Самые свежие новости с сарказмом ORIGINAL* 17/05/2018

Самое место таким в скотомогильнике.

В скотомогильнике. Всё верно.

на самом деле жескачь для любого вОйна*(можете минусить) но это позор и бесчестие даже для того кто был вашим врагом!

Жил как собака, и подох как собака.
Вот что пишет ковпаковский нач.штаба Пётр Петрович Вершигора в своих мемуарах Люди с чистой совестью :

К комиссару партизанского отряда имени 26 бакинских комиссаров вводят невзрачного человека. На нем вылинявшая ситцевая рубаха в полоску, пестрядинные порты и опорки. В руках он мнет изжеванную кепку.

Как фамилия?
Плискунов. Митрофан Плискунов.
Полицейский?
Чаво?
Полицейский, спрашиваю?
Я то?.. Не е... Я из охраны...
Чего охраняешь?
Чаво?..
Ты что дураком прикидываешься? Отвечай толком на вопросы. Что, где охранял? И от кого охранял?
Дак мы здешние, хуторские. Оно известно, у кого хлеба хватат, тому и нужды нет идти на службу. А как у нас не хватат, ну и мобилизовался, значит, по охоте, из за хлеба, значит, в охрану. Путейскую охрану. На железной дороге.
Винтовку дали?
Чаво?.. Извиняйте... Известно, дали.
Патроны?
Десять штук.
Полицейскую повязку тоже дали?..
Полицейскую?.. Не... Вот эту дали.
Он вытаскивает из кармана замусоленный нарукавный знак. Эрзац репс, на котором сквозь грязь и пыль проглядывают такие же грязные слова: Шуцманншафт. Шуцманншафт. Выгоничи .

Что же ты очки тут втираешь? Значит, в полицию поступил, да еще и добровольно.
Шуцман мнет в руках замусоленную тряпку и затем в недоумении поднимает глаза, невинные глаза дурака.
Поступил... Мобилизовался, значит, по собственной охоте, потому как дома жена, деток трое, а хлеба нету... и он разводит руками.
Сколько же тебе хлеба обещали?..
Говорили, после войны дадут по двадцать пять га.
А сейчас?
Обещали до тридцать кил на месяц.
А давали?
По шашнадцать, а с прошлой недели по двести грамм стали давать.
Не жирно кормят.
Куда там!.. Совсем омманул германец. Усю Расею омманул... И меня тоже...
Ты за Россию не распинайся. Вот что скажи: против кого ты шел?
Я? Сроду я ни против кого не ходил. Я только за кусок хлеба дорогу охранял.
Дорогу. Ну а по дороге кто ездит? Немцы?
Известно...
Против Красной Армии танки везут, войска, снаряды?..
А везут, известно...
А ты дорогу эту охраняешь от кого? От нас... кто эти поезда под откос пускает.
Так за кусок же хлеба... Жена, деток трое...
Ты мне Лазаря не пой. У всех жена и детки, а это не причина.
Известно, не причина.
Так почему ты против Советской власти пошел?
Я а? Против? Да ни в жизнь. Я от Советской власти окромя пользы ничего не имел. И чтоб я против Советской власти!.. Да ни в жизнь.
Как же нет... Ну вот меня если бы поймали на дороге, пристрелил бы ведь...
Нет, я в небо стрелял...
Но стрелял же...
Раз на службу поступил... мобилизовался, мобилизовался, значит...
Так и стрелять надо...
Известно...
А говоришь, не против Советской власти...
А ни в жизнь! Вот убей меня бог на этом самом месте, если я хоть думкой, или словом, или еще как...

Мы долго сидели молча, не зная, что же делать с этим чеховским персонажем, возрожденным новейшей техникой, танками, юнкерсами и жандармами в голубых шинелях.
Из затруднения нас вывели две бабы, вбежавшие в хату, несмотря на протесты часового.

Поймали ирода, душегубца проклятого! кричала одна, краснощекая, курносая орловка. Ну чего хнычешь, чего стоишь, али руки у тебя отсохли? Я бы на ее месте глаза ему из черепка ногтями выдрала... сказала она, обращаясь к нам.

Вторая, бледная, забитая, смотрела большими голубыми глазами, не моргая. Из них беспрерывно текли слезы. Губы ее шептали одно и то же:
Ванюшка, колосок мой... Ой, Ванюшка... Кровушка моя, шептала она. Затем медленно подошла к Митрофану, глядя ему в глаза. Он вдруг поднял руки, как бы защищаясь.
Голубоглазая подошла еще ближе и, закричав истошным голосом: Зверь, волчина проклятый! рухнула на землю без чувств.
Краснощекая женщина рассказала нам, что с приходом немцев от Митрофана Плискунова житья не стало в селе. Он собственноручно расстрелял более тридцати бойцов и командиров Красной Армии, пробиравшихся к фронту.

А сыну голубоглазой Ванятке, двухлетнему бутузу, взяв его за ножки, размозжил голову об угол дома.

Приговор был ясен.
Пока курносая приводила в чувство свою подругу, комиссар вызвал караул, и полицейского вывели.
Экземпляр этот человеческий был настолько настолько необычен, что я, по зову любопытства, пошел в лес, где его должны были расстрелять.
Митрофан шел, загребая опорками пыль, и оглядывал верхушки сосен скучными глазами, словно надеясь улететь от нас. На опушке его поставили возле ямы.
Он повернулся и жалобно взглянул на нас.
Убивать будете? неожиданно звонко спросил он.
А что же, молиться на тебя? ответил один из партизан, снимая с плеча винтовку.
Митрофан скрипнул зубами и злобно посмотрел на меня. Он ожидал, вероятно, встретить такую же звериную злобу и в наших глазах и, как мне показалось, удивился, увидев только презрение. Я заметил, что под низким черепом этой гориллы вдруг с лихорадочной быстротой заработали шкивы и шестеренки человеческой мысли в поисках выхода.
Но было поздно. Бесстрастно поднялись поднялись дула винтовок. Я подумал, что останавливать не всегда приятный, но необходимый процесс очищения земли не стоило... Он видел это и торопился, гнал скудную мысль, как загнанную лошадь... И вот она взяла барьер.
Передайте хлопцам, что Митроха погиб собачьей смертью... хрипло сказал человек с черепом гориллы.

Грянули выстрелы. Он упал на полусгнившую хвою, подогнув ноги и спрятав голову между колен.

Выполняя его предсмертную просьбу, я передаю людям его последние слова.
Митрофан погиб собачьей смертью.

Враги тоже разные бывают, одни чтут честь и мораль. Другие идут к цели любым возможным способом, не останавливаясь ни перед чем.
Если укр не жалел боеприпасов стреляя по мирным кварталам, он уже запятнал себя позором и бесчестием при жизни.

да какие они воины, грабить мирных и пустые хаты ? клоун ты диванный
и писать научись без ошибок, шваль

Ты говнище какляцкое не коси здесь под воина.

не угадал суй хун))))