С одной стороны, хорошо нам известной ;) , алкоголь - это хорошо. А с другой... даже сказать страшно.
Но глупым слухам не разрушить святую Пятницу, правда?))
Зрелые коты становятся заметны среди кроны. Это сигнал сборщикам котов о том, что пора собирать урожай.
Рецессия (от лат. Recessus — отступление) — в экономике (в частности в макроэкономике) термин обoзначает относительно умеренный, некритический спад производства или замедление темпов экономического роста. Спад производства характеризуется нулевым ростом валового национального продукта (ВНП) (стагнация) или его падением на протяжении более полугода, — это пишет Википедия. Но если посмотреть, то в мире уже скоро начнется хаос. Американцы своим чрезмерным потреблением хотели стать метрополией всей планеты, а результат их алчных и циничных попыток должен расхлебывать весь мир. И еще один термин, который абсолютно точно обрисовывает настоящее лицо американской экономики — ростовщичество. С этим недугом боролись в разное время, например в Исламе данный вид деятельности запрещен, да и христианство держалось до средних веков вдали.
Четверо испанских студентов решили переплюнуть NASA и отправили в стратосферу, на расстояние в 20км от земли, на воздушном шаре любительскую фотокамеру.
На то, чтобы получить эти уникальные снимки, студенты потратили 137$, из которых 77$ ушло на любительскую камеру Nikon Coolpix и ещё 60$ на шар наполненный гелием.
Реалити-шоу America's Next Top Model, где победительница шоу получает контракт на работу моделью и путевку в жизнь, очень популярен в США. Именно по этой причине тысячи девушек пришли на кастинг в Нью-Йорке.
Terrafugia Transition - первая в мире летающая машина. И вот, наконец, долгожданный первый ее полет состоялся.
По словам разработчиков, летающая машина работает на обычном топливе без тетраэтилсвинца и помещается в гараже. Предполагаемая розничная цена Terrafugia составит $200 тыс. По мнению руководителя компании Карла Дитриха, это "разумно" для самолета и "очень дорого" для автомобиля.
Всем спасибо за присланное!
Разобрал все, что успел.
Присылайте ваши приколы и интересности с помощью этой формы
Специальное кризисное предложение. Теперь вместо кучи платьев-маечек-юбочек вы покупаете одно такое платье и творите с ним все, что хотите.)
Похоже, у нас очередной герой рунета. Кастрюльный воин. Вот и фотожаб на него наделали уже немереное количество... Смотрим!
Что будет, если взять мини-грузовик Subaru Sambar Kei 1969 г. и внести в него кое-какие изменения? Получится супер-милое существо: 1969 Ferrari Micro Truck. Продается такое чудо на eBay)
Корейский скульптор Гвон Осанг (Gwon Osang) делает свои скульптуры из фотографий. На каждую такую скульптуру уходит как минимум 300 снимков.
Нерусские люди, или Почему над шутками про Равшана и Джамшуда смеются миллионы россиян
«Нет, ну что они с погодой творят?! Сейчас ноль, а к вечеру обещают до тринадцати мороза, ты такое видел, а?!» – грузный мужчина, плюхнувшийся на переднее сиденье маршрутки, начал жаловаться буквально с первой минуты посадки в машину. И при этом он не просто отвлекал водителя разговорами, но и в моменты особенной экспрессии пытался похлопывать того по плечу.
За окном действительно творилось что-то невообразимое – каша из снега, воды, грязи заполонила московские дороги, в некоторых местах доходя почти до колен, небо сумрачно выбрасывало вниз неприветливые снежные хлопья, которые таяли, не долетая до земли. Но пассажир, судя по внешнему виду, пенсионного возраста, возмущался так, будто именно человек, нас везущий, был виноват и в небесной хляби, и в том, что «в этом году не зима, а черт знает что. Совсем они там, что ли, обнаглели?».
Вот эти ссылки на тех, кто «там обнаглел» и что-то такое «с погодой творит», меня, тоже находящуюся внутри салона маршрутки, где сидели не в пример болтливому мужчине немногословные и угрюмые четыре женщины, весьма заинтриговали. Мне стало интересно – кому собеседники поставят в вину этот и в самом деле аномальный температурный перепад? Но обсуждения не получилось: до конца поездки разговорчивый пенсионер все говорил и говорил, а сидевший слева от него водитель, то ли таджик, то ли узбек, только имитировал беседу, изредка кивая в ответ и улыбаясь. И ни разу не остановил надоедливого, чтоб тот не мешал вести машину в столь непростых условиях.
На конечной остановке, у метро, опять для него, водителя, испытание. Тут в бой пошли женщины, точнее две из них. Попытавшись побыстрее выйти, одна так дернула дверь микроавтобуса, что ее в буквальном смысле перекосило и заклинило на полдороге к открытию. Что тут началось… Будто шлюзы открылись – за несколько секунд, в течение которых несчастный водитель подбежал от своей двери к нашей, ему довелось услышать столько ругани и в свой адрес, и всех азиатских национальностей в придачу, что впору было начинать драку. И я не уверена, что была бы на стороне пассажиров-заложников. А он, то ли узбек, то ли таджик, ничего. Как-то быстро и ловко поставил дверь на место и, стоя в хлипких ботиночках в дорожном месиве по щиколотку, подавал всем выходящим руку, чтобы было сподручнее перешагивать через грязь.
А тетки, особенно вторая, продолжая крыть его последними словами, тем не менее милостиво поддержкой пользовались. А вместо спасибо: «У-у-у, чучмек, у тебя и руки под стать дороге». Но тот на провокацию не поддавался: стоял и улыбался, все так же терпеливо, как до того с мужчиной. И можно было подумать, что ему все нипочем – ни докучливые пассажиры со своей трепотней и руганью, ни отвратительная погода, при которой работать еще не один час, и неизвестно, кто и почему станет вымещать на нем настроение, – если б не глаза. Они его выдавали, это были глаза человека, все понимающего – что мы, москвичи, считаем его человеком второго сорта. Что если он хочет сохранить рабочее место, нужно притвориться глухонемым. Что то обстоятельство, что в той, другой жизни он был уважаемым и к его мнению прислушивались, в сегодняшней, за баранкой столичной маршрутки, не играет никакой роли. Он стоял и изо всех сил старался держаться в навязанной роли бессловесного и безропотного.
Не знаю, как в других районах, но на юге Москвы их, приехавших из некогда хлебосольных азиатских республик, много. Это они, кого мы полубрезгливо, полупрезрительно называем гастарбайтерами, скалывают лед на тротуарах в двадцатиградусные морозы, таскают тяжеленные ящики с овощами-фруктами в магазинах и ларьках около метро, убирают общественные туалеты в Коломенском и делают еще много всякой другой работы, непопулярной среди коренных жителей Златоглавой, несмотря ни на какие кризисные времена. Каждый день, еще за окном темным-темно, я сквозь сон слышу, как шаркают дворничьи метлы и позвякивают лопаты. И что бы ни вытворяла погода и сколько бы снега ни наметала, я знаю, что, выйдя из подъезда, я пойду по ухоженной дорожке, а темноволосый Ахмет (или Равшан?) в ярко-оранжевой служебной куртке как-то пугливо ответит на мое «доброе утро». Словно в обязанности нерусским дворниками вменяют не только убирать дворы, но и как можно дальше держаться от обитателей убираемых территорий. И еще я знаю, что в пристройке к ДЕЗу неподалеку от моего дома в одной небольшой комнате живет не один, не два и даже не пять таджиков. А много больше. Это мне один из них, Вахит, рассказал.
