Жёсткая посадка

Заросшая травой колея показалась прямо по курсу — и я понял, что затормозить мы не успеем. Заорал, бросил фотокамеру, нырнул в люк и, обняв сзади спинку водительского сиденья, попытался сгруппироваться. Удар! Пружинящий отскок, искры в глазах — и парализующий прострел в правом голеностопе. Объектив не разбился, автофокус сработал как надо и, «выстрелив» наугад через стекло, я сумел-таки поймать видоискателем парашют спускаемого аппарата. Везет космонавтам, у них есть двигатели мягкой посадки. А мы приземлились жестко. Ну как же так, Петрович?

Тюменские Петровичи достойны награды за промышленный дизайн — на мой взгляд, это самые выразительные колесные вездеходы, которые серийно выпускаются в России. Двухосный грузопассажирский вездеход стоит от 2 млн 600 тысяч рублей, трехосная версия — от 3 млн 650 тысяч рублей. Всего сделано более ста таких машин.

С вездеходами Петрович я познакомился восемь лет назад в Тюмени. Приметная машина тюменской фирмы Экотранс тогда носила не менее странное имя Грива (АР №9, 2004), но внешностью сражала наповал. Эдакий Apple для бездорожья — интуитивно понятный и качественно сделанный гаджет с «цепляющим» дизайном.

А сейчас в казахстанской степи, в точке приземления спускаемого аппарата космического корабля Союз ТМА-22, Пет­ровичи оказались с моей подачи. Узнав, что съемочной группе Роскосмоса (с этими ребятами я познакомился год назад, во время посадки юбилейного «гагаринского» экипажа — АР №19, 2011) нужен особый степной транспорт, я предложил им опробовать машины Экотранса. Мне казалось, что Петровичи лучше других машин отвечают телевизионно-космическим требованиям. Чтобы качественно снять и быстро передать в ЦУП «картинку» с места посадки космонавтов (она ложится в основу новостных репортажей), операторы Роскосмоса должны оказаться у спускаемого аппарата одновременно с наземной поисковой группой или даже раньше ее, а инженеры съемочной команды — иметь под рукой все необходимое оборудование. Летом-то проще: в хорошую погоду телегруппа перемещается по степи на резвых внедорожниках. Но зимой или в условиях весеннего паводка степь становится непроходимой — и съемки превращаются в настоящий квест: к спускаемому аппарату, который в условиях короткого светового дня и низкой облачности можно заметить лишь по расплывчатым отблескам светосигнального маяка, приходится пробиваться чуть ли не на ощупь — на полноприводных грузовиках, снегоходах, а то и пешком. Пассажирские поисково-эвакуационные машины комплекса Синяя птица (разработка БСА ЗИЛ), которые стоят на вооружении поисковых групп, для съемочных задач не годятся. Они тяжелые и из-за специфической «амфибийной» конструкции кузова плохо подходят для перевозки объемной поклажи. Вдобавок самая молодая «птица» из космической «стаи» — аж 1991 года выпуска. А вот Петрович — парень хоть куда!

У поисковиков, работающих в районе посадки космонавтов, много своих примет. Один из обычаев — обязательное фотографирование на фоне вот этой стеллы, которая неизменно вызывает восторг у всех вновь прибывших

Тюменская машина проектировалась с оглядкой на грузопассажирские нужды, поэтому задние и боковые дверные прое­мы имеют солидный запас по ширине. Однообъемный кузов, не усеченный выступающими внутрь элементами, за несколько минут превращается в спальный вагон, а между водительским сиденьем и кожухом моторного отсека есть специальное место, где можно оборудовать мини-кухню — хоть живи в степи! Да и перед американскими астронавтами, которые возвращаются с орбиты на наших Союзах, за такую машину не стыдно: тюменский Петрович — едва ли не единственный российский снегоболотоход, к созданию которого приложили руку профессиональные дизайнеры.

Надежность? Когда четыре года назад мы пробивались на вездеходах Экотранса к северной оконечности полуострова Ямал, то умудрились сломать даже прицепы на лыжном ходу. Но сами машины дошли от Тюмени до пролива Малыгина и вернулись обратно без единой поломки, даже несмотря на жуткий перегруз. В общем, сватая космическим киношникам тюменского Петровича, я заливался соловьем. Потому что был в нем уверен.

