Как наглость пополам с удачей помогли курсанту сдать экзамен

Основную шифровальную технику я знал хорошо, а вот по некоторым другим типам нам как-то бегло прочитали несколько лекций, и всё. Практических работ на них не было совсем. И был среди этого металлолома множитель перфолент М-10. И мои познания о нём глубиной не блистали.

А тут ещё, как назло, председателем подкомиссии, принимавшей экзамен в нашей группе, был полковник 8 Управления Генштаба, едкий и придирчивый мужик. У него, чтобы получить пять баллов, нужно было не только без запинки ответить на билет, но и на кучу дополнительных вопросов.

Я шёл на экзамен последним. Сам выбрал себе такую очерёдность, рассчитывая, что к концу экзамена комиссия станет если не добрее, то ленивее. Кое в чём мой расчёт оказался правильным, а кое в чём и нет.

Вхожу в аудиторию, представляюсь комиссии. Беру билет и чуть не падаю. Третьим вопросом в моём билете значится этот злосчастный множитель М-10. Всё, думаю, приехали. Ответить на него как это требует придирчивый полковник, я, скорее всего, не смогу. А значит, о пятёрке по этой дисциплине можно и не мечтать.

А надо сказать, что со второго курса я уверенно шёл на «отлично» по всем основным предметам и был кандидатом на красный диплом. Но всего одна четвёрка на госэкзамене поставила бы жирный крест на всех моих четырёхлетних стараниях.

Сажусь, начинаю готовиться к ответу. И тут, до сих пор самому странно, на меня опустилось какое-то ледяное спокойствие. Я будто забыл о последнем вопросе в билете и начал скрупулёзно готовить ответ на первый вопрос. Подготовился, перехожу ко второму. С этими двумя мне всё было ясно и понятно, даже более того, так как по первому вопросу я работал практически на стажировке, а по второму писал курсовую работу. И тут, о чудо! Откуда-то из закоулков памяти вдруг всплыла лекция, которую нам читали по этому множителю. До таких мельчайших подробностей, что я даже вспомнил, какая погода была в тот день за окном. Конечно, я тут же начал лихорадочно записывать всё, что вспомнил. Написал, выхожу отвечать.

Начал, как водится, с первого вопроса. Принимал у меня лично председатель комиссии, остальные члены сидели молча. Подробненько осветил ему вопрос; полковник удовлетворённо покивал и задал ещё целую пачку дополнительных. Ответил и на них. Тот поинтересовался источником моих знаний; я поведал ему о своей войсковой стажировке. Председатель похвалил, после чего перешли ко второму. Тут тоже всё было на ять, курсовая работа помогла; тоже упомянул о ней.

Видно было, что председатель остался доволен моими ответами и велел переходить к множителю. Выдал ему всё, что всплыло в памяти. Полковник покивал и задал дополнительный вопрос. А вот тут я, что называется, поплыл и ответил неправильно. Полковник поморщился. «А вот тут вы, товарищ курсант, ошиблись. Ну ладно, даю вам шанс. Вы так хорошо отвечали на предыдущие вопросы. Вон, на столе стоит множитель, ступайте к нему. Включите, отработайте во всех режимах. Шифровальная машина рядом».

Подхожу сначала к шифрмашине, включаю, набиваю в открытом режиме на перфоленте алфавит. Перехожу к множителю, включаю его на первый режим, вставляю в приёмник полученную ранее ленту, размножаю её. Всё идёт как надо. Перехожу на второй режим и тут… полный облом! Не получается размножить перфоленточку в этом режиме, хоть ты тресни. Делаю ещё одну попытку. Результат нулевой. Что делать?

В этой аудитории помимо экзаменационной комиссии сидел наш майор с кафедры эксплуатации техники, свой человек. Дело в том, что курсанту на экзамене экзаменаторы могли подсунуть заведомо неисправный комплект техники. Тот должен был определить причину неисправности и по возможности устранить её. Причём курсанту не говорили, исправна эта техника или нет. Так вот, наш майор заранее всех предупредил: «Подхо́дите к технике – смотрите на мои руки. Если у меня в руках отвёртка, значит, машина неисправна, если руки пустые, она в порядке».

Но к тому моменту наш майор уже покинул аудиторию, посчитав себя ненужным. И вот я встал перед дилеммой: если множитель априори неисправен, то я, что называется, чист, достаточно сказать об этом. Но если я заявлю о неисправности, а он на поверку окажется в полном порядке, просто я что-то делал с ним не так, то всё, за такой косяк тройка гарантирована.

И тут я, поняв всю безвыходность ситуации, хладнокровно перевожу множитель в первый режим и ещё раз размножаю свою перфоленту. Всё получается как надо, после чего выключаю агрегат.

Ко мне подходит моложавый подполковник из комиссии, интересуется ходом дел. Я нагло показываю ему результаты своих трудов: два десятка идентичных перфолент, разложенных в два ряда. Впечатление такое, что работа выполнена в двух режимах. Подполковник удовлетворённо кивает, велит собирать и зачехлять всю технику, а перфоленты отправить в мусорную корзину, что я с радостью и делаю.

Я подхожу к председателю комиссии и докладываю о выполнении задания. «Подождите. Я же велел вам показать мне все ваши результаты», – говорит тот. Я растерянно отвечаю: «Так ведь товарищ подполковник уже проверил всё, сказал, чтобы я зачехлял технику». Подполковник тут же подтверждает сказанное мною. «Да, я всё проверил. Всё хорошо». «Ну ладно, можете быть свободным», – смилостивился председатель комиссии.

Чуть позднее я узнал, что мне поставили пять баллов. Недаром говорят, что наглость – второе счастье. К слову сказать, этот злосчастный множитель, едва не стоивший мне красного диплома (я таки получил его), мне ни разу за всю мою службу так и не встретился.