Как рецидивисты воевали на фронте, и Почему в СССР отказались от идеи «криминальной армии»

В первый год начала Великой Отечественной войны подразделения Красной Армии активно пополнялись лицами с действительным тюремным сроком. И хотя большая часть имела единственную ходку на зону, нередко на фронт попадали и рецидивисты, для которых тюрьма стала практически родным домом. Несмотря на бесстрашие уголовников и их дерзость в бою, с 1944 года власть прекратила укомплектовывать воинские части «урками» на основании сразу нескольких причин.

Отправка заключённых на фронт была для советского руководства вынужденной мерой: из-за катастрофических потерь в первые месяцы войны возникла срочная необходимость в живой силе. Доукомплектовывать части Красной Армии решили уголовниками, которые взамен тюремного срока добровольно согласятся искупить кровью свою вину перед Родиной.

По изначальному постановлению Верховного суда СССР, вынесенному в январе 1942 года, на фронт могли попасть лишь те, кто имел первый срок заключения продолжительностью до 2 лет. Однако в связи с ухудшением военного положения к 1943 году пополнять ряды красноармейцев допустили и рецидивистами, имевшими за плечами по несколько ходок.

В большинстве своём опытные «урки» представляли собой отпетых уголовников, отличающихся дерзостью и вызывающим характером. Они жили исключительно по своим правилам, и, презирая общепринятые социальные нормы, старались следовать им не только в тюрьме, но и на свободе в быту. На фронт подобные закоренелые преступники обычно не стремились, считая, что «вору в законе» позорно помогать государству, даже защищая его от внешнего врага.

Тем не менее, были среди них и исключения – «урки», согласившиеся воевать в надежде сократить срок наказания, а также сбежать от скудного лагерного питания к более сытному фронтовому пайку.

Особенно много уркаганов-добровольцев появилось в армии после Сталинградского, а затем Курского сражения – к этому времени год на фронте для заключённых равнялся трём тюремным годам. Несмотря, казалось, на отсутствие должного патриотизма, по свидетельству многих очевидцев того времени, сражались зэка ничуть не хуже обычных солдат-добровольцев.

Так, в очерке писателя Варлама Шаламова «Сучья война» можно прочитать, что урки, обладая природной склонностью к риску, а также решительностью и наглостью, считались довольно ценными бойцами. Из них получались рисковые партизаны, бесстрашные разведчики и безжалостные солдаты, воевавшие отчаянно и зло.

Актёр Евгений Вестник, командовавший во время войны артиллерийским батальоном, вспоминал: «Заключённые прекрасно проявляли себя в боях, были дисциплинированными и смелыми. Я представлял их к наградам за мужество, и меня абсолютно не интересовало, за что они когда-то получили срок».

И все же, несмотря на боевые качества и вклад уголовников в разгром врага, укоренившаяся в них тяга к криминальному образу жизни, часто давала о себе знать. По воспоминаниям офицера Ивана Мамаева, чья рота пополнилась в 1943 году группой заключённых, – блатные частенько увлекались карточными играми, создавая этим дисциплинарные проблемы.

Так, встретив однажды рецидивистов из другого подразделения, подчинённые Мамаева затеяли карточный «турнир», полностью игнорируя приказы своего командира. В другой раз, сопровождая захваченного немца в штаб, зэк из части того же Мамаева заставил задержанного снять сапоги. Во время примерки дармовой «обновки» фриц воспользовался случаем и, убив «жадного фраера», благополучно сбежал из плена.

«Урки» не упускали возможность украсть чужие деньги или вещи, а также подделать командирскую печать на карточке, чтобы получить дополнительное продовольствие. Часто в формировании, укомплектованной блатными, начинались разборки «по понятиям», которые нередко заканчивались для участников тяжёлыми ранениями или смертельными травмами.

В 1944 году отбывающих наказание лиц лишили возможности уходить в Красную Армию в составе добровольческого призыва. Произошло это по нескольким причинам.

Во-первых, изменилась ситуация на фронте: после Сталинграда и Курской дуги, СССР стал иметь незыблемое преимущество перед Германией. К тому же в войсках заметно возросла дисциплина и боевые навыки обычных фронтовиков. Заметно сократившиеся потери живой силы, позволили удерживать численность бойцов в пределах 11,5 млн. человек – именно столько красногвардейцев насчитывалось к концу 1944 года. Необходимость пополнение рядов рецидивистами отпала – кризис 1942 года остался в прошлом и не было никакого намёка на его повторение.

Во-вторых, разрушенной войной стране нужны были рабочие руки. Тысячи уничтоженных городов и деревень, десятки тысяч промышленных и сельскохозяйственных предприятий, более 60 000 км железнодорожного полотна и сотни тысяч дорог – остро нуждались в восстановлении для налаживания мирной жизни. В 1944 году советские войска практически освободили страну от немецких захватчиков, а потому на первые позиции стал выходить вопрос о подъёме народного хозяйства СССР.

В тылу же почти не осталось трудоспособных мужчин, способных справиться с текущими проблемами, кроме заключённых. Их и решено было привлечь к восстановительным работам: по приблизительным подсчётам, в процессе участвовало более 2,5 млн. лиц, отбывающих срок.

В-третьи, советское командование, к 1944 году уже было в курсе положительных и негативных сторон подразделений, где числились криминальные элементы. Поэтому офицерский и генеральский состав не без оснований полагал, что, вступив с армией на территорию европейских стран, уголовники начнут мародёрствовать и грабить население. Европа хоть и была потрёпана войной, но в отличие от Советского Союза, её граждане сохранили достаток и именно он мог привлечь внимание рецидивистов.

Во избежание разгула преступности, а также для предотвращения возможного ущерба репутации СССР, руководство и запретила за год до победы отправку на фронт добровольцев из числа заключённых.

Советская власть всегда противостояла воровскому закону. Выходило из этого разное, но борьба была нешуточной. И полностью извести воровские традиции не получалось.
Советская власть так или иначе старалась бороться с уголовной средой. Не только использовать.