Не хватает мудрости, мужества и силы духа — нечего затевать революции

Я вырос в селе в Курской области. Отец и мать — крестьяне. А дядя служил сверхсрочную на Диксоне, обслуживал полярную авиацию. И я, наслушавшись его рассказов, с детства хотел стать полярным летчиком. Когда я закончил школу и пришло время выбора, я решил идти в летное училище. Те, кто пошустрее был, записались в истребители. Я попытался тоже, но не успел. Мне сказали: «Иди в вертолетчики, потом переучишься». Так я поступил в Сызранское училище. В 1971 году окончил его и попал на Балтийский флот. А с него, уже после учебы в Академии, был направлен в Крым.

Я прослужил на всех должностях — от правого летчика до начальника штаба полка.

На истребитель я так и не переучился. Романтика ведь есть везде. Что такое истребитель? Взлет-посадка и ничего не видно. На вертолете же все перед тобой. Правда, перед нами в основном вода была, мы же морская авиация.

Избитая фраза, но верная: «Вертолет — летательный аппарат будущего».

Знаете как летали? Один поршневой двигатель, машина после четырех капитальных ремонтов, а мы над морем. Бесстрашные были, молодые.

У меня два сына и оба летчики. Вертолетчики. Пошли по стопам отца. Один служит на Балтике, другой в Каче.

До 1992 года я командовал полком в Каче и был начальником гарнизона. А в 1992 году был переназначен на должность начальника службы безопасности полетов авиации Черноморского флота. Я бы и дольше командовал, но был приказ Министра обороны, что на командных должностях можно держать не более 5 лет, а у меня уже шел шестой год.

1991 год — развал страны, армии и, как следствие, — авиации.

Я очень хорошо помню эти дни. 18 августа мы отмечали день авиации, было торжественное построение, вечером варили солдатскую кашу. А утром 19 августа звонит мне замполит и говорит: «Что-то я ничего не пойму, новостей нет, телевизор не работает». Я проверил, все так. Ну, что же, думаю, дойду до службы, там доклад надо делать — командующий все объяснит. Пришел, звоню командующему — не отвечает. Позвонил оперативному дежурному, а он говорит, командующий в кабинете. Ну как вы понимаете, я до него так и не дозвонился в тот день. На построении сказал своим, что ситуация непонятная, поэтому никаких действий не предпринимать, агитаторов не слушать. Слушать только меня и приказы исполнять только мои. Разрешил играть в футбол, в шахматы, но не уходить. Сам же поехал в поселковый совет. Там говорят, что указаний нет. К обеду пришла телеграмма, где были расписаны все действия. А после этой пришла еще одна телеграмма о том, что первую надо считать недействительной, так как подписи командующего на ней нет. Так все определилось.

В следующие несколько дней ходило много слухов, что на Бельбек прилетала делегация спасать Горбачева. Меня там не было, знаю со слов. Но, честно сказать, его ведь и не держал никто. Никаких частей, блокпостов не было. Никто ему связь не обрезал. Все это был спектакль.

После развала страны сюда приезжали делегации с Западной Украины. Вот они и агитировали перейти в украинскую армию. Одна делегация — человек тридцать — приехала в штаб флота и в штаб авиации. Не знаю, как их встретили в штабе флота, но офицеры из штаба авиации рассказывали, что там их приняли очень плохо. А самолет у них вылетал из Качи. И вот они приехали все сюда и пока ждали самолет, я с ними минут 40 пообщался. Они мне давай предлагать перейти к ним в армию. Как перейти? С чего вдруг? Я им так и говорю: «Как переприсягать? Мы же дважды не присягаем. Это как при живой жене на другой жениться». Ну понятно, мы с ними не нашли общий язык.

Но больше всего мне не понравился их внешний вид. Какие-то они были обросшие, неряшливые. Офицер так выглядеть не должен. У меня еще мысль была: что же вы мне предлагаете блага какие то, если вы такой внешний вид имеете.

Из нашего полка не переприсягнул ни один человек! У нас в срочной службе было 9 национальностей и все остались.

Я считаю, флот остался верным благодаря командующему — адмиралу Касатонову. Он не сдал флот. А также благодаря главкому ВМФ — адмиралу Чернавину. Я читал его воспоминания. Он пишет о том, почему Черноморский флот не переподписали Украине. Указ уже был готов и его лишь оставалось подписать Кравчуку. И вот Чернавин пытался пробиться к Ельцину и долго не мог. И пробился лишь в два часа ночи и подписал указ о том, что ЧФ переходит под юрисдикцию России. А в 10 утра Кравчук подписал такой же указ в пользу Украины. Но было уже поздно.

В итоге флот все равно поделили. Какие-то части остались с Россией, какие-то отошли Украине. Сообщили, что, условно, с завтрашнего дня часть переходит в другое подчинение. Если вы не хотите оставаться в части, переприсягать — ищите место. Если бы было, куда уходить, все бы ушли. А возможностей не так много было.

В украинскую армию принимали так: первый вопрос — готовы ли вы в случае необходимости воевать с Россией. Если ответ был положительный — все, ты наш. Если отрицательный — не брали. А если офицер не мог сразу сказать, сомневался, его брали, но пометку себе делали. Так вот, оставались служить именно сомневающиеся. Тех, кто быстро соглашался воевать, увольняли через какое-то время. Ведь предавший один раз предаст и еще.

Поддержка друг друга помогла офицерам в это действительно трудное время. Поддержка и воспитание.

Если не хватает мудрости, мужества и силы духа, то нечего затевать революции.

Беседовала Анастасия Воскресенская