Лучший полководец революции

...В случае принятия Вами означенного предложения Реввоенсовет армии Южного фронта на основании представленных ему центральной Советской властью прав гарантирует сдающимся, включительно до лиц высшего комсостава, полное прощение в отношении всех поступков, связанных с гражданской борьбой. Всем не желающим остаться и работать в социалистической России будет дана возможность беспрепятственного выезда за границу при условии отказа на честном слове от дальнейшей борьбы против рабоче-крестьянской России и Советской власти. Ответ ожидаю до 24 часов 11 ноября с. г. Моральная ответственность за все возможные последствия в случае отклонения делаемого честного предложения падет на Вас».

Такую телеграмму 11 ноября 1920 года командующий Южным фронтом РККА Михаил Фрунзе отправил главнокомандующему Белой армией в Крыму Петру Врангелю.
Ряд историков, опираясь на текст данной телеграммы, обвиняют красных (и в первую очередь — Фрунзе) в страшном коварстве: не исполнил он, дескать, взятых на себя обязательств. Вот только забывают упомянуть о том, что Петр Николаевич Михаила Васильевича ответом не удостоил. Более того, барон категорически запретил давать информацию о предложении Фрунзе в войсках и среди гражданского населения.

Не получив ответа, Фрунзе пожал плечами и дал команду своим частям заканчивать последний акт драмы.
16 ноября он отправил со станции Джанкой лаконичную телеграмму Ленину: «Сегодня нашей конницей занята Керчь. Южный фронт ликвидирован».

Даже ярые и непримиримые сторонники Белого движения сквозь зубы вынуждены были признать: как военный руководитель в годы Гражданской войны Фрунзе проявил себя блестяще. В 1919 году на Восточном фронте он сломал все масштабные планы Колчака, затем, возглавив Туркестанский фронт, провел стремительную Бухарскую операцию, за неделю разгромив армию эмира и примкнувшие к ней отряды басмачей. Осенью 1920 года Фрунзе сломал оборону Врангеля, всерьез полагавшего, что он сможет построить в Крыму альтернативное русское государство.
Поразительно, но всего этого добился человек, по сути, не имевший ни военного опыта, ни военного образования.

Сын фельдшера-молдаванина Миша Фрунзе заразился революционными идеями еще в гимназии. Впрочем, радикалом он стал позже. 9 января 1905 года студент Петербургского политеха участвовал в верноподданической демонстрации рабочих, несших петицию царю. Не то чтобы Михаил верил в успех этого начинания, но тогда какие-то надежды на мирный путь изменений еще оставались. Поход к царю, обернувшийся Кровавым воскресеньем, превратил Фрунзе в человека, который готов был отдать жизнь в схватке с монархией.
«Милая мама! На мне, пожалуй, должна ты поставить крест... Потоки крови, пролитые 9 января, требуют расплаты. Жребий брошен, отдаю всего себя революции», — писал он спустя несколько месяцев матери.

Борьба эта для Фрунзе могла закончиться довольно быстро: в 1910 году он был приговорен к смертной казни за покушение на полицейского урядника. Однако затем приговор пересмотрели, поскольку показания свидетелей оказались довольно сомнительными. Казнь заменили каторгой, где Михаил Васильевич и заработал проблемы со здоровьем, впоследствии ставшие для него роковыми.
В 1915 году Фрунзе удалось бежать и вернуться к революционной деятельности. В марте 1917 года, сразу после падения царизма, в Минске была создана милиция Всероссийского Земского Союза. Начальником милиции стал Михаил Михайлов. Именно под этим именем в ту пору действовал Фрунзе.

В 1918 году революционер занимал руководящие должности в Иваново-Вознесенской, а затем — в Ярославской губернии.
В Ярославле Фрунзе занимал должность комиссара Ярославского военного округа, командовал которым бывший генерал-майор царской армии Федор Федорович Новицкий.
Так называемых «военспецов» в Красной армии было много, но зачастую высокопоставленные большевики испытывали к ним недоверие. Причины для этого были: немало офицеров затем уходили к белым. Однако Фрунзе доверял Новицкому полностью, и генерал это оценил.

Фрунзе и Новицкий создали, возможно, самый успешный тандем периода Гражданской войны, где блестящие организаторские способности Михаила Васильевича органично сочетались с академическими военными знаниями Федора Федоровича.
Не только Новицкий, но и другие «бывшие» испытывали неподдельное уважение к Фрунзе. Его революционная убежденность всегда сочеталась с доверием и уважением к людям. Такой подход резко контрастировал с жесткой линией считавшегося «отцом» Красной армии Льва Троцкого.

