«Флотская чарка»: Как в Российском императорском флоте появилась традиция водочного пайка

Когда в конце XVII – начале XVIII вв. Петр I практически с нуля создавал российский флот, во всех вопросах и нюансах он ориентировался на передовые страны Европы. Именно оттуда была перенята традиция выдавать матросам и солдатам спиртные напитки.

В то время британские моряки пили ром, голландцы – пиво и джин, а испанцы - вино с лимонным соком. Эти напитки стали бы для бюджета Российского государства большим расточительством, поэтому Петр заменил их на «хлебное вино», т.е. водку, и ввел в рацион.

В Воинском Уставе 1716 года была оговорена норма питания всех военнослужащих. Нижним чинам флота в неделю полагалось 4 чарки «хлебного вина», а также около 3 литров пива ежедневно. Одновременно со спиртным вводилось и строгое наказание за злоупотребление им.

Кстати, чаркой тогда называли меру, равную 1/100 ведра, или 123 мл жидкости, и ее должны были выдавать, разделив на две порции: часть в обед, а остаток - вечером. Для этого были специальные мерки, т.н. получарки.

Получая небольшие порции водки и слабоалкогольного пива, матросы чувствовали себя бодрее и меньше болели. Так им было проще переживать тяжелые условия труда на палубе парусного корабля и плавания по штормовой Балтике. Алкоголь пришелся морякам по вкусу, а у офицеров появился новый способ стимулировать подчиненных. За небольшие провинности матроса лишали водки, а за какие-то заслуги давали дополнительную чарку. После тяжелых учений, чтобы похвалить всю команду, а также в плаваниях зимой капитан мог назначить всем внеочередное «угощение».

Естественно, не обошлось на флоте без пьянства. Согласно петровскому Уставу, виновного офицера лишали месячного жалования, а матросов пороли линьками. Напившегося караульного отправляли на галеры, а за пьянство во время боя и вовсе полагалась смертная казнь.

Процесс принятия спиртного на боевом корабле фактически превратился в церемонию. По команде с мостика начальник караула в сопровождении вахтенного, баталера (кладовщика) и юнга спускались в трюм, открывали «винный погреб» и набирали ендову водки. Посудина поднималась на палубу и ставилась на специальный табурет. Боцманы давали сигнал на обед, который начинался у ендовы. Вокруг нее стояли унтер-офицеры, следящие за порядком, а баталер отмечал в своем списке матросов, очередь которых подходила.

Начиная со старших по званию, матросы подходили к ендове по очереди, снимали головной убор, брали чарку, зачерпывали водку и медленно ее выпивали. Передав чарку следующему, матросы торопились на обед.

Российский писатель-маринист А.С. Новиков-Прибой, служивший баталером во время русско-японской войны, так описывает процесс:

«Пили водку с наслаждением, покрякивали и отпускали шутки:
- Эх, покатилась, родная, в трюм моего живота!
- Хорошо обжигает.
- А за границей ром будут выдавать. Тот еще лучше.
- Крепись, душа, - залью тебя сорокаградусной.
- За семь лет службы я этих получарок выпил у царя пропасть – более четырех тысяч».

Немало было и матросов, которые отказывались от водки. Стоимость каждой невыпитой чарки суммировалась, и после окончания 7-летней срочной службы матрос получал на руки приличную сумму денег.

Тем не менее, к концу XIX века эпоха паруса осталась в прошлом, и деревянные боевые корабли преобразились в огромные стальные механизмы. Гладкоствольные пушки были заменены на современную дальнобойную артиллерию. Изменения на флоте затронула даже вековую традицию по выдаче чарки водки перед обедом.

Флотские офицеры и врачи считали, что служба стала намного проще, поэтому необходимость в водочном пайке отпала. Вопрос оставить флотские чарки или их убрать вовсе решался «на самом верху». Наконец, в 1909 году вышел приказ Генерального штаба о запрете спиртных напитков в армии и флоте. Вместо них предлагалось организовывать общества трезвенников и «обратить внимание на развитие спорта, устройство состязаний в виде гимнастических, стрелковых, конных, парусных и других праздников». Естественно, эта мера вызвала недовольство моряков и серьезно сказалась на авторитете царя среди простых матросов.