Самые заметные советские поэтессы

Талант Ахматовой был настолько велик и монолитен, что не мог поместиться в каком-то одном периоде, идет ли речь о Серебряном веке, или об эпохе зубодробительного соцреализма. Поэтессе пришлось испытать почти полный запрет на появление ее стихов в печати и весьма короткий миг официального поклонения.
Хотя некоторые стихи Ахматовой увидели свет уже в Перестройку, вся любовная лирика была напечатана еще в советское время. Она была не только бесспорной царицей русской поэзии, но и своеобразным авторитетом в понимании женской души. Мужчины называли ее стихи энциклопедией слабого пола, а дамы всех возрастов брали пример с лирических героинь и примеряли ситуации на себя.

Песня последней встречи

Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.

Показалось, что много ступеней,
А я знала - их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: "Со мною умри!

Я обманут моей унылой
Переменчивой, злой судьбой".
Я ответила: "Милый, милый -
И я тоже. Умру с тобой!"

Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.

Поэт-новатор, поэт-революционер Октябрьскую социалистическую не приняла, с облегчением уехала в эмиграцию, где прожила 17 лет, а после возвращения в СССР почти ничего не писала.

«Цветаевщина» стала нарицательным словом в официальной критике. Стихи ее почти не печатали. После смерти первый сборник вышел только в 1961 году, при этом тираж его был просто-напросто смешным – всего 5 тысяч экземпляров.

Поэтому Цветаеву не совсем правильно называть советской поэтессой, но если говорить о влиянии, которое она оказала на молодежь, то безусловно ее творчество было очень важной частью культурной жизни страны. Стихотворения распространялись в списках, старые сборники бережно хранились, за новыми книгами охотились и брали почитать. Несмотря на все ограничения, они проникли достаточно глубоко в жизнь советских людей.

Мне нравится, что вы больны не мной

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!

В молодости некоторые ставили ее рядом с Ахматовой. Другие считали, что Инбер всего лишь следует в фарватере великой поэтессы, но, в отличие от многих, делает это талантливо. Она писала яркие, образные и очень женские стихи, но позднее активная участница литературных салонов Одессы и Москвы превратилась в литературную комиссаршу. Создавалось впечатление, что Инбер старается оправдаться за родственные связи с Троцким, декадентское прошлое, любовь к модным нарядам и идеологически сомнительное раннее творчество.
Все же ее след в советской культуре весьма значителен. Дело не только в том, что в двадцатых и тридцатых годах выходило по 4-5 ее книг в год. Они издаются и сейчас, хотя редко. Например, в 2015 году вышли ее воспоминания о детстве в Одессе. А ранние ее стихотворения периодически появляются в блогосфере. Кстати, песня Высоцкого «Девушка из Нагасаки» – это немного переделанный стих Инбер.

Надо мной любовь нависла тучей...

Надо мной любовь нависла тучей,
Помрачила дни,
Нежностью своей меня не мучай,
Лаской не томи.

Уходи, пускай слеза мешает
Поглядеть вослед.
Уходи, пускай душа не знает,
Был ты или нет.

Расставаясь, поцелую, плача,
Ясные глаза.
Пыль столбом завьется, не иначе
Как гроза.

Грянет гром. Зашепчет, как живая,
В поле рожь.
Где слеза, где капля дождевая -
Не поймешь.

Через час на вёдро золотое
Выглянет сосед
И затопчет грубою стопою
Милый след.

Советские дети выросли на стихах Агнии Барто. Безусловно, сказки Маршака и Чуковского тоже в обязательном порядке лежали на полке, но ее строчки были легки, просты, легко усваивались… Можно сказать, что они достигали такой необычной кристальной четкости, что были понятны и близки всем детям. Хотя сама Барто была весьма противоречивой личностью.
Убежденная коммунистка, она участвовала в нападках на Чуковского, хотя именно он дал ей путевку в литературную жизнь, а после войны травила Галича. С другой стороны, в шестидесятых она придумала, организовала и вела радиопередачу по поиску потерявшихся детей во времена Великой Отечественной войны.
Сложно подсчитать, сколько всего было напечатано книг Агнии Барто в СССР. После своего первого сборника «Игрушки», того самого с плачущей Таней и качающимся бычком, каждая книга выпускалась огромными тиражами. Даже сейчас поэтесса остается одним из самых популярных детских авторов. Например, в 2016 году было издано 115 ее книг общим тиражом почти 1,2 миллиона.

Любочка

Синенькая юбочка,
Ленточка в косе.
Кто не знает Любочку?
Любу знают все.

Девочки на празднике
Соберутся в круг.
Как танцует Любочка!
Лучше всех подруг.

Кружится и юбочка
И ленточка в косе,
Все глядят на Любочку,
Радуются все.

