Одиссея Дугласа Моусона

Моусон насторожился: у него за спиной едва слышно заскулила собака. Он решил не обращать внимания, но идущий впереди Мерц вдруг развернулся и бросился ему навстречу. Моусон понял: что-то случилось. Он обернулся – до самого горизонта, насколько хватало глаз, раскинулось бескрайнее море снега и льда. Безупречно ровную поверхность разрезал лишь след от его собственных саней. Куда же подевались вторые сани?

Моусон побежал назад по следу от полозьев, но вдруг остановился как вкопанный. Прямо перед ним в земле зияла огромная – шириной 3,5 метра – трещина. На противоположной стороне виднелись два отчетливых санных следа.

Это случилось 14 декабря 1912 года. 30-летний Дуглас Моусон, к тому времени уже опытный полярник, возглавлял Австралазийскую антарктическую экспедицию. Членам команды – 31 человеку – предстояло вписать свои имена в историю освоения Антарктиды: впервые они замахнулись на столь масштабное исследование самых южных земель планеты. Годом раньше Амундсен и Скотт впервые достигли Южного полюса. Но Моусон не гнался за рекордами – он отправился разгадывать тайны неизведанных земель. Его полярная одиссея должна была заполнить белые пятна в геологии, метеорологии, физике магнитных явлений и гляциологии. Томимый жаждой новых знаний и открытий, Моусон твердо решил не отступать и не сдаваться до конца.

Выстроив хижину на берегу скалистой бухты, которую они назвали бухтой Содружества, участники экспедиции перезимовали, как выяснилось впоследствии, в самой неспокойной точке земного шара (по крайней мере на уровне моря). Порывы ветра здесь достигали 320 километров в час! Иногда крепких, сильных мужчин просто валило с ног и, словно течением бурной реки, далеко уносило по скользкому льду.

Санный отряд Моусона выступил в ноябре 1912 года. Всего отрядов было восемь, в каждом по три человека, и разошлись они к восьми – включая промежуточные направления – сторонам света. Команде Моусона предстоял путь на восток. Его спутниками стали 29-летний швейцарский лыжник Ксавье Мерц и 25-летний Белгрейв Ниннис – энергичный очаровательный англичанин, стрелок из Королевского фузилерного полка. Моусон планировал нанести на карту все ледники Антарктиды, соединив их с вершинами берега Отса, части земли Виктории, которую за год до того исследовала экспедиция Роберта Фалкона Скотта.

К утру 14 декабря, по прошествии 35 дней, отряд прошел почти 480 километров, оставив зимнюю стоянку далеко позади. По пути пришлось преодолеть два крупных ледника (впоследствии они получили названия ледников Мерца и Нинниса) и множество коварных расщелин – глубоких трещин во льду, замаскированных тонким слоем снега. Снежные «настилы» были похожи на шаткие мосты, висящие над пропастью. В тот день вскоре после полудня Мерц поднял вверх лыжную палку, сигнал означал: впереди еще одна расщелина. Сани Моусона плавно скользнули по «мосту», и он вздохнул с облегчением: бояться нечего. Как обычно, он прокричал предупреждение Ниннису и, в последний раз обернувшись назад, увидел, как тот немного развернул сани, чтобы пересечь расщелину не наискось, а напрямик.

И вот теперь Моусон и Мерц, связавшись веревкой, склонились над бездной. Им открылось ужасное зрелище. На глубине 50 метров на заснеженном выступе жалобно скулила лайка с переломанным хребтом. Возле нее лежала другая собака, не подававшая признаков жизни. Вокруг них были разбросаны обломки снаряжения.

Нинниса вместе с его санями поглотила бездонная пропасть.

Три часа Моусон и Мерц взывали в пустоту, тщетно надеясь услышать голос своего несчастного товарища. Их веревка была слишком короткой, чтобы самим спускаться в расщелину. В конце концов им пришлось взглянуть страшной правде в глаза. Ниннис погиб. А вместе с ним в бездну канули самое ценное снаряжение, палатка на трех человек, шесть лучших собак, весь запас собачьего корма и почти весь провиант для членов команды.

