Игры королей: Сахарок для режиссёра

– Понятное дело, всяк кулик своё болото хвалит. Да что там Ваше телевидение, Иван Иванович? Ну, мозг, конечно, разжижает немного, но окончательно его убивает всё-таки алкоголь, – вступает в спор Василий Васильевич.

– Что там Ваш алкоголь? Кому бы пришло вообще в голову пить эту дрянь, если бы не моё телевидение? Да если бы мы не крутили каждый раз на новый год «Иронию судьбы», кто бы вообще знал, что на праздники надо травиться ядом? – слегка раздраженно парирует Иван Иванович.

– Полноте, господа. Ну, к чему эта полемика? Все профессии нужны, все профессии важны. Кому была бы нужна моя секс-индустрия, если бы по телевизору людям внятно не разъяснили, что секс – это смысл жизни, а алкогольная промышленность многоуважаемого Василия Васильевича не лишала бы людей остатков разума? – решился примирить оппонентов Петр Петрович.

– Ну, Вы у нас прямо миротворец, Петр Петрович. Хотя в чем-то Вы правы… – задумчиво произнес Иван Иванович, с хирургической сосредоточенностью разрезая дольки ананаса.

– Однако же стоит заметить, многоуважаемый Иван Иванович, что Ваша система последнее время все чаще и чаще даёт осечки, – добавил Петр Петрович.

– Это, какие такие осечки? – Иван Иванович отвлекся от нарезания ананаса и пристально уставился на своего оппонента.

– Да самые что ни на есть непростительные, Иван Иванович! Взять хотя бы фильм «Мирный воин». Это что вообще такое? Чему этот чокнутый старик учит этого гимнаста? И сексуальная распущенность это плохо, и пиво пить не нужно и вообще праздный образ жизни, это, дескать, моветон. Да что там, этот философ предлагает от мяса отказаться. Вдумайтесь только – от мяса! Где это видано, Иван Иванович? Это хорошо, что с нами сегодня нет нашего «мясного короля», а то бы он Вам поведал, сколько убытков ему приносит вся эта вегетерианская секта! – на одном дыхании выпалил Петр Петрович.

– Ну-ну-ну-ну… – Василий Васильевич по-дружески похлопал по плечу разгорячившегося Петра Петровича – Однако же, следует признать, что в фильме здорово прорекламирован профессиональный спорт. Представляете, сколько дурачков побежит в спортзалы свое здоровье гробить ради олимпийских медалей и выступления под нейтральным флагом?

– Да… ложка мёда в бочке дегтя, – махнул рукой Петр Петрович.

– Вынужден признать, что Вы правы, Петр Петрович – наконец-то нарушил молчание Иван Иванович. – В последнее время слишком много стало «неправильных» фильмов, которые несут людям не совсем то, что нам нужно. Этак, чего доброго они еще и думать начнут.

– Вот-вот! – раздосадовано произнес Петр Петрович.

– Но мы уже решаем эту проблему. Вы видели, как происходит в цирке выступление цирковых животных? – загадочно спросил Иван Иванович.

– Шутить изволите, Иван Иванович? А у нас тут, между прочим, серьезный разговор. Мы деньги теряем из-за таких вот режиссёров.

– Ни в коем случае. Я вполне серьезно. После каждого удачно выполненного трюка животному бросают какую-нибудь вкусняшку, сахарок или ещё что-нибудь.

– Ну и? Предлагаете нам переквалифицироваться в цирковую индустрию? – раздражённо спросил Пётр Петрович.

– Вовсе нет. Мы построим кинематограф по принципу цирковой индустрии, – произнес Иван Иванович с самодовольным видом и откинулся на спинку кресла.

– Извольте объясниться, Иван Иванович – с нетерпением произнес Петр Петрович.

– Всё просто, коллеги. В кинематографе существуют разного рода кинопремии, награды, почетные звания и иже с ними. Так сказать – сахарок для режиссёра. Так вот, мы будем награждать ими только тех, кто продвигает нужные нам концепции, а тем, кто пытается умничать, будем устраивать разнос в прессе, и таким образом произойдёт попросту отсев режиссеров, которые создают «неправильные» фильмы, – медленно и с нажимом на каждое слово объяснил Иван Иванович.

– Да это утопия. Возможно, режиссёров это и смотивирует снимать «правильное кино», но простые люди всё равно будут смотреть всё подряд. Утопия, – разочарованно махнул рукой Петр Петрович.

– Вовсе нет, уважаемый Петр Петрович. Взять хотя бы Валерию Дудинскую, более известную как Валерия Гай Германика. Вы видели, что она снимает? – поинтересовался у собеседников Иван Иванович.

– Да упаси Бог, Иван Иванович. Этот шлак только для быдла предназначен. Нам-то, зачем эту мерзость смотреть?

– Вот-вот. Снимает она хорошо. Да и вообще – очень нужный в нашем деле человек. Она после школы «Интерньюс» практиковалась в съемках на порно-студии. А в нашем деле, отсутствие совести и нравственности – это самые главные характеристики. Ну, так вот – мы ее неоднократно награждали за ее деятельность, и что же – популярность ее фильмов растёт. А сама она, окрыленная успехами, – клепает свои идеологические снаряды с бешеной скоростью, – поделился успехами Иван Иванович.

– Кстати, а что там сейчас с «Кинотавром»? – поинтересовался Петр Петрович.

– Да что… всё то же самое, что и всегда – выбираем из всех фильмов самую мерзость и награждаем. В позапрошлом году вот за фильм «Хороший мальчик», ещё раньше фильму про похоть, точнее «Про любовь», премию дали. Я, честно говоря, сам их не смотрел, ибо мерзость редкостная, но «пипл», что называется «хавает», – с отвращением произнес Иван Иванович

– Да, этот пипл будет хавать всё, что мы ему скормим. Главное его кормить правильно, фантик покрасивее, фанфары в прессе. А не то, не дай Бог, еще думать начнёт, – добавил Петр Петрович.

– Да, бросьте, Петр Петрович. Нынешняя молодежь с первого класса знает, что много думают только «ботаники». А быть «ботаником» это… как мы там им внушили…забыл слово…ну оно такое, из уголовного жаргона. Как же его… – Иван Иванович защелкал пальцами, пытаясь вспомнить слово.

– «Западло!» – радостно воскликнул Петр Петрович.

– Точно. И они в это верят – закончил Иван Иванович.

– Ну что, может по коньячку, коллеги? – вступил в беседу Василий Васильевич.

– Эх, Василий Васильевич, золотой ты человек, совсем ты себя не бережешь, заговариваться стал. Кто же в здравом уме твой этанол-то будет пить?

– Быдло пусть пьёт, а нам ни к чему – подытожил Иван Иванович.

– Сосуды расширяет и для сердца полезно. И ведь верят же, придурки, – рассмеялся Петр Петрович.

Дождь застучал по стеклам, прохладный ночной ветер распахнул прикрытое окно, ворвался внутрь и, потушив свечи, вылетел вон. Моцарт, доиграв последние аккорды, затих, и тяжелая зловещая тишина повисла в комнате.