Ездили ли древние русичи на мамонтах: лингвистический комментарий

Действительно, слова «слон» и «хобот» появились у нас сравнительно давно. Более того, это первое из них присутствует во всех славянских литературных языках: слон в русском, украинском, белорусском, украинском, болгарском, македонском и сербохорватском; slon в чешском, словацком и словенском; słoń /сўонь/ в польском.

Находим мы его в памятниках письменности довольно рано. Вот пример из Хроники Георгия Амартола, переведённой на Руси в XI веке (правда, дошедшей в более поздних списках) с греческого:

звѣрь есть в неи, глаголемыи зуботомитель. звѣрь же тои велии, в рѣцѣ живыи, могыи слона пожрети цѣла.
Зуботомитель – это крокодил, калька с греческого ὀδοντοτύραννος /одонтотю́раннос/.

Чешский еврей Павел Жидек, живший в XV веке, написал своего рода энциклопедию для короля Йиржи из Подебрад. В этом труде (Spravovna) он рассказывает о классификации животных следующее:

Jsú hovada domácí i lesní. Lesní jako zubr, los, slon, velblúd, lev, rys, jelen, srna, nedvěd, zajiec, vepř, jednorožec, pardus, levhrat, vlk, liška, opice, kuna, ježek etc.
Животные бывают домашние и лесные. Лесные как то: зубр, лось, слон, верблюд, лев, рысь, олень, косуля, медведь, заяц, кабан, единорог, барс, леопард, волк, лиса, обезьяна, куница, ёж и т.д.
Под единорогом подразумевается носорог.

Откуда же средневековые славяне могли знать о существовании слонов? Конечно, большая часть наших предков никогда не видела этого животного своими глазами, однако были ведь и купцы, путешествовавшие в южные страны. Кроме того, как мы помним, военные походы славян нередко были направлены на Царьград, а вот в Константинополе слона увидеть было, в принципе, можно. И, что немаловажно, в славянские страны поступали изделия из высоко ценившейся слоновой кости.

Этимология слова слон несколько проблематична. Наиболее обоснованная версия гласит, что это тюркизм, поскольку в тюркских языках довольно похожим словом называют льва: например, по-турецки лев – aslan. Тут не всё гладко в плане семантики: слон и лев совершенно непохожи друг на друга, и перепутать их невозможно. Если, конечно, ты видел их своими глазами. Совсем другое дело, если об этих животных ты только слышал в легендах и сказаниях.

Напомню, что пока греческий слон дошёл до нас, он превратился в верблюда.

Там, конечно, напутали готы, а не славяне, тем не менее, перенос названий заморских животных с одного на другое вполне возможен.

Другая сложность фонетического характера. Тюркское aslan должно было бы превратиться в славянских языках в осланъ, а не слонъ. Считается, что облик этой формы может быть вызван народной этимологией, сблизившей названия слона с глаголами типа прислониться. Дело в том, что в Средневековье бытовала легенда, согласно которой, у слона не сгибаются колени, и он вынужден спать стоя, прислонившись к дереву. Подобные случаи нам также известны. Ведь готское ulbandus должно было дать в праславянском **vъlbǫdъ (в современном русском такое слово бы звучало как волбуд), но наши предки сблизили первую часть этого слова с *velьjь «большой, великий», а затем вторую с «блуждать», что дало нам форму вельблуд (впоследствии верблюд).

Но перейдём к хоботу. Это слово славянским языкам также прекрасно известно. В старославянских текстах словом хоботъ переводится греческое οὐρά /урá/ «хвост». Встречаем мы его и в русских памятниках. Например, в «Слове о полку Игореве» мы читаем:

Того стараго Владиміра нельзѣ бѣ пригвоздити къ горамъ Кіевьскымъ: сего бо нынѣ сташа стязи Рюриковы, а друзіи Давидовы; нъ розно ся имъ хоботы пашутъ.

