его к двери кухни, показал на канализационный люк, находящийся в пяти метрах:
- Чего у тебя там?
- Задвижки, трубы – не понимая, что от него хотят, ответил солдат по прозвищу Канашка.
- Теплые?
- Всякие…
- Термос большой на них можно поставить? Три штуки?
- А нах.. (в смысле зачем, кому это надо и что ему за это будет)? – посмотрел на меня диким взглядом Канашка. – Можно…
- Открыть люк по-тихому после отбоя сможешь? – по-прежнему игнорировал я его любопытство.
- Без проблем… - понял, что ему сейчас объяснять ничего не будут, солдат.
- Всё свободен, после отбоя, минут через тридцать, ты здесь.
Логика была проста: Куда не полезет ни один офицер, прапорщик или проверяющий? Правильно! В канализационный люк. И запаха от бродящей браги можно не бояться. Еще пришлось мне доработать термоса. Сходил в парк, отрезал три трубки, нарезал в виде дисков толстой резины, утяжелил, проткнув посередине большим гвоздем и подогнал к трубке - т.е. собрал примитивный клапан. На вертикальную трубку сверху кладется кусок резины отцентрованной и утяжелённой гвоздем. Газы брожения изнутри с повышенным давлением приподнимают резину и спокойно выходят, а обратно воздух не попадает. Взял на кухне три списанных 30-литровых термоса, просверлил в крышке дырки и вставил вертикально трубки с герметиком. Крышка термоса плотно затягивалась на трех барашках и аппарат для почти промышленного брожения с автоматическим клапаном готов. Проявил, так сказать, солдатскую смекалку. Авторота мы или где…?
Брага получилась на славу. Легкий молочный вкус, с изысканным карамельным ароматом (несколько банок сгущёнки оказались вареными), мягко тонированный запахом какао и свежевыпеченного хлеба, что так напоминает наши просторы, где на разнотравье пасутся милые коровы, под синим-синим небом с белыми облаками, и где так легко дышится и живется, и симпатичную доярку на сеновале, пахнущую свежим хлебом и немного силосом, что так ностальгирует запах какао… Извините – немного увлекся.
Полк приехал через день после того, как по моей просьбе, Канашка переставил термоса с горячих труб на холодные. Продегустировав, я решил, что достаточно и добавил по столовой ложке пищевой соды на термос, чтобы не закислилась. Бражка получилась слабая и сладкая, видно дрожжей в галетах оказалось все-таки мало, но тем не менее после пары кружек вставляла нормально.
После бани и отбоя уважаемые люди автороты расположились в каптерке за импровизированным столом, потягивая «Какаву» из кружек. Канашку назначили виночерпием, он бегал, как челнок, в свой колодец с двумя чайниками. По одному чайнику (армейский чайник 3,5 литра) отправили дембелям в другие роты, в качестве знака уважения.
Посидели хорошо, выслушал в свой адрес немало теплых слов за брагу, но дальше началось похабство. Когда я ушел уже спать, а Канашка, видно тоже надегустировшись, исчез, где-то загасившись, особо стойким бойцам, как обычно, не хватило. И они не придумав ничего лучше, последний полный термос притащили под роту. Остановиться не смогли и нажрались, без преувеличения, как свиньи. А казах Ж…баев (погоняло Жирик, редкостный придурок, но здоровый и толстый, под 120 кг весом, с лицом самца гориллы в брачный период, но с узкими глазами и скулами степняка), решив в казарме покурить у окна в 3 часа ночи, каким-то непонятным образом умудрился из него выпасть. Окна были на 2-м этаже, но помещения высокие (высота потолков четыре метра), плюс на высоком цоколе. Точно убился бы нах… (простонародное выражение, обозначающее – «совсем», т.е. напрочь), но пьяным, как говорится, везет. Как раз под этим окном находился вход в цокольное помещение и над ним был козырек, крытый гофрированным, оцинкованным железом. Вот туда то со страшным грохотом и диким криком приземлился Жирик, промяв кровельный лист так, что он стал походить на неглубокую ванну на высоте 2 метра. Проснувшись от этого, как похоже и все остальные в полку, мне показалось, что под окном е…ла (громко п…ла (в данном контексте - стрельнула)) минимум гаубичная батарея. Видимо, не только мне так показалось, еще не затихло эхо, как дежурный по полку спросонья поднял караул «в Ружье»…
Пьяный, но почти не пострадавший, Жирик напрочь отказался вылазить из своей импровизированной ванны, орал и активно сопротивлялся, пытавшимся снизу его стащить злым бойцам караула. А те были злы уже серьезно. Две недели в несменяемом карауле (через каждые четыре часа на два часа на пост), без возможности куда-либо отлучиться из караульного помещения, а тут еще подняли ночью в ружье из-за какого-то урода. Короче, один дед из состава караула прицепив штык-нож на ствол, из окна 1-й роты (1-й этаж), перегнувшись через подоконник, стал тыкать им Жирика, потихоньку зверея, когда тот уворачивался, или пытался схватиться за ствол:
- Прыгай, на х… (словесное принуждение к действию сексуального характера в извращенной форме, могущее привести к серьезным травмам).
