Каково быть отцом-одиночкой в России

«Мы с Настиной мамой не были в официальном браке. Жили вместе, а потом родилась дочь. Когда ей было 2,5 года, жена молча ушла. Потом вернулась, сказала, что лечилась от алкоголизма и вылечилась. А через какое-то время забрала все вещи, пока дома никого не было, и ушла насовсем. Первое время Настя плакала, ночами просыпалась, звала маму. Я ее успокаивал, но вообще старался не заводить разговор о маме. А потом у нее из памяти как будто стерся образ, и она просто абстрактно спрашивала: «Когда у нас будет мама?» Я боялся, что жена будет мучить дочь своими внезапными появлениями и еще более внезапными исчезновениями, и поэтому перебрался из Подмосковья в Москву. Устроился кладовщиком — по специальности я дизайнер, быстро работу было не найти. Снял комнату у женщины-пенсионерки, пристроил дочь в частный садик, а когда там карантин или праздники, с ней безвозмездно сидит хозяйка. Когда мы с женой расстались, я позвонил теще, сказал, что мы ее всегда ждем в гости, что я могу внучку к ней привозить когда угодно, а она, недоумевая, спросила: «Зачем?» С моей матерью у меня тоже непростые взаимоотношения, она сидит с Настей, только если ее совсем не с кем оставить.

Я не могу сказать, что после ухода жены мне было очень трудно с дочкой. Думаю, матери-одиночки просто много ноют и преувеличивают. Дочка держит в тонусе. Так бы приходил с работы и загорал вечерами под телевизором. А так по будням обычно просыпаемся, по-солдатски быстро умываемся, одеваемся, завтракает дочка уже в саду, закидываю ее туда и бегу на работу, потом забираю вечером домой, готовим ужин, идем гулять, приходим домой, смотрим мультики, купаемся, заплетаем косу на ночь (это ответственная процедура, я всегда минут по 15 вожусь) — и спать. Единственное неудобство — все время приходится отпрашиваться с работы, чтоб забрать Настю вовремя из садика, начальник от этого не в восторге, но входит в положение. В выходные мы обычно куда-нибудь выбираемся на весь день. На речку, в зоопарк, пикники часто в парке устраиваем. Бывает, объединяемся с моими друзьями, у которых тоже дети. Если нет глобальных планов, то просто высыпаемся, она мультики смотрит, рисует, я делаю генеральную уборку и готовлю. Ходить отдыхать куда-то с мужиками у меня нет потребности. От кого отдыхать? От родной дочери? Бывает, хочется просто пройтись в одиночестве, подумать о своем, но когда Настя уезжает в санаторий или еще куда-то, я уже на второй день по ней скучаю.

С личной жизнью все просто — ее нет. Я выбираю женщину относительно интересов своей дочери. При этом если жениться на женщине с ребенком, то понятно, что свое чадо у нее всегда будет на первом месте, а я не хотел бы, чтобы Настя была в роли бедной падчерицы. А если выбирать женщину, у которой нет детей, то откуда у нее опыт общения с детьми и знание, что с ними делать? Да и к тому же многие женщины сами моментально испаряются, как только узнают, что у меня на руках маленький ребенок.

Что касается питания, Настя ест всю «взрослую» еду. Но я готовлю обычно только то, что она любит. Да я и сам уже полностью подстроился под ее вкусы. Что заказывает, то и готовлю. Несколько вечеров подряд можем рисовую кашу с бананами есть.

А еще она начала интересоваться косметикой, на день рождения мне целую косметичку заказала. Я очень долго выбирал из детской косметики, чтоб цвета понежнее и состав невредный. Потом пришлось учить пользоваться. Я ж дизайнер как-никак. Сидели с ней, показывал, как за края не заступать, когда губы красишь, как румянами пользоваться, чтоб щеки были не как у матрешки, как тени аккуратно накладывать. Я во всем стал ей мамой. Только вот нежности в полной мере, как женщина, все равно не могу дать. От женщин же прям исходит тепло. Упадет ребенок — они его тут же приголубят. А когда Настя падает, я ее ставлю на ноги и говорю, что по пустякам только дурочки плачут. И она бежит дальше.

Кстати, наша мама недавно объявилась. Говорит, соскучилась. Три года не вспоминала, а тут вдруг. Приходила тайком в мое рабочее время, играла с Настей. Даже на пару дней забирала к себе на выходные, все было нормально. А потом как-то мне в понедельник утром воспитательница из сада позвонила, сказала, что мать ее не привела. Я жене звоню, а она мне пьяным голосом говорит: «Я тебе ее не отдам!» Что поделать, пришлось звать полицию и забирать Настю».

«Я жил в Донбассе, встречался с девушкой, у меня была точка на рынке, но в один чудесный день я лишился своего бизнеса. Устроился на шахту, там ничего не платили, только еду в столовой можно было брать домой. Девушка очень настаивала на свадьбе, я ее любил, но как жениться, если есть нечего? Тогда мы предохранялись противозачаточными таблетками, и когда я в очередной раз сказал, что со свадьбой придется повременить, она, не предупредив, перестала принимать эти таблетки и тут же забеременела. Что было делать? Сразу поженились. Как только родился ребенок, я поехал в Москву на заработки на три месяца, устроился тут на ТЭЦ. Деньги жене высылал на подгузники и на все, что ей было нужно.

