Страшно быть рабыней своего отца. Но еще страшнее - получить за это 20 лет тюрьмы

Если бы к вашей сестре или дочери, жене или матери на улице подошел наглый, оборзевший от безнаказанности бандит, и попытался избить ее или изнасиловать, у вас и мысли не было бы о том, имеет ли она право защищаться. Вы внутренне разрешили бы ей схватиться за любой предмет, и отбиваться от злодея, чтобы защитить свою честь, достоинство, в конце концов, жизнь. Казалось бы, эта мысль такая очевидная и простая, что тут обсуждать?Однако, в России одно маленькое обстоятельство может сделать из бандита – невинную жертву, а из дрожащей от страха жертвы – опасного убийцу. Это 15-20 сантиметров стены, которые отделяют квартиру от публичного пространства, а отношения в семье – от глаз ненужных свидетелей. За этой стеной может твориться любой ад, и самые кошмарные сны могут стать реальностью под молчаливое бездействие окружающих: сами разберутся.

Кошмар – это еще очень мягкое слово для того, что я сегодня увидела. Я взрослая женщина, у меня ребенку скоро 15 лет. Но когда я читаю эти строки, я плачу. Это попавшая в распоряжение прессы переписка сестер Хачатурян со своими друзьями.

8 мая 2017 года переписка Мария Хачатурян с пользователем Н.К.
Мария: «Крестина пришла в 18.00 после колледжа. Он говорит, что она с кем-то ​*** (занималась сексом - прим.ред.). Сейчас говорит что она будет у него сосать».
Н.К.: «Это *** (кошмар - прим.ред.). Она же не будет?»

21 сентября 2017 года переписка Крестины с пользователем Е.С.
Е.С.: «Ну ты как?»
Крестина: «Пахан ******** меня (сильно избил прим. ред.) за то что кусок моего одеяла упал на пол.»
Е.С.: «Ну хоть домой пустил.»
Крестина: «На улице было лучше.»

23 сентября 2017 года Крестина пишет пользователю В.К.
Крестина: «Вот без шуток, нас каждый день сейчас ****** (сильно избивают прим.ред.) и ничего — мы улыбаемся. Если мы будем грустить, то мы себя загоним в могилу. Когда пахан домогается, то я срываюсь на малых (имеет ввиду младших сестер прим. ред.). А они понимают, обнимают меня и говорят, что все будет хорошо. Я жду когда Мари будет 18, чтобы уехать подальше. Это невыносимо, за неделю он 7 раз выгоняет нас из дома и без всякого повода.»

5 февраля 2018 года переписка Крестины с пользователем Е.С.
Е.С.: «Как пахан? Крышу на отдыхе не снесло?»
Крестина: «Снесло. Дома кошмар. Нас завтра уже выгонит из дома. Он не успел домой зайти, как уже начал приставать. Как сложно ему было проститутку снять.»
Е.С.: «Зачем тратить деньги, если есть дочки.»

3 апреля 2018 года переписка Крестины с пользователем Е.С.
Крестина: «На пахана заявление написали».
Е.С.: «Да ладно! За что?»
Крестина: «За то что он менту стволом угрожал.»

13 июня 2018 года переписка Крестины с пользователем В.М.
В.М.: «Ты почему не на учебе?»
Крестина: «Пахан избил и запер дома.»
В.М. : «А ты не думала съехать от него?»
Крестина: «Ты смеешься. Он же найдет и хуже будет.»
В.М.: «А почему ты с мамой не осталась жить?»
Крестина: «Потому что он не разрешает. Даже общаться с ней нельзя.»
В.М.: «Ужас. Я вообще в шоке. Они когда разводились суд дал отцу опекунство?»
Крестина: «Они не были женаты.»
В.М.: «Опекунство на ком было?»
Крестина: «На маме, конечно.»
В.М.: «Тогда что он з****аетсся? Почему мама не может вас забрать вы же мучаетесь с ним.»
Крестина: «У него свои правила».
В.М.: «Это все решаемо есть выход.»
Крестина: «Возможно решаемо. Но если он нас найдет, то хуже будет.»
В.М.: «Это я уже поняла из ваших рассказов.»
Крестина: «Только не говори никому. Из-за отца я лежала в коме. Жить не хотела.»

Это лишь малая часть переписки, сопровождавшей многолетний ад, в котором три девочки-подростка оказались заложниками. И если бы на их месте в нехорошей квартире были три любые другие девочки, пойманные незнакомым им преступником, то ни один человек бы не встал на его защиту. Однако, если речь идет о родном отце (что еще более чудовищно), находятся люди, которые защищают некий «правильный порядок вещей», дающий право хозяину распоряжаться телами, честью, достоинством, здоровьем и даже жизнью своих близких.

Основным признаком, отделяющим самооборону от преступления является вред, нанесенный обороняющемуся. Но неужели найдется человек, который будет отрицать, что многолетние пытки и домогательства к детям, сопровождаемые угрозами достать где угодно – это именно вред и нарушение всех возможных прав личности? Куда уж дальше?

Основных камня преткновения у защитников «правильного порядка» два.

Первые утверждают: девочки могли убежать. Как будто ограничение свободы – это всегда только цепи и веревки. А не возможность найти и лишить здоровья или даже жизни. Угрозы представителям власти оружием и возможность «решать дела», о которых знает чуть ли не весь микрорайон, но ничего не может сделать.

А второе: возможность позвать на помощь. Но как и кого? Да, возможно где-то есть кризисные центры, которые могли бы защитить девочек на пару месяцев (хотя и из таких учреждений «заботливые» родственники иногда увозят жертв). Да, возможно есть схема, которая позволяет «веером» разослать письма по всем инстанциям, включая прокуратуру и различных уполномоченных. Может быть, хотя я не уверена, учитывая инертность системы и ее склонность спускать все нижестоящим инстанциям по месту жительства, такой хитроумный план и можно было выдумать. Но почему этим должны заниматься избитые и возможно изнасилованные дети??? Если не все взрослые разбираются в подобных юридических тонкостях.

Вот сидят такие сытые, выспавшиеся, целые физически и морально, довольные особи по домам. И рассуждают, как оно должно было быть в идеальном мире. Как надо было с заявлением бежать к участковому или уехать, сняв квартиру подальше. Но эти рассуждения у компьютера с бутербродом колбасы быстро бы закончились, если бы кто-то приставил к их голове ствол, избил и приказал сосать.

С моей точки зрения тут два выхода. Или уж трусы, или крестик. Или государство обращает внимание на проблемы жертв, защищает их и берет на себя их охрану, безопасность и реабилитацию. Или уж предоставляет жертвам возможность самим решать вопрос.

А то ведь как получается. Все в белом. И органы опеки, и школа, и полиция, и прокуратура. Одни только девочки на скамье подсудимых. В темноте, в неизвестности, в страхе перед будущим. Впереди – возможно тюрьма, которая съест лучшие годы жизни ( 8 лет? 20 лет?). А позади что? Кулаки, дробовик, а может и член родного отца? Если это правда, остановите землю, я сойду.