Осиротевшие Моусон и Мерц погибли бы в первую же ночь, если бы не соорудили себе укрытие. Они натянули запасную палатку на каркас из санных полозьев и лыж Мерца. Внутри этой мрачной пещеры спальные мешки из шкуры северного оленя пришлось расстелить прямо на снегу. «Палатка» была ужасно тесной и могла развалиться в любую минуту, так что Моусону с Мерцем нельзя было шевелиться одновременно и подниматься выше сидячего положения. Но все же это было пристанище, позволившее им уцелеть.

В первые дни обратного пути адреналин гнал путешественников с бешеной скоростью: за короткий срок они преодолели огромный путь. Но в течение следующих двух недель ездовые собаки одна за другой выбивались из сил. Когда лайки – Джордж, а потом и Джонсон, и Мэри не могли больше идти в упряжке, их укладывали на сани и везли к месту ночной стоянки, где и пристреливали из винтовки. Желая как можно дольше сохранить свои скудные запасы мясного концентрата (пеммикана), сухого печенья, изюма и какао, Моусон и Мерц жевали жесткое жилистое собачье мясо, а кости и шкуры бросали оставшимся лайкам, которые жадно рвали друг у друга каждый клочок.

Моусон не унывал и пытался приободрить товарища. В час ночи 25 декабря он разбудил Мерца, чтобы поздравить его с Рождеством. «Надеюсь, мне суждено еще не раз справить Рождество в компании моего друга Моусона», – записал Мерц в дневнике.

Настал день, когда сани могла тянуть только Джинджер, самая стойкая из оставшихся собак. Мужчинам пришлось впрягаться в упряжку, но уже через несколько километров такой пробежки они едва передвигали ноги. Пробираясь через воздвигнутые ветром застывшие снежные метровые гребни, зструги, они то и дело падали и опрокидывали сани. Чтобы избавиться от лишней тяжести, им не оставалось ничего другого, как выбросить снаряжение – альпийскую веревку, винтовку, запасные санные полозья и, самое главное, фотоаппарат Моусона вместе с пленками, на которых была запечатлена хроника всего путешествия трех первопроходцев.

В довершение ко всему Мерц тяжело заболел. Его силы стремительно иссякали. 2 января он был слишком слаб, чтобы выступить в путь, а на другой день, пройдя восемь километров, выбился из сил, так что Моусону пришлось ставить палатку. Не веря в то, что он отморозил себе пальцы, Мерц откусил самый кончик одного из них. Моусон знал: чтобы выжить, надо во что бы то ни стало двигаться вперед. Но 5 января Мерц наотрез отказался продолжить путь.

Хотя Моусон и сам едва держался на ногах, он уговорил Мерца залезть в сани. Из последних сил Моусон в одиночку тащил неподъемный груз целых четыре километра. В ту ночь он записал в своем дневнике: «Если он не сможет идти по 13–16 километров в день, через пару дней нам конец. Сам я протянул бы на остатках провианта, но не могу бросить Мерца».

К 7 января было пройдено свыше 300 километров обратного пути, оставалось еще более полутора сотен. В восемь вечера Мерц наполовину вылез из мешка и, бормоча что-то по-немецки, стал метаться по палатке, сломав один из опорных шестов. Наконец он заснул. В два часа ночи 8 января Ксавье Мерц умер во сне.

Моусон похоронил товарища в спальном мешке, а над могильным холмом из снежных глыб водрузил грубо сколоченный крест из санных полозьев, которые ни на что другое уже не годились. Много лет спустя некоторые исследователи высказывали догадку, что физическое истощение Мерца было вызвано передозировкой витамина А, который содержится в печени лаек. Но почему такая же доза не оказалась смертельной и для Моусона? Другие эксперты полагают, что организм Мерца просто оказался слабее и не выдержал переохлаждения и перенапряжения.

Сам Моусон был в плачевном состоянии: лицо покрылось язвами, волосы выпадали клочьями, с ног сходила кожа. Еды почти не осталось, а база была в 150 километрах! «Боюсь, моя песенка спета, – записал Моусон в дневнике. Но тут же прибавил: – Я не сдамся до конца».

Взглянув на свои ступни, Моусон в ужасе обнаружил, что из-под кожи струятся кровь и гной. Перебинтовав ноги, он натянул шесть пар шерстяных носков. С этого момента каждый шаг причинял ему адскую боль.

Полуживой, Дуглас Моусон двигался наперегонки со временем. 15 января в бухту Содружества должно было прибыть судно «Аврора», чтобы забрать членов экспедиции и отвезти их домой в Австралию. Но впереди у Моусона было больше 120 километров пути, а сил с каждым часом оставалось все меньше и меньше.