А потом приехал домой и выяснил, что она сожительствует с нашим соседом сверху, пьет, постоянно ходит по барам. Я бы, наверное, понял, если бы она ушла к крутому парню, но она связалась с безработным алкоголиком. Времени выяснять отношения тогда не было — ребенка нужно было кормить, и я снова уехал на заработки. Каждый раз возвращался и видел, что дочка лежит одна, зареванная, а жена с бутылкой в обнимку. Я не выдержал и подал в суд, чтобы забрать ребенка себе, но у нас суд всегда на стороне матери. Доказать, что она злоупотребляет алкоголем, практически невозможно — нужно, чтобы она добровольно прошла обследование, а она, естественно, отказалась. Я много лет пытался что-то доказать в суде и по-человечески упросить жену отдать мне дочь — долгое время это не приносило результатов.

В итоге мне удалось обустроиться в Москве, и дочка переехала ко мне. Поначалу было много проблем с ее поведением в школе — в Донбассе она росла почти на улице. Чтобы держать руку на пульсе, я стал членом родительского комитета ее класса — вместе с мамочками готовлю все школьные мероприятия. Классный руководитель, слава богу, мужчина, он хорошо меня как отца понимает, дает дельные советы. Большая проблема, конечно, в том, что у дочки сейчас переходный возраст, начинаются отношения с мальчиками, и ей бы хотелось поделиться этим с мамой, может, посоветоваться, как с подружкой.

Я всеми силами пытаюсь для нее стать этой подружкой, но тщетно. Она ко мне относится исключительно как к отцу и крайне редко во что-то посвящает. Все чаще хитрит, с кем-то тайком уходит, кого-то тайком приводит. А еще мне нелегко ее инструктировать по поводу женской интимной гигиены и выбора прокладок, о средствах контрацепции, объяснять, что интимные отношения сейчас под строгим запретом. Обычно эти беседы выглядят так: усаживаю ее, начинаю вещать, она краснеет и нервничает, я смущаюсь, и мы расходимся. Если идем по магазинам покупать ей вещи — тоже целое приключение. Она, как сорока, выбирает яркую одежду со стразиками, блестяшками, а я стараюсь купить что-то практичное и немаркое. Была бы у нас мама, она бы прививала ей вкус.

Я пытаюсь приучить ее заниматься женскими делами по дому. Учу, как правильно убирать, гладить. Заставляю учиться готовить, а она ни в какую, ленится. Бывает, назло приготовит что-нибудь невкусное, тогда и я принципиально другой еды не покупаю — едим невкусное, чтоб неповадно было.

Суд по лишению жены родительских прав мы наконец-то почти выиграли. Сейчас это уже легче — жена за восемь лет ни разу не появилась ни в поликлинике, ни в школе. В украинской школе даже меня на собраниях видели чаще, чем ее. Недавно говорил с ней по скайпу, потом попросил, чтоб поговорила с дочкой хоть немного, она неохотно согласилась, а когда дочь подошла, та спросила, много ли задают в школе, есть ли к ней еще вопросы, пожелала удачи и положила трубку.

Я до последнего не хотел лишать ее прав, но для того, чтобы мне забрать дочь с Украины в Россию, нужно, чтобы жена, как мать, подписала бумаги, а она отказывалась. Так что я был вынужден. К тому же если не лишить ее прав, то, когда дочке исполнится 18 лет, она подаст в суд и обяжет содержать себя (она всю жизнь не работает). Я на алименты на нее не буду подавать даже — в лучшем случае суд обяжет ее выплачивать по тысяче рублей в месяц, зачем мелочиться».

«Жена умерла от рака, и я остался с сыновьями один. Она долго болела, за ней нужен был постоянный уход.

Мы с ней очень разбаловали детей: поначалу заставить кого-то из сыновей прибраться было целой трагедией. С нами еще моя больная мама живет. Я постоянно опаздываю на работу из-за того, что по утрам подолгу их всех кормлю и собираю. После смерти жены первое время вообще жили в невероятном хаосе. За моей мамой нужен постоянный уход, а вторая бабушка не сильно тянется к внукам. Теперь мы уже более-менее распределили дежурства по дому, кто за что отвечает. У нас царит эдакая казарменная романтика. Один картошку чистит, другой каждые три дня пылесосит, третий посуду моет. Потихоньку выдрессировал, навел порядок и дисциплину.

Мой старший сын учится в духовной семинарии, средний в колледже по живописи, а младший пока ищет себя. Он смерть мамы тяжелее всего перенес. Даже учиться хуже стал. Ему необходимо было тепло, а я его не мог согреть. Я не привык к особенным проявлениям нежности. В нашей семье жена была такая добрая, ласковая, а я по натуре серьезный человек. Вот этому мне было труднее всего научиться. Младший сын, когда недополучал этого от меня, шел к старшему брату. А он у нас такой мягкий и добрый. Младший долго за ним ходил хвостом, как утенок за уткой, мог ночью прийти к нему и просто лежать сбоку молча. Потом я тоже начал более нежно с детьми себя вести. Оказалось, младшему иной раз требовалось, чтоб я просто полежал с ним на кушетке вечером, обсудил его проблемы. Кажется, будто это просто, но это не совсем так.

Несмотря на то что дети уже не маленькие, я вижу, что, после того как мама умерла, в доме все рухнуло. Без нее стало не так тепло. Даже идеально убранная квартира кажется совсем неуютной, да и порядка хватает всего на день».