Лихачёв перевёл это так:

Того старого Владимира нельзя было приковать к горам Киевским, а ведь ныне одни его стяги стали Рюриковы, а другие — Давыдовы, но в разные стороны бунчуки их развеваются.

Вот что писал Суханов (XVII век):

Въ Нилѣ рѣкѣ есть звѣрь лютой крокодилъ, подобенъ ящерицѣ, токмо великъ и силенъ, четыре ноги и хоботъ ящеричьи.

В чуть более позднем тексте хобот – это хвост льва:

егда, рече, лев не возмог насилию крепких ловцов противостати, на бегство устремляется; дабы не познали, в кую страну побеже, хоботом загребает следы своя за собою. [архиепископ Феофан (Прокопович). Слово похвальное о преславной над войсками свейскими победе, пресветлейшему государю царю и великому князю Петру Алексиевичу (1709)]
Лишь в XVIII-XIX веках хобот постепенно перестаёт обозначать хвост, и приходит к современному значению. Старое, однако, сохранилось в говорах, где у хобота мы вообще находим довольно богатый спектр значений (см. Словарь русских народных говоров, том 50, стр. 320-323). Нередко он фигурирует в былинах, где это шея змея:

Выходит тут змея было проклятая, О двенадцати змея было о хоботах: «Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич! Захочу я нынь Добрынюшку цело сожру».
Или масса всяких продолговатых и/или изогнутых предметов, например, «сук, перекладина, на которых подвешивали провинившихся каторжников»:

Дед мой на хоботе два раза побывал и про хобот всю жизнь поминал. Кто хобот вынес, тот долго проживал. Кто с хобота сходил, тот как бы каторжное крещение принимал. (Забайкалье, 1980)

Их русского хобот как обозначение части морды слона был заимствован в белорусский, украинский, болгарский, чешский и словацкий литературные языки (о русизмах в чешском я писал здесь).

С другой стороны, в сербохорватском и словенском от хобота в старом значении образовано название осьминога – hobotnica (/хóботница/ и /хобóтница/ соответственно), которое, кстати, тоже не преминули позаимствовали чехи (chobotnice).

Если говорить об этимологии, то -от- в хоботе – это суффикс, как в словах живот или топот. А корень, вероятно, связан с чешским chabý /хаби/ «слабый, вялый» и литовским kabėti «висеть». Это вполне логично в контексте того, что хобот первоначально обозначал хвост, то есть вялую, свисающую часть тела.

Что касается бивня, то это слово появляется довольно поздно, в XIX веке, причём совершенно необязательно оно первоначально обозначало клык именно слона. Ведь бивень может быть также у кабана или моржа. Этимология бивня довольно прозрачна, он образован от бить, бивать. Неслучайно в русских говорах словом бивень обозначается ударная часть цепа и колода с ручками для забивания свай.

Ранее же слоновьи бивни называли просто зубами. Так, в той же Хронике Георгия Амартола мы читаем:
Еще же соломонъ створи слоновъ престолъ от великыхъ зубъ.

Как и хобот, бивень из русского попал в другие литературные языки:

А вот слово мамонт известно в письменных источниках с XVI века. Скорее всего, это заимствование из мансийского языка, где maŋāńt (с диалектными фонетическими вариациями) означает «земляной рог».

Краткое резюме:

1. Слово слон известно всем славянским языкам. Вероятно, это довольно старое тюркское заимствование. Тем не менее, этот факт не говорит, что наши предки массово видели живых слонов.

2. Слово хобот даже древнéе, оно безусловно праславянское. Однако его первоначальное значение – «хвост». Лишь относительно недавно оно специализировалось в современном значении в литературном русском.

3. Бивень – слово сравнительно новое, и при этом следует помнить о том, что бивни бывают не только у слона.

4. Мамонт – заимствование, проникшее в русский, скорее всего, из мансийского языка. В источниках появляется в XVI веке.

5. Россия, может, и не родина слонов, но слово мамонт распространилось в языках мира из русского. Кроме того, ряд других славянских литературных языков заимствовал из русского слова хобот и бивень как обозначения частей тела слона.