Что Высоцкий пел о Сталине?

Но если разобраться и поискать в интернете, можно наткнуться на более удивительную информацию о нём и его окружении.

Давайте узнаем, как Владимир Высоцкий относился к Сталину, что пел и что говорил о нём.

Уже не первый год по Сети гуляет эта картинка. Автор ее пытается сделать из Владимира Высоцкого эдакого сталиниста. Ну как же, не может всенародно любимый бард не любить, почитаемого большей частью народа вождя. И пользователи Интернета с удовольствием делятся этой картинкой в своих блогах: «Вот Высоцкий написал ТАК, а вот ТЫ ожидал иного?!»
В общем то, иного автор этой заметки не ожидал, поскольку хорошо знаком с творчеством В. Высоцкого. Более того, он считает что свое первое стихотворение школьник Володя написал совершенно искренне.

8 марта 1953 года восьмиклассник Володя Высоцкий, пройдя мимо гроба с телом покойного И.В. Сталина, вернулся домой и написал стихотворение «Моя клятва». Сохранилось оно благодаря тому, что мама Володи Нина Максимовна напечатала его в стенгазете учреждения, где она работала.
Друг Высоцкого В. Акимов вспоминает о тех днях: «Особой доблестью среди ребят считалось пройти в Колонный зал. Мы с Володей были дважды – через все оцепления, где прося, где хитря; по крышам, по чердакам, пожарным лестницам; чужим квартирам, выходившими чёрными ходами на другие улицы или в проходные дворы; под грузовиками; под животами лошадей; опять вверх-вниз, выкручиваясь из разнообразнейших неприятностей, пробирались, пролезали, пробегали, ныряли, прыгали, проползали. Так и попрощались с вождём»

Вероятно от впечатления прощания с вождем у Володи Высоцкого родилось это стихотворение:

Моя клятва

Опоясана трауром лент,
Погрузилась в молчанье Москва,
Глубока её скорбь о вожде,
Сердце болью сжимает тоска.

Я иду средь потока людей,
Горе сердце сковало моё,
Я иду, чтоб взглянуть поскорей
На вождя дорогого чело…

Жжёт глаза мои страшный огонь,
И не верю я чёрной беде,
Давит грудь несмолкаемый стон,
Плачет сердце о мудром вожде.

Разливается траурный марш,
Стонут скрипки и стонут сердца,
Я у гроба клянусь не забыть
Дорогого вождя и отца.

Я клянусь: буду в ногу идти
С дружной, крепкой и братской семьёй,
Буду светлое знамя нести,
Что вручил ты нам, Сталин родной.

В эти скорбно-тяжёлые дни
Поклянусь у могилы твоей
Не щадить молодых своих сил
Для великой Отчизны моей.

Имя Сталин в веках будет жить,
Будет реять оно над землёй,
Имя Сталин нам будет светить
Вечным солнцем и вечной звездой.

Говорят, что это стихотворение напечатали даже в какой-то газете, но точной информации на этот счет нет. Оно даже включено в собрание сочинений В. Высоцкого, хотя мне всегда было любопытно: а включил бы его автор при жизни.

Но время шло, и восторженная любовь к «отцу народов» сменилась на чувство прямо противоположные. Биографы Высоцкого считают, что вот он, дескать, вырос и узнал «страшную правду». А как на мой взгляд, то все гораздо проще: будущий бард рос в определенных кругах московской интеллигенции, где Сталина ненавидели лютой ненавистью даже те, которых обошли репрессии 37 года. Просто это было модно для предателей и ненавистников Родины. Сейчас мы можем увидеть как родину поливают грязью «интеллигенты» живущие за государственные деньги налогоплательщиков. Ситуация не сильно изменилась.
Очевидно это наложило свой отпечаток на мировоззрении поэта. И стали рождаться совсем другие стихи.
К примеру, в стихотворении «Банька по белому», где есть такие строки:
………………………………..
Сколько веры и лесу повалено,
Сколь изведано горя и трасс!
А на левой груди — профиль Сталина,
А на правой — Маринка анфас.
…………………………
Вспоминаю, как утречком раненько
Брату крикнуть успел: «Пособи!» —
И меня два красивых охранника
Повезли из Сибири в Сибирь.

А потом на карьере ли, в топи ли,
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили,
Чтоб он слышал как рвутся сердца.

В песне не совсем ясно (вернее совсем не ясно) за какие грехи сидел герой песни, но, по разговорам, наколки с Лениным и Сталиным делали себе уголовники-рецидивисты. Среди них жила легенда, что если приговорят к расстрелу, то чекисты не будут стрелять в своих вождей.

Есть еще менее известная песня про депортированных чеченцев, которая заканчивается такими строками:

А те, кто нас на подвиги подбили,
Давно лежат и корчатся в гробу, —
Их всех свезли туда в автомобиле,
А самый главный — вылетел в трубу

Кто этот «самый главный», думаю, нетрудно догадаться….

Не брезговал Владимир Семенович и «костюмчиками с чужого плеча». Песня Юза Алешковского «Товарищ Сталин» столь часто звучала в исполнении Высоцкого, что ему приписывают авторство. Все наверное слышали:

Товарищ Сталин, вы большой ученый,
В языкознанье знаете вы толк,
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ серый брянский волк.