- Ар-ры-и-а, сектымбурдым б… (падшая женщина по-казахски, видимо очень страшная) - рычал Жирик. – Оте…сь нах… (странное идиоматическое выражение, со смыслом «Ах, оставьте…» (старореж.), но каким-то образом связанное с сексом)
- Спрыгивай, сука!!! Проткну, как… канарейку… – сам не ожидал от себя такого сравнения озверевший дед.
Видно последнее слово, сравнившее его с птицей и намекнувшее на возможность летать, что-то переклинило в пьяных мозгах Жирика и он, как пел Макаревич: «взлетел…, но не вверх, а вниз». Злой караул во главе с разводящим быстро его скрутил, предварительно успокоив ударами прикладов по болевым точкам могучего организма, и волоком утащив, разместил тушу в одной из клеток для собак (их там давно не было).
Весь полк, естественно, торчал в окнах казармы, наблюдая это шоу и подбадривая участников приветственными криками.
А где же был, вы спросите, дежурный по полку? А он…, тихонько стоял в сторонке, ни во что не вмешиваясь, мучительно решал, что же ему делать? Капитан (с какой-то тихой должности в штабе полка), сроду не ходивший дежурным по полку, щуплый, какой-то невзрачный, ждал пенсию по выслуге лет, как манну небесную. Оставалось каких-то два месяца и тут на тебе, такое ЧП. Поднимать руководство ночью, после того, как все офицеры две недели не были дома, он не решился. А зря…
Утром все пошло, как обычно. Подъем, зарядка, уборка, и т.д. И тут… (тревожная барабанная дробь) в ворота въезжает командир полка - полковник Т… (Батя), да не один, а с однозвездным генералом, вместе с которым они отмечали всю ночь успешное завершение выезда. Оба веселые, нормально подпитые, но держатся молодцами. Капитан, попытавшийся быстро спуститься с КП по достаточно крутой, металлической лестнице, внезапно падает и лицом собирает несколько последних ступенек, и заплетающимся шагом, весь в пыли, в надетой набекрень фуражке, все равно мужественно пытается доложится, слизывая при этом кровь с разбитой губы. Старшие офицеры, видевшие падение и увидев такое чудо в форме капитана, просто заржали в голос. Генерала вообще сложило пополам… И вдруг… Раздался … ВОЙ, да такой, что все шавки в окрестных частных домах забились в самый дальний угол.
- ВО-о-у-о-у-у-у-у – выводил, сидевший в собачьей клетке Жирик. Еще не протрезвевший, весь в грязи, побитый и поцарапанный, с жутко гудящей головой и страшной жаждой. Нет, не так – ЖАЖДОЙ, которая отключила остатки мозгов и оставила только инстинкты.
- Какая порода? Кавказец? – заинтересовался генерал – Ну надо же, как жутко воет – и пошел в сторону звука в угол в закутке за КП. Бате тоже стало очень интересно, насколько он знал, никаких собак в расположении части не было и быть не могло. Генерал в изумлении застыл возле клетки. Жирик, даже в нормальном состоянии не сильно походивший на Homo Sapiens (человека разумного), а тут грязный, всклоченный, по виду просидевший безвылазно в этой клетке не одну неделю, в одних трусах и кровоподтеках, высунув темный от какао, даже на вид шершавый и сухой язык, хрипел:
- Пить!!! – и протягивал к генералу руку в молящем жесте.
- Это-о, что за х…ня (дрянь, пахнущая не только перегаром, мочой и кучей жидкого дерьма, которую успел уже наложить Жирик, но и неполным служебным соответствием)?! – наконец оторвался генерал от впечатляющего зрелища и брезгливо морщась повернулся к стоящему рядом полковнику. Тот сам от изумления не мог вымолвить ни слова, потом побагровев, как помидор - заорал, да так что зазвенели стаканы в столовой:
- КАПИТАН!!! Ко мне б… (падшая женщина)!
- Что за х…ня (дрянь, пахнущая уже досрочным вылетом на пенсию)? – переадресовал капитану вопрос Батя.
- Бу-бу-бузоторил ночью – неожиданно даже для себя, ввернул странное слово капитан, заикаясь от страха. Генерал и полковник, никогда не слышавшие такого ранее, тем не менее по смыслу догадавшись, синхронно повернулись к Жирику.
