Гибель рейса 109. Самый кровавый теракт времен Советского Союза

В это же самое время диспетчер аэропорта Читы дрожащими руками набирал номер телефона, чтобы доложить — рейс 109 исчез с экрана радара. Что это означало, он прекрасно понимал, поскольку всего за пару минут поступил сигнал о захвате самолета.

Ту-104А с бортовым номером 42379 в свой последний рейс отправился из Москвы 17 мая, в 18:12. Полет с несколькими промежуточными посадками для того времени был обычным делом.
В Иркутске произошла плановая замена экипажа, и лайнер отправился к своему конечному пункту назначения, имея на борту 81 человека, включая 9 членов экипажа. Среди пассажиров было четверо детей.
Полет уже подходил к концу, и пилоты успели доложить диспетчеру о выходе на расчётную точку снижения.
Но вслед за этим произошло трехкратное кратковременное включение бортового радиопередатчика. Командир корабля, выйдя на связь, сообщил, что из салона поступило требование изменить курс. Летчики заняли эшелон 6500 метров. Пока диспетчер докладывал о происходящем в соответствующие службы, снова прозвучал кодовый сигнал, означающий опасность. А затем метка Ту-104 пропала навсегда...

Поисковые вертолеты нашли обломки самолета менее чем через полтора часа. Судя по тому, что они были разбросаны на протяжении 10 километров, произошло разрушение в воздухе. Выжить у находившихся на борту не было никаких шансов.
Тела пассажиров и членов экипажа находили не только на земле, но и на верхушках деревьев.
Свидетельские показания лесозаготовителей не оставляли сомнений — Ту-104 взорвался в воздухе. Все говорило за то, что произошел террористический акт.

Обломки погибшего самолета и сегодня лежат в труднопроходимой местности под Читой.

Младший сержант милиции Ежиков Владимир Михайлович.

Следствие, на основании данных экспертов, выдвинуло версию о том, что происходило на борту в последние две с половиной минуты. Стюардесса известила о происходящем экипаж и, возможно, милиционера. Вполне вероятно, что Владимир Ежиков сам увидел террориста или услышал его слова. Инструкция предписывала ему принять все меры по обезвреживанию преступника.
Стрелять милиционер мог только в самом крайнем случае. Скорее всего, Ежиков попытался отнять у Рзаева взрывчатку, но тот, оттолкнув милиционера, бросился к пилотской кабине.
Ежиков выстрелил, и, как установили судмедэксперты, этот выстрел для Рзаева оказался смертельным. Но, умирая, он успел привести в действие свою «адскую машину». Бомба, мощность которой составляла около 6 килограммов в тротиловом эквиваленте, разрушила самолет.
То, что Рзаев, будучи сапером по военной специальности, мог сконструировать бомбу сам, выглядит вполне реально. А вот вопрос о том, где он взял взрывчатку, остался открытым. Сделали вывод, что нелегально купил у неустановленных геологов. Иные версии сулили серьезные неприятности для целого ряда должностных лиц.

Если у мужчины и были сообщники, то выйти на них так и не удалось. Гибель самолета и 80 человек, не считая самого преступника, признали результатом действий террориста-одиночки с признаками психического заболевания.
Некоторые родственники погибших, узнавшие об обстоятельствах трагедии, всю вину возложили на погибшего милиционера.
Владимиру Ежикову было 22 года. В тот рейс он попал из резерва, подменяя коллегу. Он был талантливым парнем, хорошо рисовал, мечтал о работе журналиста, даже писал заметки в местную газету. Те, кто знал Ежикова, уверены — стрелять он мог только потому, что в сложившейся ситуации иного выхода не видел.

Координаты: 52°3'34"N 112°8'9"E

После трагедии рейса 109 правила безопасности вновь были пересмотрены. Решили, что практика сопровождения самолетов вооруженными сотрудниками МВД и КГБ слишком рискованна. Предпочтение было отдано усилению наземной проверки багажа и самих пассажиров.

А некоторые обломки погибшего самолета и сегодня лежат в труднопроходимой местности под Читой, служа напоминанием о большой беде мирного 1973 года...