И так далее….

Правда, ныне здравствующий в США, Юз Алешковский не был ни марксистом, ни «левым уклонистом», а получил при Сталине свои четыре года за уголовное преступление….

Рассказывают, что Высоцкому с Мариной Влади довелось присутствовать на одном празднике в Грузии. Было много народа, много вина, много тостов. Высоцкого очень хорошо там знали. Когда прозвучал тост: за товарища. Сталина, Высоцкий демонстративно вылил свой бокал.

Мне правда эта байка кажется не вполне достоверной: вряд ли Высоцкий решился бы на такую выходку в Грузии. Гораздо ближе к истине рассказ Марины Влади из книги «Прерванный полет»:

Пир продолжается. В зале шумно и весело. Вдруг один из гостей громко
спрашивает:

— Забудем ли мы выпить за нашего великого Сталина?

За столом воцаряется нехорошая тишина. Грузинская интеллигенция жестоко пострадала при Сталине, и, если некоторые люди относятся к нему с ностальгическим восхищением, хозяин дома, как и мы сами, считает его самым настоящим преступником.

Я беру тебя за руку и тихо прошу не устраивать скандала. Ты побледнел и белыми от ярости глазами смотришь на того человека. Хозяин торжественно берет рог из рук гостя и медленно его выпивает. И сильный мужской голос вдруг прорезает тишину, и за ним вступает стройный хор. Пением, точным и редкостным многоголосьем эти люди отвечают на упоминание о проклятых годах: голоса сливаются в звучную и страстную музыку, утверждая презрение к тирану, гармония мелодии отражает гармонию мыслей. Благодаря врожденному такту этих людей случайному гостю не удалось испортить нам праздник, и мы все еще сидим за столом, когда во дворе начинает петь петух.

Правда, мне кажется, поголовная ненависть к «тирану» и «проклятым временам» в Грузии это фантазии воспаленного антисоветизмом воображения жены поэта, ну да ладно….

Кстати, сам Высоцкий тоже отметил песней этот эпизод:

Пусть много говорил белиберды
Наш тамада — вы тамаду не троньте, —
За Родину был тост алаверды,
За Сталина, — я думал — я на фронте.

И вот уж за столом никто не ест
И тамада над всем царит шерифом, —
Как будто бы двадцатый с чем-то съезд
Другой — двадцатый — объявляет мифом.

Пил тамада за город, за аул
И всех подряд хвалил с остервененьем, —
При этом он ни разу не икнул —
И я к нему проникся уваженьем.

Правда, был у тамады
Длинный тост алаверды
За него — вождя народов,
И за все его труды.

Мне тамада сказал, что я — родной,
Что если плохо мне — ему не спится, —
Потом спросил меня: «Ты кто такой?»
А я сказал: «Бандит и кровопийца».

И еще один заключительный штрих к теме «Высоцкий и Сталин»:

Известный польский актёр Д. Ольбрыхский, хорошо знавший Высоцкого, в одной из своих книг припоминает любопытный эпизод. Однажды Высоцкий вёз его и других польских актёров по Подмосковью. Путь пролегал мимо дачи Сталина. «Тут сдох Сталин», – сказал Володя. – «На этой даче умер Сталин», – перевёл я. – «Ты переводи как следует! – взорвался Высоцкий. – Я сказал: сдох!»
Думается, комментарии излишни….

P.S. Автор ни в коей мере не желал очернить замечательного актера и барда Владимира Семеновича Высоцкого, написавшего немало замечательных песен, в частности и о Великой Отечественной войне. Автору просто не нравятся попытки некоторых патриотов сделать из Высоцкого эдакого сталиниста. Автор даже не обвиняет в антисталинизме самого поэта. Просто друзья, ставшие впоследствии известными либералами-антисоветчиками и жена-иностранка, которая считается русской, а на самом деле антисоветчица-русофобка, оказали свое влияние. В результате получилось то, что получилось.

Источник: stalinism.ru/stikhi-i-pesni-o-staline/stalin-i-vysotskij-davajte-podvedem-itogi.html

Вокруг имени знаменитого поэта В. Высоцкого ходило много слухов и легенд, потому что зрителям и слушателям было трудно поверить, что сам он никогда не воевал, не летал в космос, не был шахтером, не сидел в тюрьме, ведь все, о чем бы он ни пел, было так убедительно, как будто автор все это пережил сам.

Великую Отечественную войну Высоцкий пережил еще ребенком в возрасте 3-6 лет и много запомнил о событиях этого времени из рассказов отца и его друзей. Для него война и вдохновитель Победы в ней Сталин – это время, которое ярче всего проявляет характер советского народа и руководящую волю его вождя.

Как только ушел Сталин из жизни, Высоцкий написал песню о нем. Создал ее своим сердцем, всей своей совестью. Так родилось стихотворение «Моя клятва».