В марте 1924 года Фрунзе стал заместителем председателя Реввоенсовета СССР и наркома по военным и морским делам, а в начале 1925 года занял посты председателя РВС и наркомвоенмора вместо Льва Троцкого.
Смерть 40-летнего народного любимца, обладавшего колоссальным авторитетом в армии, в октябре 1925 года стала шоком. Сразу же поползли слухи: от Фрунзе избавились. На роль «злодеев» были предложены сразу две кандидатуры: Лев Троцкий и Иосиф Сталин. О первой со временем забыли, а вот вторую обсуждают до сих пор.
«Благодарить» за это нужно писателя Бориса Пильняка, изложившего «сталинскую версию» в произведении «Повесть непогашенной луны». Повесть опубликовали в 1926 году в «Новом мире», что вызвало громкий скандал. Политбюро ЦК ВКП(б) постановило, что повесть является «злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦК и партии», и тираж журнала было предписано конфисковать.

«А потом Пильняка арестовали и расстреляли», — добавляют сторонники конспирологии.
В действительности Борис Пильняк был арестован лишь через 11 с лишним лет, в период большого террора. А после скандала вокруг «Повести непогашенной луны» он продолжал активно писать и публиковаться и еще не раз раздражал коллег и партийных функционеров отклонениями от «генеральной линии».
Все это мало походит на судьбу человека, разоблачившего тайный заговор.

Версия, облеченная Пильняком в литературную форму, гласит: Сталин, недовольный независимостью Фрунзе, заставил его лечь на ненужную операцию, в ходе которой медики и лишили жизни военачальника.
Во-первых, в 1925 году Сталин еще не был непогрешимым «вождем и учителем», способным по щелчку пальцев избавляться от неугодных. Иосиф Виссарионович входил в число функционеров, ведших борьбу за «ленинское наследство», и исход ее в тот момент не был ясен. Если бы в пользу версии Пильняка нашлись хоть какие-то весомые доказательства, политические оппоненты Сталина стерли бы его в порошок.

Во-вторых, Фрунзе на посту главы Реввоенсовета и наркомвоенмора сменил непримиримого противника Сталина Льва Троцкого. Этот кадровый ход был большим успехом Иосифа Виссарионовича. И зачем ему всего через несколько месяцев строить планы по ликвидации «своего человека»? Фрунзе был дружен и со Сталиным, и с Климом Ворошиловым, являвшимся заместителем народного комиссара по военным и морским делам. К слову, впоследствии сын и дочь Фрунзе будут воспитываться в семье Ворошилова. Могло ли быть нечто подобное, если бы Михаил Васильевич действительно являлся сталинским врагом?
В-третьих, Фрунзе был действительно болен и не избегал операции, а, наоборот, настаивал на ней.

В письмах жене наркомвоенмор пишет: «Я все еще в больнице. В субботу будет новый консилиум. Боюсь, как бы не отказали в операции...» В следующем письме, ставшем последним, Фрунзе выражает удовлетворение: «Оба консилиума постановили ее делать. Лично этим решением удовлетворен. Пусть же раз навсегда разглядят хорошенько, что там есть, и попытаются наметить настоящее лечение».
Здоровье Михаила Васильевича было подорвано на каторге, где он заработал целый букет болезней, из которых сильнее всего его мучила язва. На протяжении десяти лет его преследовали кишечные кровотечения и боли в области двенадцатиперстной кишки. Порой терапевтическое лечение растягивалось на недели. Полноценно заниматься управлением РККА и флотом Фрунзе не мог, поэтому хотел решить вопрос кардинально.
8 октября 1925 года нарком здравоохранения Николай Семашко констатирует: «Налицо вся картина язвенного процесса в области двенадцатиперстной кишки, угрожающего как повторными кровотечениями, так и прободением самой язвы».

В-четвертых, лечением Фрунзе занимались не какие-то безвестные врачи, а светила отечественной медицины того периода. Оперировал военачальника хирург Владимир Николаевич Розанов, который в 1921 году вытащил буквально с того света самого Сталина, едва не умершего во время осложнений при аппендиците, а в 1922 году хирургическим вмешательством продливший жизнь Ленину. Ассистировали Розанову Иван Иванович Греков и Алексей Васильевич Мартынов. Оба — выдающиеся медики, оставившие после себя огромное количество учеников и целые научные школы. Профессор Мартынов, например, оперировал не кого-нибудь, а нобелевского лауреата по физиологии Ивана Павлова. Иван Петрович крайне высоко оценил мастерство Мартынова. За наркоз отвечал Алексей Дмитриевич Очкин, считавшийся одним из лучших специалистов в стране в этой области.

Как вы думаете, стали бы все эти люди участвовать в убийстве Фрунзе, рискуя не только своей профессиональной репутацией, но и головой? Как вообще должна была выглядеть организация подобного заговора?
Кстати, вопреки легенде, умер Фрунзе не на операционном столе, а спустя почти двое суток. Если не погружаться в тонкости, реальной причиной его смерти стало несовершенство тогдашних методов диагностики и анестезии, а также запущенность болезни. Усмотреть в происшедшем врачебную ошибку, конечно, можно, однако о целой спецоперации по умерщвлению пациента говорить просто смешно.
Как бы сложилась судьба Михаила Васильевича Фрунзе, пройди операция благополучно, неизвестно. Но в 1925 году никто смерти герою революции и Гражданской войны точно не желал.