К расчетному месту посадки космонавтов мы добирались через Аркалык — город, в котором располагается северная база поисково-спасательных служб (когда приземление планируется в южном районе, поисковики подтягиваются в Караганду или Жезказган). Не случайно на гербе Аркалыка изображен спускае­мый аппарат! Когда-то город считался алюминиевой столицей Казахстана (на здешних рудниках добывали более 20% сырья, которое использовалось для выплавки советского алюминия, а с развалом Союза превратился в город-призрак с вымершими районами и полуразрушенными домами. В жутковатом антураже брошенных новостроек тюменский П­етрович выглядел автомобилем-сталкером, а рядом с озером, образовавшимся среди старых бокситовых отвалов, — диковинным земноводным. Мы, кстати, в это озеро окунулись. На воде тюменская машина держится уверенно, хотя плывет не так быстро, как зиловские Синие птицы.

В Казахстан тюменцы пригнали две машины: белую четырехколесную и шестиколесную, «одетую» в пижонский камуфляж. Трансмиссии обоих вездеходов построены на агрегатах тольяттинской Нивы, вот только вместо обычных конических межколесных дифференциалов здесь применены винтовые самоблокирующиеся. А чтобы «легковые» узлы работали без перегрузок (машина-то большая и тяжелая), использованы «разгружающие» колесные редукторы. Момент на заднюю ось трехосного вездехода передается с помощью дополнительной «проходной» раздаточной коробки со встроенной электромуфтой. Причем только в том случае, если включена блокировка центрального дифференциала. Если же «центр» свободен, то третья ось выполняет лишь роль опоры — и Петрович становится автомобилем с колесной формулой 6х4.

Правила езды — как на обычном внедорожнике с постоянным полным приводом: по твердому покрытию едем на высшей передаче, для повышения проходимости включаем блокировку, а при дефиците тяги задействуем демультипликатор. Четырехколесный Петрович — бензиновый, с мотором ВАЗ-21213 (на аналогичных машинах мы ездили по Ямалу, а на трехосный вездеход установлен и­тальянский дизель CMD объемом 1,9 л (такие моторы, помимо прочего, ставят на коммерческие автомобили Fiat).

Посидев за рулем обеих машин, я испытал ожидаемые ощущения: управление бензиновой версией требует больше суеты, мотор надо «крутить», загодя переключаться вниз, а дизель уверенно тащит «внатяг» едва ли не во всех режимах.

Тюменцы очень гордились тем, что нашли и адаптировали для своей машины подходящий по характеристикам и нетребовательный к качеству топлива иностранный дизель. Кто же знал, что он подложит нам такую свинью?

Из-за понижающих колесных редукторов оба Петровича — тихоходы: если ехать быстрее 60—65 км/ч, то двигатели уже работают с перекрутом, да и податливые шины-пневматики до неприличия размазывают реакции на руле. Но здесь есть подкачка! Включаю компрессор, накидываю пару «десяток» — и Пет­ровича словно «переобули». Из валенок в... более удобные валенки, уже по размеру. До формульных реакций далеко, но зато появилась хоть какая-то собранность реакций, да и катиться машина стала легче. Показалось, что на четырехколесной версии положительный эффект от накачки колес на асфальте проявляется еще сильнее.

Через пару часов за рулем я начал клевать носом, попросился на отдых и завалился на задний диван. И вот что скажу: если пассажирам гусеничных вездеходов обычно не рекомендуют спать в машинах на ходу (из-за резких вертикальных ускорений можно травмировать спину), то сон на борту Петровича можно прописывать как лечебный — в уютной «люльке» отдыхаешь и высыпаешься за двоих.

Центральное расположение водительского места — решение выгодное со многих точек зрения. Благодаря этому, в частности, удалось без нагромождения разместить органы управления дополнительным оборудованием.

Встречать космонавтов мы отправились рано утром, выехав из Аркалыка караваном из шести машин: три внедорожника, техничка ГАЗ-3307 Садко и два Петровича, загруженные вещами и телевизионным оборудованием.

Все-таки хороша трехоска! Она меньше раскачивается на волнах степных дорог, у нее лучше плавность хода, а благодаря тяговитому мотору она увереннее едет в «рваном» режиме с частой сменой темпа и дорожного покрытия. Едет, едет и вдруг — глохнет. Прямо на ходу, при средних оборотах двигателя. Без объяснения причин и не моргнув ни одной контрольной лампой. Стартер крутит, но итальянский мотор не издает ни одного оптимистичного звука. Воздух в системе? Проблемы с подачей топлива? Снимаем переднюю крышку, а под ней — mamma mia! — обрывки ремня ГРМ и шестерня распредвала со срезанной шпонкой... Шок! Кто мог подумать, что новый иностранный двигатель коммерческой серии на поверку окажется самым слабым звеном конструкции?

