Полковник из бочки

О герое этой миниатюры известно немного. Он был всего лишь полковником и его имя, со временем, растворилось бы среди тысяч имён командиров Великой Армии. Да и мы, вряд-ли узнали бы об этом человеке, если бы не генерал Марбо и его знаменитые «Мемуары».
Как ни странно, но о гибели полковника Морлана и о последующих забавных приключениях его тела, известно намного больше, чем о его жизни. Впрочем, именно эти события и представляют интерес для читателя, но чтобы объяснить их, нам следует начать с очень длинного предисловия.

Битва под Аустерлицем была в самом разгаре. Из-за нелепой австрийской диспозиции русская гвардия, предназначенная в резерв ставки, оказалась в самом центре событий. Чтобы прикрыть отступление своих частей, цесаревич Константин, командующий Гвардией, решил бросить в атаку Лейб-гвардии Конный и Гусарский полки. Был полдень 2 декабря 1805 года.
Кирасиры построились в две линии и начали атаку. На их пути оказался батальон майора Бигаррэ из четвертого линейного полка. Гасконцы встретили русских дружным ружейным залпом. Атака первой линии сразу же захлебнулась, но русская конная артиллерия, метким огнем расстроила ряды французов. И тут на батальонное каре обрушилась вторая волна кирасиров.
Огромные всадники, в высоких кожаных касках, сидя на таких же гигантских конях, в клочья разнесли строй гасконцев и стали рубить их своими огромными палашами. Французы ударились в бегство. На помощь четвертому линейному пришел второй батальон двадцать четвертого полка, но его командир ошибся, и построил свой отряд не в карэ, а в колонну. Русские кирасиры и гусары опрокинули и этот батальон, после чего стали безнаказанно рубить беззащитную пехоту.

Наполеон со своим штабом находился на небольшой возвышенности. Позади него расположились полки Старой Гвардии, а слева несколько эскадронов гвардейской кавалерии. Император внимательно осматривал поле битвы в зрительную трубу. Вдруг в поле его зрения оказалась огромная толпа бегущих людей. В дыму сражения было невозможно различить: свои это или чужие.
— Бертье, — позвал Наполеон, — кто это там бежит?
— Это наша кавалерия гонит пленных, сир. Да еще так много... — ответил начальник штаба. — Я даже слышу крики: «Да здравствует Император!» — добавил он.
— А вот и нет, — сказал Император. — Это бегут как раз французы. Видите, как они вертят головами? Так бегут только перед кавалерией противника.
— Окажем им помощь, сир?
— Да, надо бы остановить тех, кто их преследует, — сказал Наполеон.
Он обернулся к своему штабу. Среди гидов охраны, адъютантов, лакеев и секретарей выделялись десять генерал-адъютантов Императора. Это были вовсе не адъютанты, как принято считать, а дежурные генералы, готовые по первому требованию командующего, принять корпус, дивизию или даже армию. Тут были артиллеристы и инженеры, кавалеристы и пехотинцы.
Между тем, положение становилось критическим. Временный успех русских, мог перерасти в контрнаступление. И его следовало остановить любой ценой. Наполеон еще раз оглядел своих генералов, выбирая наиболее подходящего. Наконец, он выбрал.
— Генерал Рапп, — позвал Император.
— Слушаю, сир!
— У нас мало времени на то, чтобы остановить русских. Кроме кавалерии маршала Бессьера, других частей под рукой у меня нет. Поэтому передайте ему приказ атаковать и опрокинуть противника.

Гвардейское формирование Бессьера состояло из двух полков: конных гренадеров и конных егерей. Это был цвет кавалерии Великой Армии.
Атаку гренадеров возглавил их командир и старый рубака — бригадный генерал Орденэр. Егерями же, в отсутствие их почетного шефа Евгения де Богарнэ, командовал тридцатичетырехлетний второй полковник Франсуа-Людовик Морлан. Рапп передал приказы об атаке командирам полков, а сам направился к роте гвардейских мамелюков, которыми он раньше командовал.

