Как на самом деле воспитывали барышень в институтах благородных девиц

Императрица мечтала подарить обществу «образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества». Но в народе выпускниц этих институтов окрестили белоручками, кисейными барышнями, совершенно оторванными от реальности, а слово «институтка» приобрело негативный окрас.

Как ни странно, если взглянуть на организацию обучения в таких заведениях, то результат уже не будет казаться столь неожиданным.

У всех людей разные характеры, и поэтому девушки по-разному проявляли себя в жестких условиях. Тех барышень, которые каким-то образом не соответствовали институтским порядкам, называли мовешками (от французского слова mauvaise — «дурной»). Для попадания в немилость было достаточно громкого разговора или выбившейся из прически пряди.

Тех же, кто следовали правилам, называли парфетками (parfaite — «совершенный»).

Очевидно, такое разделение приводило к предвзятому отношению к воспитанницам с самого начала учебы.

Только незамужняя женщина могла стать преподавателем института благородных девиц. Но в те времена одинокие женщины считались чем-то ненормальным и порицались обществом, поэтому классные дамы зачастую обладали довольно скверным характером и наказывали учениц за малейшие проступки.

Иначе было с мужчинами. Их в преподаватели брали неохотно. Чтобы не искушать юных девиц, в учителя брали женатых мужчин, желательно пожилых и с каким-нибудь физическим недостатком.

В жизни воспитанниц было не много развлечений. Закрытые от внешнего мира, девушки испытывали острую потребность в ярких эмоциях, поэтому часто начинали кого-то обожать. Объектом восхищения мог стать кто угодно, кроме классных дам, лишь бы человек был хоть немного выше в школьной иерархии.

Обожаемому человеку дарили подарки, молились за его здоровье, старались услужить. Всё это сопровождалось драмой: напускные любовные страдания, попытки отравиться и прочее. При этом любовь была возвышенной. Если, например, учитель объявлял о женитьбе, то воспитанницы заочно любили и его невесту.

Физические наказания считались неприемлемыми, но взамен провинившихся барышень пытались всячески унизить. За недостойное поведение и сквернословие на шею вешали большой язык из красного картона, а за неряшливость к платью прикалывали рваный чулок.

Также провинившихся не могли открыто лишить еды, как в мужских заведениях. Хотя могли запретить садиться во время обеда. Теоретически ученица могла поесть стоя, но это повлекло бы еще большие проблемы. Еда стоя считалась признаком падшей женщины.

За крупные провинности девушек заставляли носить грубый тиковый передник, что считалось позором.

Вопреки стереотипу о тепличности воспитанниц институтов, девушки жили в холодных помещениях, где температура часто не поднималась выше 16°С. Подъем в 6 утра, умывание холодной водой, молитва, небогатый завтрак и выход в церковь — так выглядел обычный распорядок дня «неженки-институтки».

Иногда девушек выводили гулять в местный парк, закрыв его для других посетителей. Изолировали девушек не только от людей, но и от многих книг. Позволялось читать только определенную литературу, да и из нее часто вырезали целые страницы.

Институт жестко контролировал встречи и переписки с родными. Письма проходили цензуру, а разговоры о доме всячески высмеивались преподавателями и старшими воспитанницами.

В контрактах некоторых институтов родителям даже запрещалось прерывать обучение без веских причин.

Несмотря на звание института, по факту образование больше соответствовало уровню гимназии. И если в первые годы существования женских институтов программа была относительно сильная, то впоследствии всё свелось к изучению пения, танцев и хороших манер.