Как-то раз случилось неизбежное: он ступил на снежный настил, скрывающий глубокую расщелину. Не успев опомниться, Дуглас почувствовал под ногами пустоту и полетел вниз – но через несколько секунд его резко встряхнуло, и он повис в воздухе. Четырехметровая веревка, за которую Моусон тащил сани, оказалась крепкой. Каким-то чудом сани зарылись в глубокий снег, будто якорь в песок – Дуглас остался висеть на волоске между жизнью и смертью. Он раскачивался на веревке над пропастью, и до стен расщелины было не достать, даже если изо всех сил болтать ногами. Моусона пронзила горькая мысль: перед смертью ему так и не довелось доесть последние крошки провианта.

Дуглас Моусон понял: его единственный шанс на спасение – лезть по веревке вверх. Какое счастье, что раньше он навязал узлы через равные интервалы. Ухватившись за первый узел, Дуглас подтянулся вверх и рывком перекинул руку на следующий. Такую проверку на прочность едва ли прошел бы и пышущий здоровьем атлет. Но обессиленный, Моусон упрямо подтягивался, отдыхал, перехватывал. В конце концов он добрался до края расщелины.

Не выдержав тяжести его тела, лед с треском обрушился вниз. Моусон снова пролетел всю длину веревки – и снова повис над бездной. Его охватило отчаяние. Он едва не поддался искушению выскользнуть из веревочной петли и нырнуть в глубину, на самое дно расщелины, положив конец своим мучениям, вместо того чтобы медленно умирать от обморожения. Но, к счастью, когда-то Моусон до дыр зачитал сборник стихов Роберта Сервиса. Он вспомнил:

За мечту борись снова и снова,
Умереть – это проще простого!
Жить и верить гораздо трудней.

Эти слова вдохновили его на последнее нечеловеческое усилие. Взобравшись опять по веревке, Моусон закинул наверх ноги, а потом подтянул все тело и выбрался наружу. Перекатившись на бок, он потерял сознание.

Когда Моусон очнулся, он понял, что спешить ему некуда: «Аврора» уже наверняка отчалила от ледяных берегов Антарктиды. И все же он шел вперед, спасая не себя, а ценные дневники и карты, составленные во время долгого похода. Если оставить их в надежном месте, есть шанс, что со временем их обнаружит какой-нибудь поисковый отряд.

Но вот нежданно-негаданно 29 января случилось маленькое чудо. На горизонте замаячили смутные темные очертания. Это оказалось вылепленное из снега укрытие, покрытое куском черной ткани. Внутри Моусон обнаружил записку от трех членов своей экспедиции, которые отправились на поиски пропавших товарищей. Он не верил своим глазам – они оставили запас еды! Из записки он узнал, что от базы его отделяло всего 45 километров.

До финиша по меркам Антарктиды было рукой подать, но последний рывок откладывался целых десять дней – нужно было переждать снежную бурю, которая все никак не стихала. 8 февраля 1913 года Моусон наконец покинул свое убежище и двинулся в путь – оставалось сделать последний рывок.

Вот показалась хижина, а возле нее – три человека, поглощенные каким-то делом. Ноги у Моусона будто приросли к земле, и он отчаянно замахал руками, стараясь привлечь их внимание. Он махал и кричал не переставая, но они были слишком далеко. Наконец один из них поднял глаза – и ему явился бледный призрак на горизонте.

Если бы Моусон поспел всего на пять часов раньше, он бы тут же уплыл на «Авроре» домой. Но он опоздал – и почти на год остался пленником ледяной пустыни. Та же участь постигла еще шестерых членов экспедиции, которым было поручено остаться и разыскать его отряд. Возвращения «Авроры» пришлось ждать еще десять месяцев.

Когда в феврале 1914 года Дуглас Моусон наконец прибыл в Австралию, его встретили как национального героя, а король Георг V посвятил его в рыцари. В дальнейшем Моусон стал профессором университета Аделаиды. Главным делом его жизни стала подготовка к публикации 96 отчетов об Австралазийской антарктической экспедиции – 22 тома!

Когда Дуглас Моусон умер в 1958 году, вся Австралия оплакивала своего величайшего исследователя и первопроходца.