Вымершие народы Прибалтики

Перспектива исчезновения титульных наций Прибалтики вовсе не так туманна и отдаленна, как может казаться.

Древний народ финно-угорской группы, близкий эстонцам и проживавший на территории современной Латвии. В конце прошлого века латвийское правительство признало ливов автохтонным населением Латвии наряду с латышами.

Впрочем, ни к каким языковым и образовательным правам для ливского меньшинства это не привело, потому что ливов к тому времени почти не осталось.

Ливы исчезли буквально на наших глазах: в 2009 году умер последний в мире человек, для которого ливский язык был родным, а в 2013 в Канаде скончалась последняя в мире женщина, которая могла свободно на нем разговаривать.

Сегодня несколько десятков человек (преимущественно в Латвии) называют себя ливами, упирая на национальность предков. Однако эти люди не являются носителями языка. Ливский язык мертв: он сохранился только в аудио- и видеозаписях бесед с живыми носителями, известен немногим ученым-филологам и не используется в повседневной жизни.

Зловещая судьба. Особенно она должна пугать ближайших родственников ливов — эстонцев. Живых носителей эстонского языка в мире осталось менее миллиона, численность эстонцев сокращается, и грозным предостережением все громче звучит для них участь ливов.

Собирательное название множества племен, расселившихся вдоль восточного побережья Балтийского моря. Балты проживали на огромной территории от Вислы до Сожа, от озера Ильмень до Южного Буга.

К западным балтам относились прусы, курши, мазуры, ятвяги. Они проживали на территориях современных Германии, Польши, России, Литвы, Латвии. Память о них сохранилась в топонимике этих стран (Западная и Восточная Пруссия в довоенной Германии, Варминьско-Мазурское воеводство в Польше, Куршская коса в Калининградской области РФ и прочие).

О былой многочисленности балтских племен, помимо масштабов их расселения, говорит хотя бы тот факт, что в современной Германии более миллиона человек называют себя потомками пруссов.

При этом сами пруссы, как и другие западные балты, давно мертвы. Последние упоминания о куршах относятся к XVI веку, пруссы за несколько веков были ассимилированы крестоносцами, и последние носители прусского языка умерли в XVIII веке. В XVII–XVIII веках вымер ятвяжский язык.

Мазурами в современной Польше считают себя несколько тысяч человек, только говорят они либо по-немецки, либо на местном диалекте польского языка.

На территориях современных Литвы и Латвии жило несколько восточно-балтских племен. Земгалы — жители севера Литвы и юга Латвии (земгале), селы — обитатели юго-восточной Латвии и северо-восточной Литвы, жемайты — коренное население западной Литвы; все они с течением времени объединились в народы литовцев и латышей.

Сегодня литовцы и латыши официально признаются последними живыми народами балтской языковой группы и единственными балтами, которым удалось создать свои государства.

Впрочем, существует проблема латгальцев — коренных жителей восточной Латвии, которые считают себя особым народом и отказываются признавать свой язык диалектом латышского. Латвийская Республика (в отличие от советской Латвии) существования латгальцев не признает, называя жителей востока страны субэтносом латышей, а латгальский — региональной версией латышского языка.

Мотивы официальной Риги можно понять: если вычесть 150 тысяч считающих себя латгальцами из числа латышей, то последних в Латвии останется не более миллиона человек. Латышская молодежь эмигрирует из страны, никакие «языковые полиции» и латышизация русских школ не могут превратить в латышей местных русских, носители латышского языка в провинции умирают.

Те же процессы, независимо от того, являются они субэтносом латышей или нет, происходят с латгальцами. Численность населения Литвы за 30 лет сократилась почти на треть.

Уехавшие литовцы, как и уехавшие латыши, в эмиграции быстро теряют национальную идентичность и уже во втором поколении становятся англичанами, ирландцами, шведами и так далее, носят местные имена и не понимают языка предков.

При таких тенденциях превращение латышского и литовского в мертвые языки и исчезновение их последних живых носителей — реальная и исторически не столь отдаленная перспектива.