Страна победившего коллаборационизма

Однажды бывший государь император Николай II Александрович Романов и музыкант, плюс ещё поэт Егор Фёдорович Летов совершенно безбожно бухали в одном заштатном баре в Бирюлёво, и обсуждали переименование аэропортов в Российской Федерации.

- Как мило, - говорил Николай Александрович, разливая "беленькую". - Моим именем теперь аэропорт в Мурманске назовут. Очень прям-таки приятно. Прилетят люди, а я там в зале прилёта такой на портрете в два полных роста, с бородой и усами. А тебе х*й.
- Мда, - кисло заметил Егор Фёдорович, подтянув к себе гранёный стакан. - А ведь народ проголосовал за меня. И "Гражданская оборона" ваще знаковая группа. Жаль, конечно. Коллажи в Инете знатные были. Такой зал аэропорта, и лозунг из моей песни - "Всё летит в п**ду".

Они выпили. Николай Александрович, по гвардейской привычке, не сразу потянулся к закуске. Егор Фёдорович-то уж и подавно. Он в принципе не понимал, зачем закуска.

- Но ты ваще знатно устроился, - буркнул Егор Фёдорович, созерцая селёдку под шубой, и ковыряя её вилкой. - Ты рабочих в январе девятьсот пятого расстреливал. Войну с Германией про*бал. Войну с Японией про*бал. Революцию про*бал. Столыпинский галстук был при тебе. Распутин там всякий. Жена у тя дура. Водку ты жрал, словно не в себя. Пи*дец великолепные достижения, ага. А твоим именем аэропорты называют. В забавное время живём.

Николай Александрович с сомнением вкусил селёдки.

- Про меня ещё фильмы снимают за государственный счёт, - гордо сказал он. - И бабы некоторые в Госдуме знаешь меня, как любят? Ночами не спят. Потому что я ох*енен и брадат. Что там было когда, быльём поросло. Ну допустил революцию. Ну слабоват. Ну расстреливал. Зато я погиб мученически, и посему красава. Водку жрал, да. Но ты-то ваще от неё помер. И поэтому всем насрать, что ты поэт. Слушай, что это за еда? Что это, бл*дь, такое? Рябчики где?

- В пи*де, - романтично ответил ему Егор Фёдорович. - Честно говоря, я ваще не *бу, зачем аэропорты переименовывать. Жили без этого 27 лет. А тут прям стукнуло кого-то - всё, пи*дец, надо, пора! Жить иначе не можем! Рубль валится, зарплаты, бл*дь, снижают. Но зато мы щас кучу бабла потратим на эти аэропорты, и будем молодцы, и наслаждаемся своей культурой. Без этого ж вообще никак, да. Летали в Мурманск, ощущали дискомфорт. А теперь прилетим в аэропорт Николая II, и прям счастье всем сразу. И денег ваще не жалко.

Николай Александрович сплюнул селёдку обратно.

- В тебе говорит творческая зависть, - сообщил Николай Александрович. - Поэты - они стандартное завистливое говно. Уймись. Люди ж теперь у нас будут летать из аэропорта Пушкина в аэропорт Николая Второго, и жалко, что не Первого, иначе Пушкин бы проникся ох*ительно. Ничего, ещё назовут где-нибудь. Будут аэропорты Николая Первого, Анны Иоанновны, и Ивана Антоновича.

- А кто это?! - в ужасе спросил Егор Фёдорович, и, сам не желая того, случайно закусил водку оливье.

- Это русский царь, невинно убиенный, как и я в своё время - свергли, а через 23 года зарезали, - сообщил Николай Александрович. - Он на троне был младенцем, и тоже, как и я, для страны ни х*я не сделал. Самый кандидат для аэропорта. И назовут, будь уверен. В России живём же.

- Иди на х*й, - констатировал Егор Фёдорович.

- Да ладно тебе, - мягко сказал Николай Александрович. - Налей нам ещё, и давай споём ту самую, мою любимую.

Они обнялись, и запели:

- В мавзолее дедушка Ленин давно уже усох.
Он разложился на плесень, на липовый мёд...

Официант понимающе открыл новую бутылку водки.