Но если к этой Любочке
Вы придете в дом,
Там вы эту девочку
Узнаете с трудом.

Она кричит еще с порога,
Объявляет на ходу:
— У меня уроков много,
Я за хлебом не пойду!

Едет Любочка в трамвае —
Она билета не берет.
Всех локтями раздвигая,
Пробирается вперед.

Говорит она, толкаясь:
— Фу! Какая теснота! —
Говорит она старушке:
— Это детские места.
— Ну садись, — вздыхает та.

Синенькая юбочка,
Ленточка в косе.
Вот какая Любочка
Во всей своей красе.

Случается, что девочки
Бывают очень грубыми,
Хотя необязательно
Они зовутся Любами.

Ленинградская мадонна, как ее называли в годы Великой Отечественной войны, больше всего знаменита своей гражданской лирикой. Ее стихи, написанные во время блокады, можно назвать одними из самых искренних на эту тему. Поэтому во времена СССР творчество Берггольц намертво встроили в официальную пропаганду, а строчки размножили на монументах, что несколько скрыло все остальные грани ее поэзии. Даже прекрасные строфы ее любовной лирики.
В восьмидесятых годах, когда молодое поколение зачастую безжалостно и несправедливо расправлялось с советской поэзией, именно эта искренность уберегла творчество Берггольц от забвения. И касается это не только ее «Запретного дневника», в котором она откровенно рассказывала о своем аресте в 1938 году. Стихотворения о любви издают даже чаще.

Друзья твердят: Все средства хороши

Друзья твердят: "Все средства хороши,
чтобы спасти от злобы и напасти
хоть часть Трагедии,
хоть часть души..."
А кто сказал, что я делюсь на части?

И как мне скрыть - наполовину - страсть,
чтоб страстью быть она не перестала?
Как мне отдать на зов народа часть,
когда и жизни слишком мало?
Нет, если боль, то вся душа болит,
а радость - вся пред всеми пламенеет.
И ей не страх открытой быть велит -
ее свобода,
та, что всех сильнее.

Я так хочу, так верю, так люблю.
Не смейте проявлять ко мне участья.
Я даже гибели своей не уступлю
за ваше принудительное счастье...

Одно время довольно часто появлялись статьи, в которых с каким-то удивлением рассказывали о том, как малоизвестный поэт Вероника Тушнова стала довольно обсуждаемой в девяностых. В этой «малоизвестности» была виновата совокупность сразу нескольких факторов.
Первый сборник она выпустила, когда ей было 34 года. Но стихи в нем совершенно не укладывались в общее настроение в стране и литературе, были «не тренде», как любят говорить сегодня. Выстрелить она смогла только с четвертой книгой «Память сердца», а цикл стихотворений о любви, которые и разлетятся потом по стране, попадут только в книгу «Сто часов счастья».
Стихотворения эти были слишком исповедальными и личными. Опубликовать их Тушнова решилась только когда стало ясно, что смертельная болезнь не отступит, в последний год своей жизни. Например, стих «Не отрекаются любя» был написан аж в 1944 году. Но и после смерти она далеко не сразу пробилась к читателям. Для этого потребовалось почти десять лет и определенная толика удачи, благодаря которой этот сборник попал к композитору Марку Минкову.

Не отрекаются любя

Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.

Первые шаги в литературе и в жизни Друнина делала в окопах, под аккомпанемент выстрелов и взрывов. Ранние публикации и сборники были практически полностью посвящены тому, что ей пришлось пережить в военные годы. В принципе, и их уже хватило бы, чтобы оставить свой след в литературе, но в зрелые годы горизонт ее лирики существенно расширился. И хотя война какими-то образами и сравнениями все равно временами прорывалась в отдельных строчках, на первое место вышло все многообразие окружающей ее жизни.
Уникальность поэзии Друниной в удивительном сочетании порывистости, даже грубости, с нежностью и душевностью. Поэтому ее эмоциональные стихи очень любили подростки. Например, стих «Теперь не умирают от любви» довольно часто встречался в анкетах и откровенниках. Актуальной ее поэзия остается и в нашем веке: сборники переиздаются примерно раз в несколько лет.

Теперь не умирают от любви

Теперь не умирают от любви —
Насмешливая трезвая эпоха.
Лишь падает гемоглобин в крови,
Лишь без причины человеку плохо.

Теперь не умирают от любви —
Лишь сердце что-то барахлит ночами.
Но "неотложку", мама, не зови,
Врачи пожмут беспомощно плечами:
"Теперь не умирают от любви..."