Это была сотня всадников, одетых в яркие восточные наряды. Среди них были арабы, армяне, греки, турки и грузины. Возглавлял роту капитан Антуан Делетр.
— Решили проведать свою роту, мой генерал? — приветствовал он Раппа.
— Не только это, капитан. Я так же пойду с вами и в дело.
Сказав это, Рапп отъехал к Морлану.
— Я пойду с первой линией мамелюков, — сказал он полковнику.
Конные егеря Морлана сидели на гнедых лошадях и носили одну из самых красивых униформ в Великой Армии: алые ментики и зелёные доломаны. И всё это было расшито золотом. На головах они носили меховые «кольбаки» с алым шлыком и с красно-зелеными егерскими султанами. Перед Аустерлицем, конные егеря были доукомплектованы ротой мамелюков.
Конные егеря Гвардии, были личной охраной Наполеона. Они охраняли его днём и ночью. Где бы он не находился, куда бы не ехал, рядом с ним постоянно дежурили именно егеря. Практически, невозможно найти любую батальную картину с Наполеоном, чтобы рядом не изображались его личные телохранители.
Тот факт, что Наполеон бросил в контратаку свою личную охрану, доказывает, насколько опасна была атака русской кавалерии и как она могла повлиять на исход сражения в случае успеха русских...

Полк Морлана, как более легкий и поворотливый, первым устремился в атаку. Когда егеря приблизились к месту сражения, их глазам предстало жуткое зрелище: русская кавалерия топтала и рубила французскую пехоту. Мамелюки Делетра, размахивая симитарами — кривыми саблями, первыми врезались в ряды Конного полка. Следом за ними, на русских налетели егеря и гренадеры. Атаку кавалерии с флангов, поддержала и французская артиллерия.

Увидев атакующих французов, русские оставили в покое остатки пехоты и поспешили выстроиться для встречи с конницей. При этом, генерал Кологривов допустил ошибку: Его кавалеристы, почему-то, остались стоять на месте, вместо того, чтобы двигаться на противника. Это их и сгубило. Егеря Морлана опрокинули численно превосходящих, но стоящих на месте, русских, и те бросились назад, смяв, свою же, вторую линию.

Русская кавалерия бежала, но теперь, перед французами оказались самые элитные пехотные полки русской армии: Преображенский и Семеновский. Не сбавляя скорости, егеря и мамелюки бросились на них, но русские гренадеры, огнём и штыками, отбили их атаку. Кроме того, орудия генерала Касперского стали засыпать французов картечью.
Потерпев неудачу, егеря начали новую атаку. И опять их встретил мощный картечный залп. Рапп, краем глаза, успел лишь заметить, как полковник Морлан кубарем вывалился из седла под копыта своих же кавалеристов и тут мамелюки обрушились на русское каре. Завязалась жестокая рукопашная схватка, в результате которой, преображенцы и семеновцы, теснимые французами, стали отступать через Раусницкий ручей.

Этот рассказ не о Раппе, а о Морлане, но продолжать придется все же через Раппа.
Генерал вернулся к штабу и приветствовал Императора, салютуя обломком сабли.
— Я позволил себе взять ваших мамелюков, сир, — доложил Рапп. — Русская гвардия отброшена.
— Да, я видел, — ответил Наполеон. — Это была впечатляющая атака. Но ты, кажется, ранен?
— Ничего опасного, сир. Простая царапина.
— Отлично. В таком случае, я поздравляю тебя дивизионным генералом.
Рапп, с геройским видом, отъехал к шеренге генерал-адъютантов, а к Императору подвели русских пленных.
Вечером Наполеон выслушивал доклады своих маршалов о дневных событиях. Подсчитывались потери и трофеи. К удивлению Императора оказалось, что у русских и австрийцев огромные потери среди командного состава: много генералов было убито или попало в плен. В то же время у французов, несмотря на многочисленные ранения, никто из высших офицеров не погиб.
Правда, генерал Вальюбэр скончался от ран на следующий день после Аустерлица. И была еще одна потеря — полковник Морлан. Историки, до сир пор, не могут прийти к общему мнению по поводу звания этого офицера, называя его то генералом, то полковником. Дело в том, что Морлан, имея чин полковника Гвардии, находился на генеральской должности. К тому же, переведись он из Гвардии в армию, то автоматически, сразу получил бы чин бригадного генерала.
Наполеон был поражен столь малыми потерями даже среди младших офицеров. Поэтому, тела всех погибших, в чине от су-лейтенанта и выше, было решено отправить во Францию для погребения.
Тело же Морлана Император приказал забальзамировать и отвезти в Париж. Он замыслил соорудить Пантеон на Марсовых Полях, где бы хоронили всех великих полководцев, павших на Поле Чести.
Вечером 5 декабря, к Наполеону прибыл медик Перси и доложил, что за отсутствием бальзамирующих средств, выполнить приказ невозможно, а чтобы сохранить тело Морлана, предложил поместить полковника в огромную бочку с ромом, найденную в ближайшем замке.
Император согласился, и несколько дней спустя, траурные процессии оправились во Францию.

