Николай Николаевич Озеров

Николай Николаевич Озеров родился 11 декабря 1922 года в столице России. В семье уже был ребенок - Юрий, на год старше Николая. Мальчики росли в творческой семье: отец Николай Николаевич был популярным оперным певцом, а мама Надежда Ивановна училась на театральном факультете. Но из-за рождения детей вынуждено забросила учёбу.

Как позже признавался Николай, он с раннего детства мечтал петь как папа и быть таким же лысым. Но жизнь не наградила мальчика таким роскошным талантом, зато порадовала другими умениями: с 9 лет мальчик начал заниматься теннисом.

Николай тренировался у Василия Михайловича, который вывел в большой теннис огромный перечень спортсменов. Партнёром Николая чаще выступал брат, поначалу проявивший себя лучше.

Когда мальчикам разрешили посещать большие теннисные корты, Николай пропадал там целыми днями. Поэтому не удивительно, что к 12 годам Николай стал 6-й ракеткой в детской команде Загорянки, а его брат – 4-й. В 1935 году Николай Озеров в первый раз стал чемпионом Москвы, а через 6 лет получил звание мастера спорта СССР по теннису. В то же время стал студентом актерского факультета ГИТИСа.

После окончания учебного заведения Озеров начал карьеру в МХАТ. За 30 лет театральной деятельности Николай сыграл больше 20 ролей. Параллельно мужчина снимался в фильмах, обычно как спортивный диктор.

Его время было расписано по секундам, во МХАТ Озеров иногда входил за несколько минут до начала представления. Он быстро переодевался и выходил к зрителям. Особенно запомнился ролью добродушного толстяка в образе Хлеба в пьесе «Синяя птица».

Несмотря на успешную карьеру актера, Озеров не оставил спорт, мужчина продолжал принимать участие в теннисных матчах. Он отличался активным стилем игры и массивным ударом правой рукой, а козырем была правильная оценка соперника. Николай определял слабые стороны и умело бил точно в цель.
Неизменным атрибутом теннисиста была знаменитая тюбетейка, в которой Николай очень любил играть. Благодаря ей он будто бы внушал зрителю и сопернику, что берется за дело со всей серьёзностью.

За всё время в теннисе Николай получил 170 титулов во всех разрядах. На его счету 24 золотые медали, завоёванные на чемпионатах СССР. Превзойти это достижение в будущем не смог никто, мужчина навсегда останется величайшим советским теннисистом.

На завершение карьеры в самом расцвете славы в первую очередь повлиял его болеющий отец. Он позвонил спортсмену и посоветовал заняться другим делом, пойти в сферу радио или телевидения. Несмотря на давление со стороны руководства, Озеров последовал совету отца.

В 1950 году мужчина появился в комментаторской рубке. Должность досталась Николаю случайно: заслуженного мастера спорта по футболу Виктора Дубина назначили старшим тренером «Динамо», а его должность комментатора досталась Озерову. Перед полноценным выходом в эфир он пробовал во время матча тихо наговаривать комментарии, но ничего не получалось.

Николаю помог Вадим Синявский, с его подачи мужчина провел свой дебютный репортаж о первом тайме матча «Динамо» - ЦДКА. После этого был на 2 недели отстранён от работы в ожидании откликов слушателей. За это время пришло 40 писем, 37 из которых содержали похвалу в адрес дебютанта.

Как спортивный комментатор Озеров полюбился зрителям даже больше, чем на корте. Мужчина вел репортажи с 15 Олимпийских игр, 30 ЧМ по хоккею и комментировал знаменательный матч сборной России с канадцами. После первого периода к комментатору подошел крайне раздраженный председатель спорткомитета СССР Сергей Павлов и сказал:

- «Что же это такое творится! Нам такой хоккей не нужен!»

Позже в эфире Озеров употребил эту фразу относительно некорректного поведения канадских хоккеистов. Афоризм быстро стал знаменитым и облетел весь мир.

Сам Озеров тоже за словом в карман не лез. Однажды в шведской гостинице Николая заприметил американский миллионер. Он смеялся, показывал руками большие объёмные фигуры, намекая на комментатора, и напевал гимн Советского Союза. На такое поведение Николай отреагировал максимально невозмутимо, шепнув переводчице:

- «Передайте ему: гимн Советского Союза нужно исполнять стоя!»

Бытует легенда, что Озеров в репортаже нецензурно выразился в контексте фразы «Удар, гол, штанга», за что его временно отстранили от эфира. Но жена Николая опровергла эти слухи, сообщив, что муж даже дома не ругался, не говоря про мат в эфире. Позже выяснилось, что это был другой комментатор.

Озеров стал неотъемлемой частью советского спорта, о спортивных победах люди узнавали именно от него. Мужчине довелось вести сотни репортажей, и он, несомненно, преуспел в этом деле.

Популярный комментатор любил радовать людей, даже малознакомых. Например, он мог помочь уборщице устроить детей в сад, добиться для талантливого артиста места в общежитии. Сам факт помощи людям доставлял Николаю огромное удовольствие.

В маленькие блокнотики, где хранились подводки к репортажам и разные мысли, Озеров записывал просьбы людей. Даже создал компанию ОВВ, что расшифровывается как «Общество взаимного вспоможения», это было своеобразным паролем, означавшим, что кому-то нужна помощь.

О личной жизни Озеров рассказывал неохотно. Первая история любви закончилась для него душевными страданиями, поэтому Николай мало доверял женщинам. Но в конце 60-х годов в его биографии появилась Маргарита Азаровская, работавшая в то время редактором столичного издательства. Пара поженилась, а в 47 лет Озеров стал отцом двойняшек – Надежды и Николая.

Мужчина приучал детей к спорту с детства: в 4 года двойняшки были уже на корте. Но ни сын, ни дочь так и не построили спортивную карьеру: Надя перенесла сложную операцию, а Коля хоть и стал к 20 годам мастером спорта, думал больше о том, как выходить отца, у которого выявили тогда диабет.

В начале 90-х годов, когда Озеров был в Средней Азии, его в ногу ужалил скорпион, образовавшаяся рана долго не заживала. После множества перевязок доктор вынес приговор – началась гангрена, следует ампутировать ногу. Со слов жены из интервью, боли Николай терпел жуткие, но стойко терпел страдания.

Пока Озеров ходил с палочкой, они с супругой постоянно посещали Большой театр. Мужчина стыдился, что вынужден по медицинским показаниям ходить в спортивном костюме.

Когда болезнь усугубилась, он больше не жил как раньше, всё реже выходил из дома. Но старался посещать московские матчи, в том числе теннисные. Приезжая, вдохновлённо следил за ходом игры, сидя в инвалидной коляске и ревностно вслушиваясь в голоса комментаторов.