- Рота, фамилия? – заревел полковник, уже почти физически ощущая катящуюся с погон звезду. А Жирик пытаясь сфокусировать взгляд на стоящих перед ним людях, никак не мог понять, почему они не могут дать ему просто воды, такой вкусной, холодной…, можно и теплой… И снова протянув руку в дырку в сетке уже к полковнику, просипел:
- Воды ДАЙ!!!
- Авторота, рядовой Ж…баев, ночью был пьяный, выпал из окна, сломал крышу входа в цоколь, оказал сопротивление при задержании – скороговоркой, высоким, с подхалимскими интонациями, голосом задребезжал капитан, уже не понимая, что он делает - по полной сдавая полковника перед генералом.
- А ты где был, долбое.. (нехороший дятел) ?!!! – заорал, вгонял себя в раж Батя - Командира роты и зампотеха ко мне! Бегом!
- Они еще не прибыли – еле удержался капитан, чтобы не добавить в конце «–с».
- ЧТО?!!! – затопал ногами полковник - Прих…ели (слово буквально обозначающее, что они принимали пищу, находясь в присутствии какого-то пениса, но имеющее другой смысл) совсем!!! Далее пошли такие обороты и коленца, что я не возьмусь, к сожалению, повторить. Генерал даже пару раз удивленно и одобрительно хмыкал. Короткий смысл спича сводился к тому, что вышеназванные офицеры, после сексуального насилия в особо извращенной форме, будут жить в казарме постоянно, а некий капитан незапланированного рождения, многократно изнасилованный во все отверстия, вместе со всеми родственниками, в том числе в уши, ноздри и глаза, уйдет на пенсию в звании младшего лейтенанта.
Наконец, оставив в конец деморализованного капитана, немного спустивший пар, полковник повел генерала к себе в кабинет. Там они приняв по 100 грамм (а может и 200) коньяку под лимончик, пошли в автопарк. Собственно, с этой целью полковник и привез генерала в часть. В парке под тентом стоял сильно разбитый (после ДТП) Уазик, который никак не получалось списать и получить, соответственно, новый автомобиль. Показав, что автомобиль действительно невозможно восстановить, Батя надеялся, что генерал ему поможет в списании. Прихватив с собой дежурного по парку сержанта Е… (прозвище Татра), они подошли сзади к покрытому тентом Уазу.
- Сдергивай – коротко приказал полковник.
- Есть! – Татра, оробевший в присутствии генерала, зачем-то строевым, четко печатая шаг подошел к машине, и ухватившись за край тента, потянул его на себя.
- Чего ты тянешь, как мамку за сиську – проявил нетерпение Батя
Сержант нагнулся пониже, уперся посильней ногами и во всю свою дурную мощь (кличка Татра (чехословацкий мощный самосвал) была дана не зря), рванул и отбежав, полностью сдернул тент, уделав генерала с полковником многодневной пылью, скопившейся на тенте.
- Е.. твою мать (намек на возможное отцовство по отношению к сержанту), заставь бойца богу… - начал было немного отплевавшийся генерал – А это-о, что за х…ня (в данном случае предмет непонятного назначения, но имеющий скрытый сакральный смысл)? – показал пальцем генерал. А это друзья была… не х…ня (хорошая вещь), а один из мною собственноручно изготовленных аппаратов, почти промышленного брожения с автоматическим клапаном, с остатками запашистого сусла и показавшийся во всей красе, в открывшейся двери кандея уазика. Как он туда попал я не знаю до сих пор, несмотря на проведенное мною позже, совместно с Татрой, тщательное расследование, в т.ч. и незаконными методами. Любопытный генерал поднял крышку, понюхал, потрогал пальцем импровизированный клапан, ковырнул ногтем застывший герметик:
- Произведение автороты, не иначе – резюмировал он. От себя добавлю, что это было весьма логичное заявление, т.к. кроме состава автороты в парк никто больше доступа не имел.
- Сержант, ты, когда заступил дежурным? – ласковым голосом, от которого у Татры почему-то встали дыбом все волосы на теле и голове, спросил уже снова побагровевший Батя.
- Такого-то числа (две недели назад) – еще не врубился до конца Татра, чем все это для него пахнет, но уже чуял недоброе.
- Пойдешь рапорт писать или сразу лычки снимешь? – по-прежнему ласково, но уже притопывая ногой, как застоявшийся конь, проговорил полковник.
- А чо писать то? – опять не врубился сержант, для него этот термос тоже был сюрпризом. Батя схватился за погоны сержанта двумя руками и со всей силы дернул их на себя. Но не тут то было, во-первых, сержант не упирался, а как тряпичная кукла подался рывку, а во-вторых, погоны, со вставленной фиброй (жесткий тонкий пластик внутри погона проглаженный на трубе утюгом), он любовно пришивал лично, специально купленной капроновой нитью в цвет погона, хитрым мелким швом с двойной затяжкой каждой петли по всему погону в нарушение устава (та часть, которая к рукаву не должна пришиваться). Татру «спас», «вовремя» зашедший зампотех, который еще ничего не знал, т.к. без общения с капитаном сразу заехал в парк на своей личной шестерке. Увидев странную картину: полковник молча, под наблюдением целого генерала, держа за плечи сержанта, то прижимал его к своей могучей груди, то отодвинув опять резко прижимал, майор не сдержался и хихикнул…
От рукоприкладства его спасло только присутствие генерала…
Через час, красные, распаренные от рандеву с полковником, ротный и зампотех выскочили из его кабинета и БЕГОМ рванули в расположение автороты.