Женщины-поэты во второй половине существования СССР обладали одной приятной привилегией. От них никто, в том числе ответственные за идеологию товарищи, не ждали политически актуальных стихов. Нет, если они сами выступали с такой инициативой, то это приветствовалось и только. Именно поэтому появился такой феномен как Римма Казакова. Безусловно, в ее творчестве были не только стихи о любви, но о чем бы она не писала – это был взгляд прежде всего женщины.
Казакова быстро стала востребованной в качестве поэта, в 23 года появились первые серьезные публикации, в 26 лет у нее вышел сборник «Встретимся на Востоке». Однако, у ее стихов была еще одна грань: из них получались великолепные песни. Практически у всех звезд, особенно девяностых, в дискографии есть композиции ее авторства.

Ты меня любишь

Ты меня любишь, яростно, гордо, ласково.
Птицей парящей небо судьбы распластано.
Ты меня любишь. Болью моей испытана.
Знаю, не бросишь и не предашь под пытками.

Ты меня любишь.
Лепишь, творишь, малюешь!
О, это чудо!
Ты меня любишь...

Ночью дневною тихо придёшь, разденешься.
Узнан не мною вечный сюжет роденовский.
Я подчиняюсь. Радость непобедимая
Жить в поцелуе, как существо единое.

Ты меня любишь и на коне, и в рубище.
Так полюбил я, что меня просто любишь ты.
Я забываюсь, я говорю: «Прости, прощай!»
Но без тебя я вечною гордой мукой стал.

Ты меня любишь.
Лепишь, творишь, малюешь!
О, это чудо!
Ты меня любишь...

Еще при жизни Белла Ахмадулина стала легендой. Она очень рано начала писать зрелые и мудрые стихи. Заметили поэтессу тоже практически сразу. Первый сборник «Струна» вышел в 1962 году тиражом в 20 тысяч экземпляров и тут же стал дефицитом. Она получила всесоюзную славу и настоящую звездную популярность, внимание властей и толпы поклонников. Ее узнавали на улицах, словно актрису или певицу.
Ахмадулина и сейчас остается одной из самых популярных поэтов. Дело не только в том, что она попала в школьную программу, а ее творчество считается искусствоведами одной из главных заслуг эпохи шестидесятников перед русской литературой. Психологически тонкие, образные и изысканные стихи о самых обычных вещах самодостаточны сами по себе. Их продолжают петь, регулярно издавать, цитировать и просто читать.

Прощание

А напоследок я скажу:
прощай, любить не обязуйся.
С ума схожу. Иль восхожу
к высокой степени безумства.

Как ты любил? - ты пригубил
погибели. Не в этом дело.
Как ты любил? - ты погубил,
но погубил так неумело.

Жестокость промаха... О, нет
тебе прощенья. Живо тело
и бродит, видит белый свет,
но тело мое опустело.

Работу малую висок
еще вершит. Но пали руки,
и стайкою, наискосок,
уходят запахи и звуки.

Всегда запрещенная и всегда востребованная Юнна Мориц начинала практически одновременно с Ахмадулиной. Но коренной киевлянке не досталось полных залов, зарубежных командировок и регулярных публикаций в центральной прессе. Поэтессе оставили только одну узкую дорогу к массовому читателю: детскую литературу. Но это были самые взрослые, самые мудрые и самые философские стихи для детей.
Советские граждане зачастую даже не догадывались, что Мориц это не только автор «Большого секрета для маленькой компании» и других песен, в которые превратились ее тексты, но и серьезный поэт со своим оригинальным звучанием и необычной интонацией. Открыть для себя ее талант полностью они смогли только во время Перестройки.

Хорошо - быть молодым

Хорошо - быть молодым,
За любовь к себе сражаться,
Перед зеркалом седым
Независимо держаться,
Жить отважно - черново,
Обо всем мечтать свирепо,
Не бояться ничего -
Даже выглядеть нелепо!

Хорошо - всего хотеть,
Брать свое - и не украдкой,
Гордой гривой шелестеть,
Гордой славиться повадкой,
То и это затевать,
Порывая с тем и этим,
Вечно повод подавать
Раздувалам жарких сплетен!

Как прекрасно - жить да жить,
Не боясь машины встречной,
Всем на свете дорожить,
Кроме жизни скоротечной!
Хорошо - ходить конем,
Власть держать над полным залом,
Не дрожать над каждым днем -
Вот уж этого навалом!

Хорошо - быть молодым!
Просто лучше не бывает!
Спирт, бессонница и дым -
Всё идеи навевает!
Наши юные тела
Закаляет исступленье!
Вот и кончилось, ля-ля,
Музыкальное вступленье,-

Но пронзительный мотив
Начинается! Вниманье!
Спят, друг друга обхватив,
Молодые - как в нирване.
И в невежестве своем
Молодые человеки -
Ни бум-бум о берегах,
О серебряных лугах,
Где седые человеки
Спать обнимутся вдвоем,
А один уснет навеки.
...Хорошо - быть молодым!..