Теперь почитаем что пишут про отношение Высоцкого на «Эхо Москвы»:

Это первое стихотворение Владимира Высоцкого о Сталине. Первое и последнее. И вообще никогда в своей жизни Владимир Семенович подобной глупости больше не писал. Годы спустя у него будут совсем другие стихи.

Стихотворение «Моя клятва» вообще считается самым первым известным нам стихотворением Высоцкого. Его очень любят цитировать сталинисты: Вот ведь! Сам Высоцкий как Сталина чтил! Какие слова ему посвятил!

Либеральная интеллигенция старается об этих строках не вспоминать: это же какой стыд, чтобы сам Высоцкий написал такое.

Не правы ни те, ни другие.

Клятвы Сталину давал не просто Высоцкий, а 15-летний мальчик, учившийся в восьмом классе. Мальчик, который рос в строгой и правильной семье советского офицера, ходил в школу в советской оккупационной зоне в Германии, был октябренком, пионером и комсомольцем и, естественно, не мог относиться к Сталину иначе. Знания обычного советского школьника о Сталине не выходили за рамки плакатного образа великого вождя и учителя.

В этот образ свято верили даже куда более взрослые и информированные люди. Поэтому оценивать отношение Высоцкого к Сталину по этому стихотворению так же нелепо, как оценивать всерьез нас с вами по тем стихам, которые мы писали в восьмом классе.

Но уже в 1963 году 25-летний Высоцкий, выступая во ВГИКе, исполнит песню Юза Алешковского. Юз Алешковский написал эту песню в 1959 году в разгар хрущевской Оттепели. И она стала невероятно популярной в молодежной среде и среди интеллигентов.

При этом песня была фактически подпольной. Сталина разоблачили, осудили, но смеяться, иронизировать над ним все-таки не позволяли. В СССР текст этой песни опубликуют только в 1988 году. И, между прочим, многие считали ее автором именно Высоцкого. А самое раннее известное исполнение этой песни сохранилось в записях дяди Высоцкого Алексея Владимировича.
Но имя Сталина появится и в собственных песнях Высоцкого.

В 1969 году он напишет стихотворение «Теперь я буду сохнуть от тоски», в котором лирический герой присутствует на каком-то кавказском застолье, где тамада произносит тост за Сталина. Там есть и такие слова:

Пусть много говорил белиберды
Наш тамада – вы тамаду не троньте, –
За Родину был тост алаверды,
За Сталина, – я думал – я на фронте.
И вот уж за столом никто не ест
И тамада над всем царит шерифом, –
Как будто бы двадцатый с чем-то съезд
Другой – двадцатый – объявляет мифом.

Полностью этот текст Владимир Семенович никогда не исполнял. Но записи отдельных куплетов сохранились – как, например, вот это исполнение в гостях у востоковеда Льва Делюсина 30 сентября 1969 года.

Очевидно, что в контексте этой песни «бандит и кровопийца» это фактически Сталин и есть. Песня, кстати, оказалась в некотором смысле пророческой. Через полгода Высоцкий женился на Марине Влади, и Зураб Церетели устроил молодоженам настоящее свадебное путешествие в Грузию. Где они фактически сыграли свадьбу еще раз, но уже с кавказским размахом.

И вот посреди этого душевного торжества один из гостей наполнил рог вином и предложит выпить за Сталина. И надо было видеть Высоцкого, который даже побледнел от ярости. И его реакция стала понятна всем вокруг. Говорили даже, что он разбил бокал, не желая пить за тирана. Но бокал он разбил случайно и в другой момент застолья. А ту неловкую ситуацию сгладили другие гости, хором запевшие грузинскую песню.

Это был 1970 год, и тогда Высоцкий уже многое знал о сталинском времени, хотя ему еще предстояло встретиться со многими советским диссидентами и эмигрантами, которых он потом встретит во время своих поездок за границу. А в 1973 году он познакомится с Вадимом Тумановым, и после долгих разговоров с другом никаких сомнений у Высоцкого уже не останется. Именно дома у Туманова была сделана эта запись.

«А Самый Главный – вылетел в трубу». Гений танца Махмуд Эсамбаев, который сам пережил депортацию чеченцев и ингушей, вспоминал, что Высоцкий исполнял эту песню на стадионе в Грозном, и вы можете представить себе реакцию публики.

Для чеченцев и ингушей сталинская депортация стала самой большой трагедией в истории. Погибли более ста тысяч вынужденных переселенцев – каждый пятый! Но при советской власти об этом даже заикнуться не смели публично. А Высоцкий пишет вот такую песню. Многие знали о трагедиях народов, о миллионах погибших в лагерях ГУЛАГа, об истреблении Сталиным собственного народа в 1937-м, да и в другие кровавые годы.

Только сказать вслух об этом рисковали уже немногие. Хотя многим и тогда было просто все равно. И даже необязательно было называть палачей по именам. Важно было просто не забывать о тех, кто погиб.

И вот за такие песни Высоцкого и записывали в антисоветчики. И такие песни никогда не позволят записать его в поклонники Сталина.
15-летний Высоцкий написал клятву Сталину.
Через 15 лет он напишет совсем другие слова:
«Ближе к сердцу кололи мы профили,
Чтоб он слышал, как рвутся сердца».