Генерал уже уехал, сказав на прощанье, провожавшему его полковнику:
- Да-а-а, дисциплинку то - надо подтянуть, но… только ЗАКОННЫМИ методами – делая акцент на слове «законными», как бы намекая на жестокое обращение с животными. Больше получаса, зампотех и ротный, поочередно сменяя друг друга выступали перед построенной на плацу повзводно авторотой, даже наряд по роте и парку сняли, оставив только дневальных сугубо мусульманской национальности. Краткий смысл выступления сводился к тому, что мы все потеряли страх, стыд, совесть и честь советского солдата, поэтому рота будет ходить строевым шагом, до тех пор, пока виновные не сознаются. Если таких не найдется, то будем шагать без перерыва сутки, двое… сколько потребуется, а они лично, в это время, займутся с нами групповым мужеложством и оральным сексом с элементами садизма, активно педалируя процесс.
- Ладно пацаны, пошел сдаваться – понял я, что шутки кончились, и угроза реальная, на тормозах похоже не спустят. Жестом и словом «Стой» остановив дернувшегося было Канашку (хозвзвод тоже был в составе автороты), вышел из строя.
- Товарищ майор разрешите обратиться к товарищу капитану – заорал я, подойдя строевым шагом и доложившись по-уставному. Майор кивнул.
- Товарищ капитан разрешите доложить?! – орал я так, что в строю начали хихикать.
- Давай уже, хорош выделываться – капитан попытался сбить меня с уставщины. Но фиг вам, меня уже несло:
- Докладываю! Мною, во время несения службы в наряде по кухне, был собственноручно изготовлен аппарат в количестве одна штука с автоматическим клапаном, для получения спиртосодержащей жидкости, которую предполагалось принимать вовнутрь через ротовую полость, с целью получения алкогольного опьянения и расслабления личного состава после тяжелого выезда… - продолжал орать я, не давая офицерам вставить и слова.
- Отставить! Где стояла? – тоже заорал капитан, чтобы меня перебить. Майор уже заулыбался.
- Под ротой в туалете за дверью на ведре – почти стихами продекламировал я, но перейдя уже на нормальную речь, чтобы не перегнуть палку. Капитан заметно расстроился, что не удалось подтянуть на карающий орган прапоров с кухни.
- Как в парке брага оказалась?
- Не могу знать. Ну, честно не знаю…
- Кто пил еще? – вкрадчиво понизил голос капитан, а рота затаила дыхание.
- Гадкая получилась, никто не стал, только Ж…баев хлебал, говорил, что как кумыс, только сладенький – подпустил я немного вящей достоверности.
- То-то он всю клетку уже обосрал – видимо поверил майор.
Роту распустили, а меня, прихватив еще Татру, повели на аутодафе к полковнику.
Особых криков уже не было, да и видно подустал уже полковник после бессонной ночи, выпитого и утренней нервотрепки:
- Товарищи офицеры! Какие будут предложения по наказанию?
- Всех троих на губу (гарнизонная комендантская гауптвахта) – немного не уверено начал капитан, как младший по званию офицер.
- Забыл, что ли уже?! Б…на (очень павшая женщина) !!! ТРОИХ!!! – вскинулся полковник. Дело в том, что около года назад, два деда из автороты будучи на гауптвахте, отмудохали и разоружили выделавшихся конвойных из ВВ. Выщелкнув все патроны из магазинов, выкинули их в очко туалета типа клозет. От трибунала дедов спасло только то, что подоспевшая к конвойным подмога в составе отделения, жестко отправила их поломанные организмы прямиком в госпиталь. Одного с проломленной головой и сломанными ребрами, другого тоже с ребрами, раздробленным носом и сильнейшим сотрясением мозга. Туда же попали трое конвойных. Дело, по взаимному согласию сторон, потихоньку спустили на тормозах.
- Повторения захотел?! Этих? Вместе? Ни за что! – резюмировал Батя.
- Слушай мое решение: Ж…баева на 10 суток на губу, приедет помоется, постирается и еще раз на 10 суток. Сержанта дневальным по парку пока не ох…ет (станет плохо выглядеть). Этого бутлегера – дневальным по роте до дембеля. Выполнять!
Как я через три недели соскочил с наряда – уже совсем другая песня...