Прошло девять лет. Летом 1814 года, во времена правления короля Людовика Восемнадцатого, в Медицинской Академии наводили порядок. Внимание медиков привлекла огромная бочка, стоявшая тут с незапамятных времен. Начали расспрашивать служащих, но те ничего не могли сказать. Никаких документов в архиве Академии найти также не удалось. И тогда, было принято решение вскрыть бочку.
Внутри находилось тело человека. Оно отлично сохранилось, поскольку ром оказался не только великолепным консервантом, но и питательным раствором. У покойника отросли огромные (до пояса) усы, борода и длинные ногти.
Тут надо оговориться, что рассказ написан по мемуарам барона Марбо, известного среди мемуаристов, как фантазёр и любитель баек. Современная же медицина, не подтверждает такого влияния коньяка, на тело умершего человека. а именно: отросшие ногти и волосы.
Морлана опознали по его гвардейскому конно-егерскому мундиру. К сожалению, королевским академикам было наплевать на героическое прошлое их находки, и тело генерала, вскоре оказалось на цинковом столе прозектора.
Останки героя Аустерлица уже начали было потрошить, когда вся эта история попала в газеты. Сразу же нашлись родственники генерала, которые затребовали вернуть им тело. Разгорелся нешуточный скандал. И, в конце концов, только после вмешательства многих влиятельных особ (в том числе и самого короля), останки Морлана были выданы родным для погребения.

Так кто же он был на самом деле, этот загадочный полковник?
Морлан родился 11 июня 1771 года в городке Суйи на реке Мёз в семье отставного пехотного лейтенанта.
11 марта 1791 года, в возрасте двадцати лет, он поступил на службу в 11-й конно-егерский полк.
Как и у многих, в то революционное время, его карьера развивалась стремительно. И уже 15 сентября того же года, находясь в Арденнской армии, он стал су-лейтенантом. А в год спустя, в августе, он получил, одно за другим, сразу два повышения: стал лейтенантом, а потом и капитаном.
Следующие годы он провел в многочисленных кампаниях, повоевав в Майнце и в Батавии, на берегах Рейна и Дуная, сражаясь с многочисленными коалициями европейских монархов, желавших уничтожить Республику.
6 сентября 1801 года Морлан получил чин шефа батальона в своём полку, а 13 октября 1802 года, с этим же чином, его перевели в конно-егерский полк Консульской Гвардии.
31 января 1804 года он стал майором. 14 июня, во время одной из первых церемоний награждений, он стал команданом ордена Почётного Легиона.
9 июня 1805 года он стал вторым полковником конных егерей, теперь уже императорской Старой Гвардии. Как известно, почётным командиром (шефом) этой элитной части, был сам пасынок Императора - Евгений де Богарнэ.
О последних минутах полковника Морлана известно немного. К тому же, все эти сведения весьма противоречивы.
Одни историки считают, что он был убит в том бою. Другие утверждают, что он был лишь смертельно ранен и скончался от полученных ранений вечером 5 декабря.
В память о нём в Париже назван бульвар, существует и мост Морлана. А в его родном городе Суйи, в церкви установлена мраморная памятная доска с его именем.
Если читатель бывал в Париже, то наверняка видел и знаменитую Триумфальную арку, воздвигнутую в честь побед Наполеона. На четырёх стенах внутри Арки, выгравированы фамилии знаменитых генералов той славной эпохи. И среди этих прославленных имён генералов и маршалов, на Восточной стене, можно найти фамилию всего одного полковника: Франциска-Людовика де Морлана.

Любопытна реакция на эту тему и самого генерала Марбо, описавшего всю эту историю. Он участвовал почти во всех кампаниях Империи, неоднократно был ранен, терпел лишения в походах. На его глазах гибли близкие друзья и сослуживцы. И тогда Марбо спрашивает сам себя: неужели нужно было вынести столько страданий, неужели стоило геройски погибнуть в бою, чтобы тебя, вот так, сразу же забыли где-то в бочке, а потом ещё и отдали твоё тело для опытов под ножи студентов-медиков? Ради чего всё это делалось?..
К сожалению, не сохранилось ни одного портрета полковника Морлана. И единственный его бюст, сделанный по воспоминаниям современников, находится в галерее героев в Версале…