До посадки космонавтов остается два часа. Цепляем «мертвую» машину к трудяге «газону», добираемся до точки, ставим дизелю окончательный диагноз и понимаем, что демонстрировать телевизионщикам степную прыть Петровича теперь придется на одной машине. За руль садится директор Экотранса, на место штурмана — бывший командир Синей птицы, я с фотокамерой встаю в открытом люке.

Есть сигнал радиомаяка! Есть раскрытие парашюта! Вперед! Мы несемся по степи, обогнав наземную поисковую группу, подминая колесами высокую траву. Я делаю несколько «крупных» кадров полосатого купола и, оторвав взгляд от видоискателя, вижу картину, которая стоит перед глазами до сих пор: глубокая поперечная колея, похожая на оросительную канаву.

Перепрыгнуть нереально, тормозить поздно...

Тех, кто сидел внутри, от травм спасло отсутствие переднего свеса и мягкие шины с высоким профилем, сработавшие как упругий демпфер. Но меня при отскоке швырнуло так, что едва не оторвало правую ногу, зацепившуюся за откидной столик. Вот ведь дурень! Я же уже не раз падал в степные канавы — в Монголии, на плато Устюрт. И вновь — на те же грабли!

Боковая табуретка — место штурмана.

Итальянскому ragazzo, собравшему этот
двигатель, хотелось оторвать руки...

Интерьер Петровича можно охарактеризовать тремя словами: «квадратиш, практиш, гут»!

Внутреннее пространство организовано очень рационально, а однообъемная компоновка открывает широчайшие возможности для трансформации.

Давление в шинах тюменского вездехода может изменяться в пределах 0,05—0,6 кгс/см2.

Система подкачки включает в себя электрический компрессор, распределительный узел, колесные краны и воздушные шланги. Колеса каждой оси соединены в отдельную магистраль. Сдуваются шины за минуту, а накачиваются до верхнего номинала за пять минут.

В трансмиссии тюменского вездехода применены две раздаточные коробки. Первая, двухступенчатая, распределяет момент между передней осью и задней тележкой. Вторая, «проходная», с помощью электронноуправляемой муфты подключает третью ось.

С разбитой передней подвеской мы кое-как доползли до спускаемого аппарата, я вылез на крышу, попробовал пошевелить ногой. Но вердикт врача из космической команды, примчавшегося ко мне быстрее всякой «скорой», оказался неутешительным:

— Ты поломался, парень.

Потом была эвакуация военным вертолетом в Костанай и переполох в местной больнице, куда по «испорченному телефону» уже сообщили о пациенте, которому на ногу упал спускаемый аппарат.

Оказавшись в приемном покое, я не стал развивать эту легенду — и честно сказал, что в канаву свалился сам. Ну, вместе с Петровичем... Да нет же, трезвый! Петрович? Петрович, говорю, тоже сильно пострадал — и тоже на ходовую часть... Почему не прилетел тем же вертолетом? Тяжелый он, говорю, нужен другой вертолет.

Уверен, что главный вопрос оперативного консилиума за дверью приемного покоя звучал примерно так: куда парня укладывать — в «травму» или сразу в «дурку»?

А среди ночи в палату нагрянули следователи местного УВД. И вновь — смех сквозь слезы. Они никак не могли взять в толк, как мы умудрились средь бела дня скатиться на машине в овраг!

— Говорю же, не заметили обрыв из-за травы!

— У кого брали траву?


Вскоре мои собратья по несчастью вышли на связь — и рассказали, что космический экипаж тридцатой долговременной экспедиции на Международную космическую станцию вернулся на Землю штатно — и космонавты Антон Шкаплеров, Анатолий Иванишин и Дэниел Бербанк чувствуют себя хорошо. Репортаж у телевизионной группы тоже получился. Подвеску на белой машине мужики выправили кувалдой, переставили рычаги со средней оси зеленой машины, взяли дизельный вездеход на буксир — и поплелись в сторону цивилизации. А добравшись до дома, позвонили еще раз и пообещали, что весной следующего года соберут «космическую» модификацию Петровича, специально спроектированную под нужды съемочной группы. Ну а я своим «тюнингом» могу похвастаться уже сейчас: мой сломанный голеностоп московские хирурги собрали по вполне космической технологии — на титановых пластинах!